Призраки (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн)
«Толще, чем сто страниц?»
«О, да. Может быть, триста страниц.»
«Тогда были бы другие кассеты.»
«Понятия не имею. Он просто дал мне одну кассету.»
«Как он с вами связался?»
«Я работаю для других писателей. Летом сюда приезжает много писателей. Думаю, он поспрашивал и узнал обо мне таким образом.»
«Вы выполняли для него какую-нибудь работу до этого?»
«Нет, это была моя первая работа для него.»
«И вы говорите, что на тот момент у записи не было названия?»
«Без названия.»
«На самой кассете ничего не было?»
«О, я понимаю, что вы имеете в виду. Да, было. На этикетке, представляете? Написано фломастером.»
«Что было написано на этикетке?»
«Призраки.»
«Только одно слово „призраки“?»
«И его имя.»
«Имя самого Крейга?»
«Да. „Призраки“, а потом „Грегори Крейг“.»
«Значит, тогда было название.»
«Ну, если вы хотите назвать это „заголовком“. Но там не было написано: „Автор Грегори Крейг“, это был просто способ идентифицировать кассету, вот и всё.»
«Спасибо, миссис Дженкинс, вы мне очень помогли», — сказал он.
«Ну, хорошо», — сказала она и повесила трубку.
Честно говоря, он не знал, чем она могла помочь, но догадывался, что, возможно, так оно и было. Во время транса Хиллари в прошлую субботу она снова и снова упоминала слово «лента» и связывала его со словом «утопление». Он сразу же представил себе тонущую жертву, чьи руки или ноги были связаны лентой, — фантазия усилилась от того, что руки Грегори Крейга были связаны за спиной проволочной вешалкой. В одной из прочитанных Кареллой книг по юридической патологии и токсикологии ему попалась фраза, которая заставила его громко рассмеяться: «Если из воды извлекают тело утопленника, связанное таким образом, что это не могло быть сделано самостоятельно, можно обоснованно заподозрить умысел на убийство.» В день утопления тело Стефани Крейг не было сковано ни цепью, ни веревкой, ни проволокой, ни лентой. Но тут в дело вступила лента другого вида, и Карелла не мог забыть, что Хиллари связала «ленту» с «утоплением».
Она вошла в его комнату без стука. Её лицо раскраснелось, глаза сияли.
«Я только что разговаривала по телефону с женщиной по имени Элиза Блэр», — сказала она. «Это агент по недвижимости, чья вывеска висела в окне дома, который снимал Грег.»
«А что по ней?», — спросил Карелла.
«Я описала дом, который был в книге Грега. Я описала его до последнего гвоздя. Она знает этот дом. Три лета назад его арендовал человек из Бостона. Она не была агентом по сделке, но может связаться с риелтором, который им был, и узнать имя и адрес этого человека из договора аренды — если вам это нужно.»
«Зачем мне это нужно?», — спросил Карелла.
«Это был дом в „Тенях“, разве вы не понимаете?»
«Нет, не особенно.»
«Это был дом, о котором писал Грег.»
«И что?»
«В этом доме жил не он, а кто-то другой», — сказала Хиллари. «Я хочу поехать туда. Я хочу увидеть своими глазами, есть ли в этом доме призраки.»
10Агент по недвижимости, сдававшая дом три лета назад, работала из задней спальни собственного дома на Главной улице города. Они пробирались по снегу в четверть шестого, шли мимо зажжённой рождественской ёлки на Общей улице, пригнув головы от снега и свирепого ветра. Женщину звали Салли Бартон, и она, казалось, была безмерно рада играть в детектива. По её словам, она всегда знала, что дом, о котором писал Крейг, — это старый дом Лумиса на косе. Он никогда не указывал местоположение, даже не упоминал город Хэмпстед, за что, по её мнению, они все должны быть ему благодарны. Но она знала, что это дом Лумиса. «Он любил море, Фрэнк Лумис», — сказала она. «Этот дом не похож на типичный пляжный домик, но на косе он выглядит гармонично. Он влюбился в него, когда ещё жил в Салеме, перевёз его сюда доску за доской и поставил на принадлежащем ему участке пляжа.»
«Салем?», — сказал Карелла. «Здесь, в Массачусетсе?»
«Да», — сказала миссис Бартон. «Там, где вешали ведьм в 1692 году (имеется в виду судебный процесс „охоты на ведьм“, проходивший с февраля 1692 года по май 1693 года, по обвинению в колдовстве 14 женщин и 5 мужчин было повешено, один мужчина раздавлен камнями, и от 175 до 200 человек заключено в тюрьму, из которых не менее 5 умерли в заключении — примечание переводчика).»
Она предложила им ключ от дома, который, по её словам, ей не удалось сдать летом, но это не имеет никакого отношения к призракам Грегори Крейга. За пределами города мало кто знал, что это тот самый дом, который он прославил в своей книге.
«Не знаю, как ему это сошло с рук», — сказала она. «Утверждал, что это правдивая история, а потом никому не сказал, где на самом деле находится дом. Сказал, что это для защиты невинных. Каких невинных? Фрэнк Лумис мёртв уже пятьдесят лет, а двое его сыновей живут в Калифорнии, и им наплевать, есть ли в доме привидения. Всё, что их интересует, — это сдавать его в аренду каждое лето. И всё же я полагаю, что он мог опасаться юридических осложнений. Вы знаете об этом больше, чем я», — сказала она и улыбнулась Карелле.
«Я не юрист, мэм», — сказал Карелла и улыбнулся в ответ, понимая, что ему только что польстили. «Интересно, можете ли вы сказать мне, кто арендовал этот дом три лета назад?»
«Да, я искала договор аренды сразу после вашего звонка. Это был человек по имени Джек Роулз.»
«Как он выглядел?»
«Приятная на вид особа.»
«Молодой, старый?»
«Ему около двадцати, я бы сказала.»
«Какого цвета волосы?»
«Чёрные.»
«Глаза?»
«Карие.»
«А его адрес?»
Она протянула ему листок бумаги, на который скопировала адрес Роулза на Юнион-авеню из договора аренды, а затем сказала: «Этот дом не так-то просто сдать в аренду, знаете ли.
Фрэнк никогда не модернизировал его. Электричество, конечно, есть, но единственное тепло — от каминов. Их три: один в гостиной, один на кухне и ещё один в одной из спален наверху.
Летом не так уж плохо, но зимой это ледяная коробка. Вы уверены, что хотите пойти туда прямо сейчас?»
«Да, мы настроены положительно», — сказала Хиллари.
«Я бы пошла с вами, но я ещё не приготовила ужин для мужа.»
«Мы вернём вам ключ, как только осмотрим помещение», — сказал Карелла.
«Там должна быть мёртвая женщина, которая ищет своего мужа», — сказала миссис Бартон.
В местном гараже Карелла купил пару цепей противоскольжения и попросил служащего установить их на машину, пока они с Хиллари перекусят в закусочной на соседней улице. Когда они выехали из города в 7:00, снег ещё шёл. На улицах и главных дорогах работали снегоуборочные машины, но он был благодарен за цепи, когда они выехали на дорогу, ведущую к полуострову суши, вдающемуся в Атлантический океан. Занесённый снегом знак сообщил им, что это коса Олбрайта, а знак под ним предупреждал, что это тупиковая дорога. Машина с трудом пробиралась по плотному снегу, заносясь и кренясь на том, что, по мнению Кареллы, было песчаной дорогой. Дважды он чуть не застрял, а когда наконец заметил старый дом, вырисовывающийся на краю моря, вздохнул с облегчением и припарковал машину на относительно ровном участке под наклонной подъездной дорожкой. Вместе, освещая себе путь фонариком, они с Хиллари добрались до входной двери.
«Да, это он», — сказала Хиллари. «Это тот самый дом.»
Входная дверь открылась в небольшой подъезд, выходящий на лестницу, ведущую на верхний этаж. Он нашёл выключатель на стене справа от двери и несколько раз щёлкнул им. Ничего не произошло.
«Ветер, наверное, снёс линии электропередач», — сказал он и посветил фонариком сначала на ступеньки, ведущие наверх, а затем на небольшой вход. Справа находилась дверь, ведущая на кухню с балками. Слева находилась гостиная — то, что в те времена, когда строился дом, называлось «лучшей комнатой».
По всей длине комнаты проходила одна толстая балка. В комнате было два окна: одно выходило на океан, другое находилось по диагонали напротив. Камин находился не в самом центре стены, на которой он располагался: это место занимала лестничная клетка. А в стене напротив располагался огромный камин с чёрным железным чайником, висящим на петле, поленьями и хворостом, сложенными на очаге, большими чёрными андиронами (горизонтальные железные бруски, на которых держится древесина в камине — примечание переводчика), выгнувшимися от жара бесчисленных костров.
