Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов
Я постараюсь говорить коротко и ясно, учитывая, что в зале в основном профессионалы, а они, надеюсь, не нуждаются в подробных комментариях. — Станислав поднырнул под верхний канат и оказался на ринге. — Адепты восточных единоборств считают, что использование ног и прочих частей тела существенно расширяет диапазон бойца. В некотором смысле это так. В отношении бокса эти же адепты могут выдвинуть упрек: что это за вид, в котором, по сути, заложено всего лишь три удара — прямой, сбоку и снизу? И это тоже отчасти так. Но давайте подумаем вместе: что мы сможем использовать при схватке с одним противником? Бокс или борьбу? Наверное, и то и другое. Причем борьба, возможно, покажется вам предпочтительней, поскольку в ней существуют дозированные болевые приемы, удушающие захваты, удержания и прочее. Таким образом, не испортив лица и ничего не отбив, мы можем обезвредить и задержать преступника. Все это так!
— Привет! — Еремей окликнул Офелию, продолжавшую осматривать зал. — Легко нашла?
— Да, у меня уже в метро спрашивали, не собираюсь ли я продать лишний билетик. — Девушка охотно нырнула в объятия Уздечкина и ласково встретила его короткий поцелуй. — Но разве я могу кому-то отдать билет на твой бой? Ой, да ты еще не переоделся? Ты сегодня дерешься? Вспотеешь, наверное? Только не мойся, ладно? Это так сексуально!
— Попробую. Я в последней паре. Можно было приехать часа на два позже. Тут уже все было: и дворянская борьба, и стриптиз, сейчас вон о боксе рассказывают. Пойдем, я тебя посажу. Твое место — там, рядом с Геродотом. — Еремей обнял девушку за плечо и повел по залу, проталкиваясь через гудящих зрителей. — Я тебе про него рассказывал. Он начинающий писатель. Я, правда, его вещей еще не читал, но сам себя он хвалит! Дал мне почитать две штуки: «Дом лесника» и «Пушная ферма». Я немного полистал, вроде ничего. Может быть, Геродот и про нас с тобой когда-нибудь напишет? Представляешь, целый роман, а?
— Про больницу? Про топчан? — Офелия засмеялась. — Про то, как ты меня к пейджеру ревновал?
Наблюдая за Стасом, Морошкина иногда, наверное по милицейской привычке, поглядывала на зрителей. Неожиданно возле входных дверей она увидела Наташу Бросову, которая вяло общалась с двумя крепкими парнями. Ремнев сидел ко входу спиной и, к большой радости инспектора ОППН, не видел появления своей подружки.
— Ванюша, я выйду на секундочку. А ты смотри за дядей Стасом, потом мне все расскажешь. — Софья встала из-за стола. — Как тебе здесь, не скучно?
— Да нет, Софья… все очень здорово. Вот бы мне у князя Волосова потренироваться. — Юноша снизу вверх с надеждой посмотрел на женщину. — А вы с ним не знакомы?
— Немного знакома. — Морошкина заметила, что Наташа собирается выйти. — Извини, я сейчас…
Ремнев понимающе кивнул, а Олег, кажется, даже не обратил внимания на уход инспектора ОППН, настолько он был увлечен выступлением Весового.
Бросова уже стояла перед раскрытыми входными дверьми и с иронией поглядывала на двух своих внезапных кавалеров. Софья проталкивалась сквозь густой частокол зрительских тел, разгоряченных прикладной программой князя Волосова. Ремнев мельком оглянулся на удаляющуюся спутницу и вновь вернул свое внимание на ринг, где в лучах прожекторов жестикулировал Весовой.
— Наташа! — окликнула Морошкина вышедшую на улицу Бросову. — У тебя все в порядке?
— Ой, здравствуйте, Софья Тарасовна! Извините, ребята, все равно ничего не получится. — Девушка строго посмотрела на молодых людей. — А я шла, смотрю — бои, а меня сюда еще Саша звал, ну, я думаю, зайду, хоть одна посмотрю, — мы здесь уже бывали.
— Да знаю я, что вы и здесь, и еще кое-где бывали. И чем все это кончилось, тоже знаю. Ой, ребята, доиграетесь вы со своими путешествиями! — Женщина взяла Хьюстон за руку и отвела от дверей. — Мы уже думали, что тебя убили, а ты по клубам разгуливаешь! Нельзя же так, Наташа! Ты посмотри на свою мамашу, она ведь тоже все гуляла-гуляла и вон во что превратилась!
— Извините, мамаша, а вы ей родственница? — Один из новых знакомых Бросовой, очевидно, никак не хотел согласиться с тем, что у него ничего не получится с этой соблазнительной мулаткой, которую он тоже как-то уже видел в одном из клубов, может быть даже в «Вечной мерзлоте». — Вы нам, это самое, пообщаться-то позволите?
— Мальчики, посмотрите, пожалуйста, вот сюда. — Морошкина достала свой беспроигрышный козырь — удостоверение майора милиции — и развернула его перед краснеющими от негодования лицами парней. — У нас вечер посвящен сегодня другой теме, не мешайте. Договорились?
Да что ты уперся, пойдем в клуб, там столько… — Второй несостоявшийся ухажер уже смирился с осечкой и тянул за рукав своего упрямого друга. — Ну в другой раз сойдемся, когда мамаша будет в командировке. Правильно, товарищ майор? Разрешите идти?
— Ладно, ребята, не дуйтесь! — Инспектор ОППН спрятала свою суровую книжицу. — Сейчас, кстати, мой одноклассник там про бокс рассказывает. Пойдите послушайте, может быть, пригодится?
— Одноклассник? — переспросил настойчивый казанова. — Это, конечно, интересно. А вы еще вернетесь?
— Не знаю. — Наташа выразила неопределенность и сосредоточила внимание на Софье, чтобы их поскорее оставили в покое. В последнее время ее все больше раздражали подобные супермены. Хьюстон давно убедилась, что, несмотря на их внешнюю галантность, им совершенно плевать, что у тебя на душе, есть ли у тебя семья, ела ли ты вообще что-нибудь, главное для них — затащить тебя в постель, как будто там они тебе раскроют что-нибудь действительно невероятное. Нет, такого давно уже не случалось. — Знаете, Софья Тарасовна, все эти дни как сумасшедшие: столько народу погибло! Я сама хожу и не верю, что все — по-настоящему: все думаю, вот сейчас что-то произойдет, я проснусь, и все останется как раньше. А потом понимаю, что нет, ничего уже не изменишь. — Бросова вдруг закрыла лицо руками и зарыдала.
— А что, если перед вами двое, трое или четверо противников? Что тогда? Борьба? Представьте себе, как вы схватываетесь с одним противником, а другие в это время имеют возможность наносить вам удары, захватывать вас и причинять иной ущерб. — Весовой закатал пальцы в кулаки и жестикулировал руками, словно дирижер оркестра духовых инструментов. — Наверное, в схватке с энным количеством противников более выгодным окажется бокс? Я думаю, что да. Те, кто практически знаком с техникой бокса, конечно, наглядно представляют себе, какое количество сокрушительных ударов можно нанести своим противникам за одну секунду. Те, кто внимательно изучал пособия по карате и другим восточным видам единоборств, наверное, помнят, что в них советуют избегать встречи именно с боксерами. Действительно, бокс дает нам возможность наносить крайне опасные и даже смертельные удары по наиболее важным точкам жизнедеятельности человеческого организма. Возьмите, к примеру, удар по печени, по сердцу и особенно по голове. Если взять те же восточные атласы, то на них можно увидеть, сколько таких точек расположено именно на голове: в области подбородка, носа, лба, висков и прочего-прочего. Вы не подумайте, что я пытаюсь изобразить бокс как панацею во всех стычках, — моя задача заключается только в том, чтобы вызвать у вас к этому виду серьезный деятельный интерес. Спасибо вам огромное за ваше терпение и внимание! Теперь я, если вы не возражаете, попытаюсь наглядно продемонстрировать перед вами небольшую часть из арсенала техники бокса. Для этого я попрошу выйти на ринг одного из наших новых сотрудников, многоуважаемого Бориса Артуровича Следова.
Прожектор выхватил из пребывающего в полутьме зала молодого человека с худым, заостренным к подбородку лицом в камуфляже с такой же эмблемой, как у Весового. Следов подошел к рингу и не очень уверенно подлез под канаты.
— Борис пока не является знатоком премудростей рукопашного боя, но он любезно согласился выступить сегодня в роли своеобразного манекена, с помощью которого я смогу вам достаточно наглядно продемонстрировать то, что действительно лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! — Станислав поднял согнутые в локтях руки и шагнул в сторону молодого человека.
Перед дверьми клуба «Вечная мерзлота» остановился видавший виды микроавтобус бежевого цвета с остатками «знаков отличия» немецкой медицинской службы в виде красных полос, креста и иноземного текста. Морошкина посмотрела вслед удаляющейся фигуре Бросовой и повернулась к Бороне, который с заметной неуклюжестью, связанной с его загадочной для большинства окружающих хромотой, спускался на тротуар. Из недр автобуса выглядывали любопытные лица ребят, которых педиатр уже успел собрать на вечерних улицах города, куда они выходят на промысел из своих дневных убежищ.
