Майкл Коннелли - Тьма чернее ночи
– И вы не нашли ничего, что подтверждало бы заявление мистера Стори?
– Ничего. Дом был чист.
Босх знал, что Дженис пытается превратить негатив в позитив, как-то стараясь намекнуть, что безрезультатный обыск является признаком вины Стори.
– Назвали ли бы вы это безрезультатным обыском?
– Нет. Результат был, хоть и иного плана. Мы искали не только свидетельства возможного насилия, связанного с мисс Кременц, но и свидетельства, которые бы подтверждали заявление мистера Стори. Мы не нашли в доме ни того ни другого. Иногда важно не то, что найдено, а то, что не найдено.
– Вы можете объяснить это присяжным?
– Ну, мы действительно не забрали из дома никаких свидетельств. Однако мы обнаружили отсутствие кое-чего, что впоследствии стало важным.
– И что это было?
– Книга. Отсутствовала книга.
– Как вы узнали, что она отсутствует, если ее не было?
– В гостиной есть большой встроенный книжный шкаф. Каждая полка заполнена книгами. На одной полке было пространство – щель, где раньше стояла книга. Мы не могли узнать, какая книга отсутствовала. В доме не было лежащих просто так книг. В тот момент это не казалось существенным. Очевидно, кто-то взял книгу с полки и не поставил на место. Нам было просто любопытно.
Лэнгуайзер показала еще две фотографии книжного шкафа, сделанные во время обыска. Хоктон принял их как вещественные доказательства, несмотря на протест Фауккса. Снимки представляли книжный шкаф целиком и крупный план второй полки с пустотой между книгой, озаглавленной «Пятый горизонт», и биографией кинорежиссера Джона Форда под названием «Печатайте легенду».
– Итак, детектив, – продолжала Лэнгуайзер, – по вашим словам, в то время вы не знали, имеет ли отсутствие книги какое-то значение для дела, правильно?
– Да.
– Установили ли вы со временем, какую книгу взяли с полки?
– Да, установили.
Лэнгуайзер сделала паузу. Босх понимал, что происходит. В этой постановке все было продумано. Дженис была хорошей рассказчицей. Умела привлечь слушателей, зацепить их, подвести к обрыву, а потом оттащить.
– Давайте-ка по порядку, – сказала она. – К книге мы еще вернемся. Довелось ли вам поговорить с мистером Стори в день обыска?
– Он в основном держался в стороне и большую часть времени говорил по телефону. Но мы побеседовали, когда утром постучали в дверь и сообщили об обыске. А потом в конце дня, когда я сказал ему, что мы уходим и ничего не изъяли.
– Вы разбудили его, когда пришли в шесть утра?
– Да.
– Он был в доме один?
– Да.
– Он предложил вам войти?
– Не сразу. Он возражал против обыска. Я сказал…
– Простите, детектив, вероятно, нам было бы проще показать это. Вы говорили, что с вами был оператор. Включал ли он камеру, когда вы постучали в шесть утра?
– Да.
Лэнгуайзер тут же предложила показать видеозапись обыска. Предложение было принято, несмотря на протест защиты. В зал суда вкатили большой телевизор и поставили в центре перед скамьей присяжных. Босха попросили опознать кассету. Свет в зале погас, и начался сеанс.
Запись начиналась с крупного плана Босха и прочих перед парадным входом в дом. Босх назвал себя, а также адрес и номер дела. Он говорил спокойно. Потом повернулся и резко постучал в дверь. Объявил, что это полиция, и постучал снова. Они ждали. Босх стучал в дверь каждые пятнадцать секунд, пока она наконец не открылась минуты через две после первого стука. В щелку выглянул Дэвид Стори – растрепанный и усталый.
– Что? – спросил он.
– У нас ордер на обыск, мистер Стори, – сказал Босх. – Мы вправе провести обыск этих помещений.
– Вы, верно, шутите, черт бы вас побрал!
– Никаких шуток, сэр. Не будете ли вы любезны отойти и впустить нас? Чем раньше мы войдем, тем раньше выйдем.
– Я звоню адвокату.
Стори закрыл и запер дверь. Босх сразу же подошел и прижался лицом к косяку.
– Мистер Стори, у вас десять минут, – громко крикнул он. – Если к шести пятнадцати эта дверь не откроется, мы выбьем ее. У нас выданный судом ордер на обыск, и мы его исполним.
Он повернулся спиной к камере и чиркнул рукой по горлу.
На экране снова появилась дверь. Отсчет времени в нижнем углу показывал теперь 6.13 утра. Дверь открылась, вышел Стори и знаком пригласил полицейских в дом. Его волосы выглядели так, словно их пригладили руками. На Стори были черные джинсы и черная же футболка. Он был босиком.
– Делайте что надо, и убирайтесь. Мой адвокат едет, и он будет наблюдать за вами. Сломаете хоть что-то – и я, черт побери, вас по судам затаскаю. Да хоть одна царапина на стене – и прощайтесь с работой. Вы все.
– Мы будем осторожны, мистер Стори. – С этими словами Босх вошел в дом.
Оператор вошел последним. Стори посмотрел в объектив, словно впервые заметил камеру.
– И уберите от меня это дерьмо.
Он сделал движение, и объектив взмыл к потолку. За кадром звучали голоса оператора и Стори:
– Эй! Не трогайте камеру!
– Тогда уберите ее от моего лица!
– Хорошо-хорошо. Только не трогайте камеру.
Экран погас, свет в зале суда снова стал ярче. Лэнгуайзер продолжила допрос:
– Детектив Босх, вы или ваши коллеги еще… беседовали с мистером Стори после этого?
– Во время обыска – нет. Когда прибыл адвокат, мистер Стори ушел к себе в кабинет. Когда мы обыскивали кабинет, он перешел в спальню. Когда он уходил на назначенную встречу, я коротко спросил его об этом. Больше, пожалуй, ничего, пока длился обыск и мы были в доме.
– Что произошло в конце дня, семь часов спустя, когда обыск был завершен? Вы говорили с обвиняемым еще раз?
– Да, у нас состоялся короткий разговор у двери. Мы закончили работу и собирались уезжать. Адвокат уже уехал. Я был в машине с напарниками. Мы давали задний ход, когда я сообразил, что забыл вручить мистеру Стори копию ордера на обыск. Так полагается по закону. Поэтому я вернулся к двери и постучал.
– Мистер Стори сам подошел к двери?
– Да, он открыл после того, как я постучал раза четыре. Я отдал ему бланк и объяснил, что так полагается.
– Он сказал вам что-нибудь?
Фауккс встал и выразил протест для занесения в протокол, но вопрос уже был решен в досудебных ходатайствах и постановлениях. Судья отметил протест для занесения в протокол и отклонил – тоже для занесения в протокол. Лэнгуайзер повторила вопрос.
– Могу я свериться со своими записями?
– Пожалуйста.
Босх обратился к заметкам, сделанным в машине сразу после разговора.
– Сначала он сказал: «Вы ведь ни черта не нашли, верно?» И я сказал ему, что он прав, что мы ничего не забрали с собой. Тогда он сказал: «Потому что тут нечего брать». Я кивнул и уже повернулся, чтобы уходить, когда мистер Стори снова заговорил. Он произнес: «Эй, Босх». Я обернулся, и он наклонился ко мне и сказал: «Вы никогда не найдете того, что ищете». Я сказал: «Да неужели? И что же такое я ищу?» Он не ответил. Просто посмотрел на меня и улыбнулся.
После паузы Лэнгуайзер спросила:
– На этом разговор закончился?
– Нет. В тот момент я почувствовал, что, возможно, смогу вынудить его сказать больше. Я сказал ему: «Это сделали вы, не так ли?» Он продолжал улыбаться, а потом медленно кивнул. И сказал: «И мне это сойдет с рук». Он сказал…
– Чушь! Ты все врешь!
Стори встал, указывая пальцем на Босха. Фауккс положил руку ему на плечо и пытался усадить на место. Полицейский, сидевший позади стола защиты, встал и двинулся к Стори.
– Обвиняемый, СЕСТЬ! – загремел судья, одновременно опуская молоток.
– Он врет, сволочь!
– Полицейский, посадите его!
Полицейский подошел, положил руки на плечи Стори и грубо надавил, заставив сесть на место. Судья указал другому полицейскому на присяжных:
– Удалить присяжных.
Пока присяжных быстро уводили в комнату для совещаний, Стори продолжал бороться с полицейским и Фаукксом. Как только присяжные ушли, он, казалось, ослабил усилия, а потом успокоился. Босх посмотрел на репортеров, стараясь понять, заметил ли кто-нибудь из них, что Стори закончил представление, как только присяжные исчезли из виду.
– Мистер Стори! – рявкнул судья, тоже встав. – Подобное поведение и язык неприемлемы в зале суда. Мистер Фауккс, если вы не в состоянии контролировать своего клиента, вам помогут мои люди. Еще одна вспышка, и я прикажу вставить ему кляп и приковать к стулу. Я ясно выразился?
– Абсолютно, ваша честь. Я изви…
– Малейший повод – и его закуют в кандалы. Мне наплевать, кто он или кто его друзья.
– Да, ваша честь. Мы понимаем.
– Пять минут перерыва.
Судья резко повернулся; его шаги отдавались громким эхом, когда он спустился по трем ступенькам и исчез за дверью.
Босх посмотрел на Лэнгуайзер. Она явно была довольна. Босх в успехе сомневался. С одной стороны, присяжные увидели, что обвиняемый легко впадает в неистовство и теряет контроль над собой, возможно, проявляя ту же ярость, что привела к убийству. С другой – Стори выражал протест против того, что происходит с ним в зале суда. И это могло вызвать эмоциональный отклик у присяжных. Достаточно Стори убедить хотя бы одного из них – и он вывернется.
