Эрик Ластбадер - Возвращение Борна
Леонард Файн появился лишь через несколько минут. Он осунулся и выглядел усталым. Было видно, что утро, полное неприятностей, не прошло для него даром. И действительно, он был словно выжатый лимон: бурное общение с сотрудниками ЦРУ вытянуло из него все жизненные соки.
— Чем могу помочь вам, сэр? Мария сказала мне, что вы хотели бы починить куртку?
Хан расстелил куртку на разделявшей их стойке. Файн стал ощупывать ее с такой же деликатностью, с какой хирург обследует тяжелобольного.
— Вам повезло, — вынес он наконец свой вердикт, — рукав порвался по шву. Иначе было бы хуже. Замшу практически невозможно ни залатать, ни заштопать.
— Дело не в куртке, — едва слышным шепотом проговорил Хан. — Меня послал Джейсон Борн. Именно по его приказу я здесь.
На лице храброго портняжки не дрогнул ни один мускул.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно ответил он.
— Он благодарит вас за то, что вы помогли ему ускользнуть от людей агентства, — продолжал Хан, не поднимая глаз на молчащего Файна. — И он просил передать вам, что двое агентов оставлены у ателье, получив приказ вести за вами наружное наблюдение.
Файн моргнул.
— Я этого ожидал. И где же они? — Его узловатые пальцы нервно мяли замшевую ткань.
— На противоположной стороне улицы, — сообщил Хан. — В «Форде Таурус» белого цвета.
Файну хватило сообразительности не смотреть в ту сторону самому.
— Мария, — сказал он негромко, чтобы его услышала лишь та самая латиноамериканка, которая читала комиксы. — Стоит ли через дорогу белый «Форд Таурус»?
Мария повернула голову и ответила:
— Да, мистер Файн.
— В нем кто-нибудь есть?
— Двое мужчин, — сказала Мария. — Высокие, крепко скроенные. Похожи на Дика Трейси, как и те, которые были здесь сегодня.
Файн беззвучно выругался, поднял голову и встретился глазами с Ханом.
— Передайте мистеру Борну... Скажите ему, что Леонард Файн велел передать: «Да пребудет с вами Господь».
Лицо Хана ничего не выражало. Ему всегда казалась отвратительной привычка американцев повсюду — по поводу и без повода — приплетать Бога.
— Мне нужна кое-какая информация.
— Конечно, — с готовностью кивнул Файн, — все, что пожелаете.
* * *Мартин Линдрос только сейчас до конца понял смысл выражения «настолько зол, что плюется кровью». Как он посмотрит в глаза директору агентства — теперь, после того как Борн улизнул от него даже не один раз, а целых два!
— Какого черта вы нарушили мой прямой приказ?! — орал он, выдавливая последнее, на что были способны его легкие. Рабочие дорожной службы пытались вытащить из тоннеля под площадью Вашингтона грузовик, который раскорячился там по воле Борна, и звуки гулко отдавались от бетонных стен.
— Но послушайте, именно я заметил объект, когда он выходил из «Уолл-Марта».
— Заметил и тут же упустил!
— Это ваша вина, Линдрос. Мне в задницу мертвой хваткой вцепился начальник окружной полиции!
— Вот именно! — еще пуще взвился Линдрос. — И здесь вы обосрались! Какого хрена он вообще тут объявился?
— А вот об этом вы мне расскажите, умники. И о том, как облажались в Александрии. Если бы своевременно поставили меня в известность, я смог бы помочь вам оцепить и прочесать весь район Старого города, поскольку знаю его, как собственный карман. Но нет, вы же федералы, вы умнее всех, именно вы заправляете всем на свете!
— Да, я, чтоб вам было пусто! Именно я, а не вы отдал приказ проинструктировать служащих всех аэропортов, железнодорожных вокзалов, автобусных станций и агентств по аренде автомобилей, чтобы они выслеживали Борна. Вы же тем временем били баклуши!
— Не городите чепухи! Даже если бы вы не связали меня по рукам и ногам, у меня все равно не хватило бы полномочий отдавать подобные приказы. Однако именно мои люди рыскают по всем окрестностям, и не забывайте, именно с моих слов вы составили детальное — и самое точное — описание Борна, которое потом распространили по всем транспортным узлам, откуда он мог бы улизнуть.
Понимая в душе правоту Гарриса, Линдрос тем не менее продолжал бушевать:
— Я требую объяснений тому, какого дьявола вы втянули в это дело окружную полицию! Если вам требовалось подкрепление, вы должны были обратиться ко мне!
— А с какого рожна мне к вам обращаться, Линдрос? — взорвался в ответ детектив. — Вы что, мать вашу, мой дружок закадычный? Не разлей вода? Черта лысого! — На и без того вечно мрачной физиономии Гарриса было написано выражение нескрываемого отвращения. — И да будет вам известно, я не вызывал окружную полицию. Я уже сказал вам: этот тип, их начальник, прицепился ко мне в следующую же секунду после того, как появился здесь, и развел вонь по поводу того, что я вторгся на его территорию.
Линдрос уже не слушал его. Карета «Скорой помощи», мигая огнями на крыше и оглашая окрестности воем «сирены», рванулась с места, унося в больницу Университета Джорджа Вашингтона водителя грузовика, которого он, Линдрос, нечаянно подстрелил во время погони. Сорок пять минут понадобилось им для того, чтобы оцепить место происшествия, огородить его желтыми лентами, запрещающими проход, и извлечь бедолагу из грузовика. Выживет ли он? Сейчас Линдросу не хотелось об этом даже думать. Он с легкостью может сказать, что водитель получил рану по вине Борна, и Старик не усомнится в его словах. Но Директор был закован в панцирь, состоящий на две части из прагматизма и на одну часть из горечи, чего, как был уверен Линдрос, никогда не случится с ним самим. И слава богу! Поэтому, какая бы участь ни ожидала водителя, Линдрос понимал, что ответственность лежит на нем, и это понимание служило великолепным горючим материалом для костра раздиравших его противоречий. В отличие от Директора он не имел защитной брони цинизма, но вместе с тем у него не было ни малейшего желания копить внутри себя чувство вины, чтобы затем в течение долгого времени посыпать себе голову пеплом за когда-то совершенную ошибку. Вместо этого Линдрос предпочитал изливать бурлившую в нем желчь на окружающих.
— Сорок пять минут! — прорычал Гаррис, наблюдая за тем, как «Скорая помощь» пробивает себе дорогу сквозь массу автомобилей, скопившихся на дороге. — Он мог бы помереть уже десять раз! Государственные служащие, мать их!
— Это вы — государственный служащий, Гарри, — едко проговорил Линдрос. — Если, конечно, еще не забыли об этом.
— А вы — нет?
Внутри Линдроса снова вскипел яд.
— Послушайте, вы, хрен с горы! Я вылеплен из другого теста, нежели все вы, вместе взятые! Моя подготовка...
— Ваша хваленая подготовка не помогла вам поймать Борна, Линдрос! У вас было для этого две великолепных возможности, и вы просрали их обе!
— А что сделали вы, чтобы помочь мне?
Хан внимательно наблюдал за этой ожесточенной перебранкой. Одетый в униформу дорожного рабочего, он ничем не отличался от остальных присутствующих. Его появление и любые перемещения здесь ни у кого не вызывали вопросов. Приблизившись к задней части грузовика, он тщательно осматривал повреждения, нанесенные машине столкновением с другими автомобилями. В этот момент его внимание привлекла тень от железной лестницы, прикрепленной к боковой стене туннеля. Задрав голову, Хан посмотрел наверх, размышляя над тем, куда она ведет. Думал ли над этим вопросом Борн, или он заранее знал ответ? Бросив быстрый взгляд по сторонам, чтобы убедиться в том, что на него никто не смотрит, Хан торопливо вскарабкался по лестнице, оказавшись вне досягаемости полицейских прожекторов — там, где его уже никто не мог видеть. Наткнувшись на люк, он нисколько не удивился тому, что засов оказался открытым. Толкнув крышку люка, он выбрался наружу.
Очутившись на площади Вашингтона, расположенной на возвышавшемся над городом холме, откуда можно было беспрепятственно озирать окрестности, Хан стал медленно поворачиваться по часовой стрелке, не пропуская ни одной мелочи. Постепенно усиливающийся ветер обвевал его лицо. Небо продолжало темнеть, откуда-то доносились приглушенные раскаты грома, словно далекая пока еще гроза вела артподготовку перед тем, как нанести решающий удар по широким, спроектированным в европейском стиле городским улицам. На запад протянулись бульвар Рок-Крик, шоссе Уайтхерст и Джорджтаун, в северной стороне города возвышались современные здания так называемого Гостиного ряда: отели «AHA», «Гранд», «Парк Хайатт» и «Мэрриотт», а чуть ниже — «Рок-Крик». На востоке расположились Ки-стрит, тянувшаяся через площадь Макферсона, и парк Франклина. На юге простиралась Туманная Долина, поглотившая Университет Джорджа Вашингтона и массивное монолитное здание Государственного департамента. Дальше, где русло Потомака делало изгиб к востоку, расширяясь и впадая в полноводное озеро Тайдал-Бэйсин, Хан увидел в небе серебряный крест самолета. Казалось, он застыл без движения, сверкая, как зеркало, и отражая последние солнечные лучи уходящего дня, пойманный ими высоко над толщей облаков перед тем, как пойти на посадку в сторону Национального аэропорта Вашингтона.
