Фрэнсис Вилсон - Наследники
— Отлично, — сказал он. — Хочу сообщить, что у меня, возможно, хорошая новость для вас.
— Насчет Стивенса?
— А кого же еще?
— Признал себя виновным?
— Нет, однако почти что не хуже. Предлагаю поговорить за обедом.
Алисия разозлилась:
— Слушайте... если дело касается предъявленных мной обвинений, не кажется ли вам...
— Обвинений непосредственно не касается. Если потребуете, сразу скажу, но, если у вас нет других планов, предпочтительно за ранним обедом. Обещаю, не пожалеете.
Она заколебалась. Сначала ленч, потом обед, что дальше?..
Нет у меня на это времени.
С другой стороны, как можно отказаться, если он тратит свое свободное время, копаясь в прошлом Стивенса и отыскав что-то важное?
— Ну ладно. Пообедаем. Когда и где?
Осведомившись, любит ли она итальянскую кухню, и получив утвердительный ответ, он назвал адрес траттории на Седьмой авеню кварталах в десяти от центра. Ждет ее там через полчаса.
Говорит, хорошая новость. Будем надеяться. Очень уж хочется хороших новостей.
5
— Видно, вы здесь часто обедаете, — заметила Алисия, когда они уселись в кабинке на четверых.
Она приехала раньше. Обычно ходит пешком, но, невзирая на убеждение Джека, будто ее оставят в покое до встречи с адвокатами в понедельник, взяла такси.
Уилл явился через несколько минут. Метрдотель приветствовал его широкой улыбкой, трое мужчин у стойки бара поздоровались.
— Пожалуй, — пожал он плечами, — здесь мне нравится больше всего. Бываю раз-другой на неделе.
Здесь ты сидел вчера вечером? — гадала она. Будь ты со мной вместо Джека, Томас со своими громилами сидел бы сейчас в тюрьме и со всем безобразием было в покончено.
— А я думала, копы предпочитают свои бары.
— Так и есть. Я пару лет просаживал деньги в любимой дыре в Южном Мидтауне, да, знаете... надоедает без конца слушать профессиональные полицейские разговоры. Мне, по крайней мере. Здесь я просто Уилл Мэтьюс, случайно оказавшийся копом.
Подскочил официант с корзинкой рогаликов и длинными худосочными итальянскими батонами. С согласия Алисии Уилл заказал бутылку классического кьянти, потом наклонился над столиком:
— Ну, перейдем к последним известиям о Флойде Стивенсе.
Протянул ей корзинку с хлебом, она вытащила багет.
— С удовольствием. — И с решительным хрустом отгрызла горбушку.
— Я решил за ним последить.
— Вам позволили? — удивилась Алисия. — Я хочу сказать, кругом столько других преступлений...
— Если бы. Нет, я вел слежку в свободное время.
— В свободное? — Секунду назад она удивилась, теперь испытывала настоящее потрясение. — Но зачем?
— Я уже говорил, что изучил этих гадов, работая в отделе нравов. Они неуправляемые. Думаю, раз вы ему помешали и он не добился желаемого, значит, очень скоро снова пойдет на охоту. Поэтому отправлялся сразу после дежурства в Верхний Вестсайд, топтался возле дома, поджидая, когда он придет или выйдет.
— И что?
— Вчера вечером вышел. Пошел к гаражу, где держит машину, поехал прямо на Миннесота-Стрип.
— Что это?
— Вы там наверняка никогда не бывали. Нечто вроде сексуального супермаркета, полного проституток самого разнообразного возраста и пола.
— Разнообразного пола? Мне известны всего два.
— Ну, есть еще половинка-наполовинку. На Стрипе большим спросом пользуются парни... как бы это сказать... с виду сменившие пол. Знаете, имплантация грудей, подкожные инъекции гормонов, а настоящая экипировка в полной целости и сохранности....
— Замечательно.
Уилл пожал плечами:
— Довольно жалкий товар, да меня это ничуть не волнует. Ночью чего только не увидишь. Но когда сутенеры толкают детишек ястребам-перепелятникам...
— Перепелятникам? — Что-то новенькое. — Это еще кто такие?
— В целом субъекты, которые ищут совсем маленьких мальчиков, а я называю так каждого извращенца, охотника на слишком юных птенцов.
— На перепелят, — повторила Алисия, чувствуя накатившую слабость. — На маленьких, слабых, беспомощных...
Она взглянула на Уилла. Чистенький, аккуратненький, почти мальчишка с короткими светлыми волосами, практически ежедневно встречается на работе с худшими представителями рода людского и все-таки почему-то не пачкается.
— Вот именно, и Флойд Стивенс — один из них. Я его выследил. Он точно знал, куда направляется, по-моему, даже заранее созвонился, потому что его на углу кто-то ждал с очень маленькой девочкой. Малышка села в машину, и они укатили.
Батон с хрустом раскрошился в стиснутом кулаке разъяренной Алисии.
— И вы их отпустили?
— Нет, конечно. Просто не стал сам задерживать, чтобы не осложнять дело. Чтобы не дать повода его адвокату поднимать вопрос о провокации или незаконной слежке. Доехал за ними до порта, заметил пару знакомых ребят из отдела нравов. Они обождали, пока он остановится, ринулись и накрыли с поличным.
— Ну, теперь кто-нибудь позаботится, чтоб он по улицам не разгуливал? — спросила Алисия, стряхивая крошки с колен.
— Уже не разгуливает. Хотя бы на время. Сидит в камере по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней.
— По-вашему, это хорошая новость? Подонок изнасиловал очередного несчастного ребенка!
— Разве вы не понимаете? — несколько обиженно сказал Уилл. — Теперь ему не отвертеться. Теперь на нем висят два обвинения в сексуальных домогательствах на одной неделе. При свидетельстве полицейских ему уже не удастся освободиться с помощью угроз или подкупа. Он будет слишком занят собственной судьбой, чтобы преследовать вас. Вы сорвались с крючка.
Сорвалась с крючка...
Алисия звучно стукнулась спиной об стенку кабинетика с мягкой обивкой, уяснив сквозь злобу на Флойда Стивенса смысл объяснений Уилла.
— Ох, боже мой, — тихо пробормотала она. — Правда. Он не сможет теперь отрицать, что приставал к Канессе. Не сможет утверждать, что я просто ошиблась и переборщила.
— Больше того, — добавил Уилл. — Он сядет за вчерашнее. И надолго.
Алисия закрыла глаза и глубоко вздохнула. С плеч свалилась как бы небольшая планета.
— Спасибо, — вымолвила она, подняв глаза на Уилла, чувствуя неожиданную волну тепла, исходившую от этого мужчины, хорошего, очень хорошего человека. — То, что вы сделали, выходит далеко за рамки служебного долга. Я... не знаю даже, что сказать. — Импульсивно потянулась, стиснула его руку. — Спасибо.
Он тряхнул головой:
— Пригвоздил извращенца, помог совершенно необыкновенной леди вылезти из каши. Поверьте, с большим удовольствием.
Алисия сообразила, что он держит ее руку в своих ладонях.
Пришел официант с вином, положив конец этой сцене.
Уилл, закатил грандиозный спектакль: демонстративно взбалтывал и дегустировал кьянти, внимательно изучал этикетку, нюхал, держал во рту, не глотая, а когда проглотил, с отвращением сморщился.
— Помои! — бросил он официанту. — Унеси и вылей в канаву!
Официант хрюкнул с кривой ухмылкой:
— Угу. Много ты понимаешь.
Налил бокал Алисии, потом как ни в чем не бывало плеснул Уиллу.
— Я тут вроде последнего деревенщины, — пожаловался Уилл, качая головой. — Никакого почтения.
— В пиве, может, и разбираешься, — заметил официант, — а в вине... Рассказывай своей бабушке.
Оставил на столе бутылку и засеменил прочь.
— Вы тут настоящий завсегдатай.
— Конечно, — рассмеялся Уилл. — Джоуи — племянник хозяина. Мы давно знакомы.
Алисия хлебнула вина, первый глоток показался терпким, второй был не так плох.
— Ну, — начала она, подбираясь к зудевшему уже вопросу, — наверно, полный рабочий день и слежка на полночи совершенно нарушили вашу личную жизнь.
— Личную жизнь? Что имеется в виду?
— Знаете, общение с друзьями, семья, девушка... и так далее.
— Уверяю вас, я ничем не пожертвовал. Друзья обо мне не скучают, старики перебрались в Южную Каролину, что касается женщины в моей жизни... — он повертел бокал пальцами, глядя на колыхавшуюся рубиновую жидкость, — она поднялась и ушла почти год назад.
— Извините, — пробормотала Алисия, мысленно отвешивая себе тумак за любопытство, лихорадочно подыскивая слова. — Видимо... трудно жить с полицейским, который столько времени проводит на службе.
Уилл усмехнулся:
— Если в дело было в этом. Я решил бы такую проблему, придумал бы что-нибудь. Нет... Просто год назад она поехала домой навестить родителей в Вермонте, в городишке под названием Браунсвилл, и встретилась со своей старой любовью. Искра снова вспыхнула, она мне позвонила, сказала, что не вернется в Нью-Йорк, останется в Вермонте, выйдет за него замуж.
— Обидно, наверно, — посочувствовала она. История прозвучала сухо и прозаично, но в ней была потаенная боль.
— Конечно. Я миллион раз звонил, даже съездил в Вермонт, прежде чем уяснил, что она в самом деле серьезно решила. — Он выпрямился и взглянул на Алисию, как бы прогоняя воспоминания. — На том все и кончилось. Я это пережил. Живу дальше.
