Ларс Кеплер - Гипнотизер
— Я только делаю свое, — тихо ответил Эрик. — Я хочу поговорить с Эвелин.
— О чем вы хотите ее спросить?
— Есть ли у Юсефа друзья, которые могли бы ему помочь.
— Я могу спросить ее сам.
— Вдруг она знает, кто мог быть сообщником Юсефа, знает его друзей, знает, где они живут.
Комиссар вздохнул и сказал:
— Вы же понимаете, что я не могу позволить вам проводить частное расследование. Хотя лично я считаю, что оно было бы в порядке вещей…
— Можно мне присутствовать при вашем разговоре с Эвелин? Я много лет работал с людьми, пережившими травму, и…
Оба на несколько секунд замолчали.
— Встретимся через час у входа в Главное полицейское управление, — наконец сказал Йона.
— Буду через двадцать минут.
— Ладно, через двадцать минут. — И комиссар закончил разговор.
Ни о чем не думая, Эрик подошел к письменному столу и выдвинул верхний ящик. Среди ручек, ластиков и скрепок валялись упаковки таблеток. Эрик выдавил в ладонь три разные таблетки и проглотил их.
Подумал: надо бы предупредить Даниэллу, что его не будет на утреннем собрании, но потом забыл. Вышел из кабинета и торопливо пошел в столовую. Не садясь, выпил чашку кофе перед аквариумом, следя за стайкой неончиков, с любопытством шнырявших вокруг пластмассового корабельного остова, потом завернул бутерброд в несколько салфеток и сунул его в карман.
Спускаясь в лифте к выходу, Эрик увидел в зеркале себя, свои пустые глаза. Лицо усталое, почти отсутствующее. Он рассматривал свое отражение и думал о сосущем чувстве в желудке, как когда человек падает с большой высоты — ощущении сродни сексуальному, но в то же время прочно связанном с безнадежностью. Эрик почти обессилел, но благодаря таблеткам очертания предметов были резкими и ясными. Я еще немного поработаю, подумал он. Соберусь. Единственное, что мне сейчас надо, — это сосредоточиться и найти Беньямина. Потом все может катиться к черту.
По дороге в полицейское управление Эрик попытался припомнить, что он делал и где был всю прошедшую неделю. Очень скоро он понял, что копию с его ключей можно было снять несколько раз. В четверг он оставил куртку с ключами в кармане в ресторане на Сёдермальм совершенно без присмотра. Куртка также лежала на столе в больничном кабинете, висела на крючке в кафетерии для персонала и болталась сама по себе во множестве других мест. Наверняка то же самое происходило с ключами Беньямина и Симоне.
Проезжая через хаос ремонта возле Фридхемсплан, Эрик выудил из кармана куртки телефон и набрал номер Симоне.
— Алло? — ответила она, тяжело дыша.
— Это я.
— Что-нибудь случилось?
В трубке что-то громко лязгнуло, как в машине, и вдруг настала тишина.
— Я только хотел сказать, что надо проверить компьютер, и не только почту, а вообще все. Чем он занимался, что скачивал, на какие сайты ходил, все доступные папки, бывал ли в чатах…
— Это и так ясно, — отрезала Симоне.
— Не буду мешать.
— Мы еще не начинали с компьютером, — призналась она.
— Пароль «Дамблдор».
— Я знаю.
Эрик свернул на Польхемсгатан, спустился по Кунгхольмсгатан, поехал вдоль здания полицейского управления. Фасад цвета меди сменила бетонная пристройка, и наконец показалось высокое старинное здание, покрытое желтой штукатуркой.
— Мне пора заканчивать, — сказала Симоне.
— Симоне, ты сказала мне правду?
— То есть?!
— О том, что случилось. Что дверь прошлой ночью была открыта, что кто-то тащил Беньямина через…
— Да ты что?! — закричала она и оборвала разговор.
Эрик понял, что не в состоянии искать свободное место на парковке. Штрафная квитанция не имела значения, по ней он заплатит в какой-нибудь другой жизни. Не долго думая, Эрик развернулся прямо перед управлением. Шины взвизгнули, и он остановился у длинной лестницы, ведущей к ратуше. Ближний свет фар упал на красивую деревянную дверь, каких давно уже нигде не было. На ней старомодным шрифтом значилось: «Сыскной отдел».
Эрик вылез из машины и торопливо пошел вокруг здания, вверх по Кюнгхольмсгатан, к парку и входу в управление уголовной полиции. Какой-то папа вел трех детей в костюмах для шествия Люсии, надетых поверх зимних комбинезонов. Длинные белые сорочки натянулись на толстой одежде. На шапках детей были короны из свечек, один из малышей зажал в варежке нарядную свечу. Эрик вдруг вспомнил, что маленьким Беньямин обожал, когда его брали на руки. Крепко цеплялся руками и ногами и говорил: «Папа, понеси меня, ты башой и сийный».
Вход в управление — высокий сияющий куб из стекла. Перед вращающейся дверью в стальной раме стояла металлическая конструкция с панелью для пропусков и кодов. Эрик, запыхавшись, встал на черный резиновый коврик перед следующей дверью с кодом и устройством для считывания карт. В светлом холле — еще две вращающиеся стеклянные двери с очередной кодовой панелью. Эрик прошел по белому мраморному полу налево, к дежурному. Тот сидел за открытой деревянной стойкой и говорил по телефону.
Эрик назвался, дежурный коротко кивнул, постучал по клавиатуре компьютера и снял телефонную трубку.
— Это с проходной, — вполголоса сказал он. — К вам Эрик Мария Барк.
Мужчина выслушал ответ и повернулся к Эрику.
— Уже спускается, — дружелюбно сообщил он.
— Спасибо.
Эрик сел на длинную черную кушетку без спинки со скрипучим кожаным сиденьем. Посмотрел на зеленый витраж, скользнул взглядом по застывшим вращающимся дверям. За стеклянной стеной виднелся новый застекленный коридор. Он тянулся почти на двадцать метров через внутренний двор и вел к следующему комплексу зданий. Неожиданно Эрик увидел, как Йона Линна проходит мимо стоящих справа диванов, нажимает на кнопку в стене и входит через вращающиеся двери. Комиссар бросил банановую кожуру в алюминиевую урну, махнул рукой дежурному и направился прямо к Эрику.
По дороге к охраняемому жилищу Эвелин Эк, на Хантерверкаргатан, Йона коротко изложил, что удалось выяснить во время ее допросов: она подтвердила, что отправилась в лес с ружьем, чтобы покончить с собой. Юсеф много лет принуждал ее к сожительству. Эвелин отказывалась, и он избивал сестренку Лису. Когда он потребовал половых отношений, Эвелин удалось выторговать отсрочку, указав, что пока ему не исполнится пятнадцать, ничего подобного быть не может. Незадолго до пятнадцатилетия Юсефа Эвелин скрылась в теткином доме на Вермде. Юсеф стал разыскивать ее, явился к ее бывшему приятелю Сорабу Рамадани и сумел заставить его рассказать, где прячется Эвелин. В день рождения Юсеф навестил Эвелин в лесном доме, и когда она отказалась вступить с ним в половую связь, объявил: она знает, что произойдет, и все это будет из-за нее.
— Похоже, Юсеф планировал убить как минимум отца, — сказал Йона. — Как он выбрал день, мы не знаем. Возможно, выжидал, когда отец останется один где-то вне дома. В понедельник Юсеф уложил в спортивную сумку сменную одежду, две пары целлофановых бахил, полотенце, отцовский охотничий нож, бутылку бензина и спички и на велосипеде поехал в спортклуб «Рёдстюхаге». Убил отца, разделал труп, вытащил у него из кармана ключи, пошел в женскую раздевалку, принял душ и переоделся, запер за собой дверь, сжег сумку с окровавленной одеждой на игровой площадке, а потом на велосипеде вернулся домой.
— А то, что случилось потом, в доме? Это было примерно так, как он описал под гипнозом? — спросил Эрик.
— Похоже, что не примерно, а точно, — ответил Йона и кашлянул. — Но что заставило его накинуться на младшую сестру и мать, мы не знаем.
Он тяжело взглянул на Эрика:
— Может быть, у него было чувство, что еще не все, что Эвелин еще недостаточно наказана.
Не доходя до церкви, Йона остановился перед входной дверью дома, вынул телефон, набрал номер и сообщил, что они стоят на улице. Набрал код, открыл дверь и впустил Эрика на простую лестницу со стенами в горошек.
Они поднялись на третий этаж, где возле лифта дежурили двое полицейских. Йона пожал им руки и отпер бронированную дверь без щели для писем. Перед тем, как открыть, комиссар постучал и через замочную скважину спросил, можно ли им войти.
— Вы его не нашли? Или нашли?
Эвелин стояла против света, и ее лицо было плохо видно. Эрик и Йона видели только темное пятно под освещенными солнцем волосами.
— Нет, — ответил Йона.
Эвелин подошла к двери, впустила их и быстро заперла дверь, проверила замок. Когда она повернулась, Эрик услышал ее тяжелое дыхание.
— Это защищенное жилище, у вас есть полицейская охрана, — сказал комиссар. — Никому нельзя передавать информацию о вас, на этот счет имеется распоряжение прокурора. Эвелин, здесь вы в безопасности.
— До тех пор, пока я здесь — может быть. Но когда-нибудь мне придется выйти, а Юсеф умеет ждать.
