Кто не спрятался… - Джек Кетчам
Где-то здесь был какой-то подвох. Должен быть. Как в случае с Ким. Тупая шутка над молодым американским провинциалом. Такая тупая, обделаться впору…
— Кейси? Кейси, едрена вошь! А ну прекращай выеживаться! Покажись!
Мой окрик дал петуха под конец. Результатов — ноль. Это фиаско, братец.
— Ну… я прошу тебя, черт возьми!
Бесполезно. Мой крик — что пустой свист.
Та часть моего разума, которая все еще работала, говорила мне, чтобы я быстро собрал остальных, что на игру это уже не тянет. Поэтому я повернулся к лестнице и размашисто шагнул вперед. Зря.
Не знаю, что в меня прилетело. Грабли, надо думать, или мотыга — словом, что-то с длинной деревянной ручкой. Да неважно это. Важно то, что такому удару позавидовал бы и какой-нибудь уличный налетчик. Я рухнул, точно куль с мукой, — плашмя, грудью вперед. Лбом звонко приложился о самый бетон, воздух тут же со свистом покинул легкие. Лишь каким-то чудом я не вырубился, не канул из одной тьмы в другую. Но — выдюжил. Потребовалось титаническое усилие, чтобы просто сесть, и еще одно — ощупать собственные кости.
Высоко на лбу, у самых волос, нашлась большая мокрая ссадина. Кажется, обошлось без серьезных жертв.
Сильный зловонный запах щекотал ноздри. Так обычно пахнет протухшее на жаре мясо. Я обонял его и раньше, но теперь вонь усилилась, перекрывая даже гуляющие по зданию сквозняки. Вонь навевала нехорошие мыслишки о смерти — и сразу вспомнились все те собаки, что умерли от голода в этих стенах из-за дурости хозяев. Собаки, вынужденные в какой-то момент жрать себе подобных.
Пол был мокрый, скользкий на ощупь. Я заставил себя подняться, полез в карман — достать зажигалку. Довольно с меня игр. Ступая в темноте, я обещал себе снова и снова, что не дам провести себя просто так. Маленький пляшущий язычок пламени, прикрытый ладонью, высветил примету из рассказа Рафферти — круглую дыру в стене, фута два-три в диаметре. Места достаточно, чтобы влезть и вылезти на четвереньках, не более. Меня привел к этой дыре сквозняк, отклонявший пламя зажигалки строго в одну сторону. Я медленно следовал за дуновением, пропахшим сыростью и плесенью.
И вот он, этот проем, словно вход в преисподнюю.
Конечно, Кейси где-то там. Ей же нипочем запах, темень, вся эта нездоровая атмосфера. Чем вещь ужаснее, тем она лучше. Дура, подумал я в отчаянии, просто законченная идиотка.
Водя зажигалкой туда-сюда, я осмотрел отверстие. Оно выходило в самый настоящий тоннель, прорезанный в фундаменте. Часы были наклонены под таким углом, что, стоя, они и высокая стопка газет частично скрывали от посторонних глаз проход. В стороне валялось старое металлическое ведро. Может, именно его опрокинула Кейси, когда я наверху заслышал тот лязг? Отпихнув ногой газеты, я глянул в дыру, напрягая глаза. С одной стороны проема выросла куча щебня — как если бы долбили не с этой стороны, а рыли тоннель откуда-то изнутри. Дальше он углублялся прямо в скалу на несколько футов, а затем поворачивал за угол, так что остальная его часть была слепой зоной, а глубину не выходило адекватно оценить.
Лезть туда мне совсем не хотелось.
Инстинкт нашептывал мне, что где-то там, в этом подземелье, много всякой мертвечины… но и что-то живое там тоже водится. Да, из него пахло разложением, но кто бы там ни был живой — это не только Кейси. Я не знал, как объяснить себе такую уверенность. Она просто была.
Зажигалка погасла. Я поспешно крутанул колесико, высек еще огонек.
— Кейси?
Сделав глубокий вдох и задержав его в груди, я осторожно забрался в дыру. Зажигалка то и дело гасла — здесь сквозило сильнее, чем где-либо в доме. Сквозняк густо пах морем. Скалы над и подо мной сочились влагой, у меня же в горле мигом пересохло.
Зеленая почтальонская сумка Кейси лежала у самых моих ног.
Я потянулся за ней, вцепившись в грубую ткань — хоть что-то относительно чистое среди всей этой мерзости, — и потянул на себя. Внутри что-то заскрежетало. Сунув руку внутрь, я извлек давешнюю пару фонариков в жестяных корпусах.
Наконец-то зажигалка со своим слабым неверным светом перестала быть нужна. Включив один фонарик, я направил его луч в тоннель.
Третий фонарик валялся в пяти футах от меня, брошенный.
Впереди я не видел больше ничего, кроме обливавшихся морским потом скал. В двадцати футах от меня начинался новый «слепой» поворот. Я вслушался.
Там было что-то живое. Что-то живое на ветру, за пределами досягаемости моего электрического света.
Я слышал, как оно двигается, и знал, что оно тоже слышит меня.
Что бы это ни было, оно, как мне показалось, было вполне готово напасть на меня. Напасть и убить. Одним своим присутствием оно приказывало мне не делать резких движений и не кричать. Повеление это считывалось на каком-то базовом, животном уровне, где человек — либо жертва, либо охотник, где еще считывались уроки первобытных саванн и джунглей. Оно ждало меня сразу за углом — лишенное имени нечто, чей образ мыслей кардинально отличался от моего собственного, — и оценивало.
И я поступил так, как велел мне инстинкт, — тем, похоже, и спасшись. Я погасил свет и принялся ждать. Воздух тяготился запахом смерти. Моей, Кейси или этого существа впереди. В ближайшие секунды мы, возможно, схлестнемся — тогда вопрос и разрешится.
Я ждал. И долгое время я вообще не двигался. Я старался дышать ровно, тихо, спокойно. И все же я чувствовал, как оно оценивает меня, пробуя воздух на вкус. Я пытался загнать страх поглубже — туда, где меня защитят удалые сомнения в том, стоит ли вообще перед чем-то робеть, когда ты молод и зол. Секунды текли медленно, ленно.
Возможно, промедление означает для Кейси погибель.
Но сейчас у меня не было особого выбора.
Я слышал, как существо дышит. Как оно мелкими глотками пьет влажный, солоноватый воздух — и хрипит, будто через свернувшуюся в носоглотке кровь.
Мне на ум шли самые отвратительные образы.
Темнота на них богата.
На долгое время я весь обратился в стук сердца. И вдруг ощутил перемену.
Существо — кем бы оно ни являлось — отступило вглубь тоннеля.
Я даже не потрудился включить фонарик — просто попятился тем же путем, каким пришел. Суетливо, торопливо.
С фонариком в одной руке и почтальонской сумкой Кейси в другой я рванул к лестнице. И
