Константин Образцов - Культ
– Тебе плохо? – Даниил встревоженно схватил ее за руку.
– Да… нет… не знаю… нет, вроде уже прошло… Ужас какой!
– Сейчас что-нибудь придумаем, – серьезно сказал Даниил и полез в карман аккуратных отглаженных брюк.
Платок был на месте: чистый, отутюженный, сложенный вчетверо. Даниил развернул его, поплевал, как делала мама, когда хотела стереть с его лица одной ей заметную грязь, накрыл платком глубокий вырез футболки и стал аккуратно вытирать, чуть надавливая ладонью. Грудь под его рукой была восхитительно плотная, податливая и одновременно упругая. Даниил прикусил губу, сосредоточился и, не поднимая глаз, деловито продолжил размазывать чужую кровь по нежной матовой коже цвета топленых сливок. Платок покрылся красноватыми и розовыми пятнами и полосами. Даниил так старался думать только о стирании кровавых капель и старательно гнать другие, посторонние мысли, что увлекся и сам не заметил, как его рука то и дело забиралась в тугую щель между грудями и даже заползала под жесткий край лифчика. Очнулся он от этого странного транса, когда его палец задел твердый крупный сосок. Даниил вздрогнул, отдернул руку и испуганно взглянул на Лилю. Она смотрела на него со странной полуусмешкой, понимающей и снисходительной. Даниил покраснел и снова опустил глаза.
– Как-то не очень получилось, – извиняющимся тоном произнес он.
– Ничего, – сказала Лиля и поддернула вверх застежку своей куртки. – Я дома смою.
А потом быстро нагнулась и звонко чмокнула его прямо в губы.
– Ну все, я пошла. – Она поднялась со скамейки. – До встречи в школе!
Даниил смотрел, как она идет, прихрамывая и покачиваясь, к входной двери, достает ключи, открывает электронный замок, как мелькает в освещенном проеме лестницы ее белая куртка. Железная дверь медленно закрылась и лязгнула.
Назад он шел медленно, то проводя языком по губам, на которых остался сладковатый и маслянистый след, будто от мокрого леденца, то останавливаясь и задумчиво глядя на свои ладони. И только у самого дома, когда достал из кармана связку ключей, он спохватился и хлопнул себя по бокам: сумка с планшетом, упавшая с его плеча на тротуар у «Селедки», видимо, лежала там и поныне.
* * *Северосумск пусть и небольшой город, но и не настолько маленький, чтобы переполох в его центре мог быстро добраться до окраин. Когда старый Лапкович схлестнулся в круглосуточном магазине со злосчастными командированными из Петербурга; когда мама Жени Зотова в радостном возбуждении натягивала на себя короткое красное платье и спешно красилась, собираясь на ночное свидание; когда загремели первые выстрелы, а по центральному проспекту, одна за одной, завывая сиренами, понеслись машины полиции, пожарных и «Скорой помощи»; когда незримый эфир наполнился паническими телефонными звонками, переговорами по рации и нарастающей тревогой; когда упала, получив пулю в затылок, дочь мэра города Ира Глотова, а отец Лили Скворцовой, начальник уголовного розыска Северосумска, распростерся на грязном асфальте, захлебываясь кровью; даже когда взрыв гранаты в красную пыль разнес голову Сергея Сергеича, а зазубренные осколки разлетелись по полутемному залу ночного клуба, убивая, калеча и раня – ничто не нарушало на северном краю Слободки размеренности мирного вечера, который Макс проводил в кругу своих старых товарищей. Возможно, знай Макс, что это его последний спокойный вечер, он тоже бы ощутил беспокойство и даже страх, но это пока было ему неизвестно, так что примерно с восьми вечера и почти до полуночи он сидел с пацанами на скамейках площадки детского сада, рассказывал и слушал анекдоты, играл в карты, грыз семечки и думал, не навестить ли ему грудастую продавщицу Светку, имевшую страстную склонность к мальчишкам-подросткам. В непростом выборе между Светкой и онлайн-игрой «Броневики» победа оказалась за последними. Такова жизнь: в ее первое с половиной десятилетие преимущество остается за играми, потом лет двадцать или чуть больше Светки и Ленки уверенно возглавляют списки мужских развлечений, а дальше снова игрушки – пусть другие, взрослые, но все же игрушки – вытесняют на второе и третье места суетливые плотские радости.
Макс попрощался с приятелями и не спеша направился к дому. Узкая улица была пустынна, под стать мыслям, которые вроде и были, а спроси сам себя: о чем думаешь? – и ответ вряд ли найдется.
Впереди замаячила чья-то тень. Макс на всякий случай чуть сбавил шаг и сунул руку в карман, нащупывая рукоятку складного ножа. Конечно, это его район, но мало ли… Слободка – она Слободка и есть.
– Здорово, Максюта!
– О, привет, Кекс!
Макс отпустил нож, вытащил руку из кармана и протянул ее для приветствия. Кекс был его сосед по подъезду, длинный, нескладный парень лет восемнадцати; он в прошлом году закончил учебу в легендарной «восьмерке» и предпочел дальнейшему образованию карьеру разнорабочего на «Созвездии», совмещая эту деятельность с небезуспешным коммерческим предприятием по продаже курительных «миксов». Может быть, вследствие специфики этого рода занятий Кекс всегда выглядел полусонным, каким-то вялым и слегка заторможенным, но сейчас его было просто не узнать: дерганый, нервный, глаза бегают, язык то и дело облизывает сухие губы. Вроде бы не под дозой, но зрелище странное и даже тревожное.
– Нормально все у тебя? – осторожно поинтересовался Макс.
– Блин, сосед, я сегодня в «Селедке» был, там вообще бойня! Настоящая в смысле, прикинь, со стрельбой! Какой-то дед с автоматом, наверное, крыша у него поехала, расстрелял всех, вот просто очередями, человек десять положил прямо на улице! Прикинь!
Макс недоверчиво посмотрел на Кекса.
– Да ладно?
– Я тебе говорю! Реально стрельба! Один мужик рядом со мной стоял, так у него голова разлетелась, как в кино!
– А ты сам как выскочил?
– Да я на улице был, курил. Мы с Серегой Качком туда сегодня пошли, ему вроде премию дали, он же водилой в «Лиге» работает, ну так, думали, тусанем немного, может, замутим с кем или мажоров молодых нахлобучим после закрытия, а тут такое! Серега внутри остался, я вообще не знаю, что с ним, звонил – телефон не отвечает, прикинь! Вот такие дела, брат!
Макс покачал головой. В рассказ верилось с трудом. Бывало всякое, особенно в Слободке, но стрельба из автомата? На улице? В Северосумске?
– Короче, смотри, – продолжал Кекс, – я, когда бежал, сумку с тротуара подцепил, ее уронил кто-то. Тут планшет, по ходу, новый, вот думаю, нужен тебе?
Кекс вытащил из-под короткой кожаной куртки небольшой серебристый прямоугольник.
– Он рабочий, я проверил, не битый, не ломаный, только зарядки нет, но это херня, в любом магазине можно купить. Ну что, берешь?
Макс взял в руки почти невесомый планшет. Да, действительно, вещь стоящая: новая модель, идеальное состояние, совсем как…
Как у Петровича.
Надо сказать, что Макс уже успел забыть о том, что брякнул вчера вечером в яме. Надо было пожелать что-то, вот он и пожелал. А теперь вспомнил.
– И сколько стоит? – медленно спросил он.
– Слушай, ну реально-то вещь дорогая, сам понимаешь, – включил коммерсанта Кекс. – Даже вот просто так, без коробки и зарядного устройства он за пятерку легко уйдет.
Макс покачал головой.
– Нет таких денег.
– Но тебе, чисто по-соседски, отдам за тысячу. Если прямо сейчас возьмешь.
Скидка была неожиданной и что-то уж очень большой. Макс внимательно посмотрел на Кекса. Тот подпрыгивал на длинных ногах и жался от холода в своей тонкой куртке.
– Тысячи сейчас тоже нет, – сказал Макс и протянул обратно планшет.
Кекс замотал головой.
– Нет, подожди. Ладно, давай так: ты возьми, а деньги потом можешь отдать, ладно? Я тебе верю, чего уж.
Невероятно. Может, все же Кекс успел что-то принять по дороге от «Селедки» до дома?
– То есть я беру его просто так, а деньги могу отдать когда захочу? – уточнил Макс.
Кекс мотнул головой и пожал плечами.
– Ну да, так выходит. – Он как будто и сам удивился подобной сделке.
Макс нажал на узкую, почти незаметную клавишу на рамке планшета. Экран засветился сумрачно-серым, и появилась заставка.
Ощущение было такое, что гаджет в его руках превратился в окно или в устье древнего, сумрачного колодца: между серебряных рамок разверзлась тусклая мгла, из которой выплыла и повисла в пустоте до жути реальная, мощная, вся в складках каменной плоти фигура с огромными грудями, бедрами и животом. Ломаные линии на месте лица, казалось, двигались и свивались в узоры.
– Мамочка, – выдохнул Макс.
Глава 8
Территория ЗАО «Транспортная компания «Лига» была огромной и вытянутой, как широкий рукав, от восточной границы старого порта до западной окраины города и от полузаброшенных складов «Коммунара» на севере до узкой ленты двухполосного шоссе на юге, которое огибало «Лигу» и убегало прочь, теряясь среди лесов. Под ногами был разбитый асфальт, истертый до каменной крошки бетон, гигантские лужи с коричневой мутной водой и жидкая грязь. Печально озираясь по сторонам, пробежал куда-то большой, тощий и мокрый пес. Толстая женщина в форменной куртке и резиновых сапогах прошла мимо Аркадия Леонидовича, придерживая под мышкой толстую папку с бумагами. Десятки большегрузных машин, урча и выпуская в воздух клубы синеватых выхлопных газов, медленно передвигались от парковочных площадок к складским пандусам или к железнодорожным ангарам; между ними с раздраженным воем рывками пробирались погрузчики, заскакивали на аппарели и исчезали в разверстых воротах; вокруг бродили кажущиеся одинаковыми люди в синих спецовках с логотипами на спине. «Лига» работала – как и всегда, как в любой другой понедельник, – несмотря на объявленный в городе траур, который оставил дома школьников и учителей, закрыл двери кинотеатров, ворота «Созвездия» и «Коммунара» и приспустил флаги на здании мэрии. Впрочем, и без видимых проявлений скорби территория «Лиги» казалась погруженной в какую-то тоскливую безысходность: то ли от доминирующего вокруг серого цвета, то ли от вида железных ангаров и отсутствия всякой растительности, то ли из-за нависшего тучами неба, с которого сыпался вниз крупный ледяной дождь, среди капель которого мелькали белые штрихи мокрого снега.
