Клювы - Максим Ахмадович Кабир
Она кричала там, в музее, внутри своей головы и шла по Реесловой улице к Влтаве, к Йирасковому мосту. Ее глаза были пусты, а на груди болталась картонка с корявой надписью, сделанной перед тем, как тьма накрыла и уволокла Берту в ад оживших чучел и скелетов: «Не убивайте меня! Я беременна!» Дитя в животе Берты тоже спало.
Под нервюрными сводами Староновой синагоги, под яркими электрическими свечами люстр, народ Израиля обращался к благому Создателю, прося о защите. Маленький Уди смотрел на штандарт со звездой Давида и текстом «Shema Yisrael». Он думал, что Бог мог бы оживить голема, чтобы помочь общине. Вот же он, голем Иуды бен Безалеля, спит на чердаке синагоги.
Хазан сгорбился над древним молитвенником и декламировал текст. Мужчины раскачивались из стороны в сторону, повторяя мысленно и вслух священные слова. Женщины молились отдельно, во внешней комнате.
Три звезды взошли на небе. Кантор читал «Маарив»:
– Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, по слову Которого наступает вечер…
«Свет и мрак», – думал Уди.
Каждый его день заканчивался словами из Торы.
– Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, смежающий сном глаза мои…
Кто-то будто скребся в дверь синагоги.
Хазан возвысил голос:
– И сделай так, чтобы ложе мое было совершенным пред Тобою, и верни свет глазам моим наутро, чтобы не уснул я мертвым сном.
Двери заскрипели, открываясь.
Маленький Уди поднял молитвенник, словно щит.
4.11– Признайтесь, – спросил Корней, – вы мне мстите?
– Ну что ты! – осклабился Филип и подергал путы. Щиколотки Корнея были связаны декоративным шнуром, отцепленным от гардины. – Мы совсем тебе не завидуем.
Альберт зашторил окна, плотной тканью преграждая доступ лунного света в комнату.
Филип никогда не видел, чтобы взрослый человек вот так отправлялся на покой: предварительно обездвиженный, с написанным на лице чувством вины. Чтобы пятеро взрослых, как няньки, окружили постель, провожая в долгий путь.
Филип прошерстил комнату и убрал тяжелые предметы: гантели, бронзовую вазу.
– Как настроение? – поинтересовалась Камила.
– Как у космонавта перед запуском ракеты.
– Выспись и за нас, – попросил Альберт.
Оксана наклонилась и поцеловала Корнея в висок:
– Сладких снов… То есть спокойной ночи.
Они гуськом покинули комнату, притворили дверь. На пороге Филип выстроил батарею из бутылок. Дверь толкнет их, и грохот предупредит неспящих.
– Счастливый ублюдок… – промычала Вилма. Ее белки отливали красным, пальцы нервно гладили шею и щеки.
«Долгая ночка ждет нас…» – вздохнул Филип.
Ярко горящая люстра порождала тени, которые ерзали по холстам. Филип вкрутил в патроны дополнительные лампочки. Он понимал, насколько это опасно. Особенно после того, как в восемь прогремел взрыв. Со стороны метро «Высочанска» и художественной галереи валили клубы дыма. В набирающих силу сумерках копошились убийцы.
Но торчать в темноте означало быстро стать такими же, как они. К тому же окна окрестных домов тут и там озарялись светом. Как картины в подрамниках, где на желтых холстах изображены черные фигурки.
«Если выживу, нарисую это – ячеистые здания с завороженными людьми».
Он вынырнул из-за занавески.
– Есть у кого-нибудь жвачка с ментолом? – спросил Альберт, отрываясь от телефона. – Говорят, помогает, чтобы не спать.
– Есть фруктовая. – Камила порылась в сумочке, раздала резинку.
– А лед?
Филип сбегал на кухню, принес блюдо с кубиками льда.
– Вкуснятина! – Альберт бросил в рот ледышку. – Вот! Секс! Источник эндорфинов.
– Ах ты хитрая задница! – притворно насупилась Камила.
Оксана встревоженно всматривалась в коридор.
– Не волнуйся, девочка. – Камила похлопала ее по плечу. – Он бы уже превратился. Дай человеку выспаться.
Жестикулируя, Альберт спросил:
– Вы давно вместе? Ты и он?
– О… – смутилась Оксана. – Нет, мы… друзья.
– Ну да, конечно! – фыркнула Камила.
Филипу нравились и эта кряжистая грубоватая женщина, и Оксана с ее глазами олененка.
После взрыва они стали обсуждать план действий. Альберт сказал:
– У меня есть дом. На севере, возле польской границы, в пятнадцати километрах от Либереца. Полтора часа, и мы там.
– А соседи? – спросил Филип.
– Ни души.
– Предложение заманчивое. Я – за.
Воздержалась от голосования лишь Вилма.
– Корней, ты водишь автомобиль?
– Грузовик водить не пробовал, легковой – да.
Решили выдвинуться на рассвете. Дальше были проводы Корнея в кровать.
«Побег на дачу, – подумал Филип, – от миллионов безумцев. От желания уснуть».
– Есть хорошие новости? – спросил он засевшего с телефоном Альберта.
Часы пробили полночь. Луна полностью облетела Землю, лакируя ее отравленным сиянием.
– Эпидемия достигла Урала. Неспящие бегут в Сибирь и в глубь Австралийского континента.
– Весь мир, – без интонаций сказала Вилма. Она забилась в угол, как наказанное дитя. Сгрызла ногти до мяса.
– Я интересовался хорошими новостями.
– Тогда нет! – бодро ответил Альберт. – Но хотите услышать что-то приятное?
– А ну-ка…
Альберт торжественно махнул телефоном, будто дирижерской палочкой.
– Two, three, four,[16] – раздалось из динамиков. Пианино сплелось с гитарным проигрышем.
– Что это? – спросила Оксана.
– Что это? – изумился Альберт, вскакивая.
– Элвис Пресли?
– К черту толстого Элвиса!
– Эй, – нахмурилась Камила, – поосторожнее с выражениями!
– Это, мать его, Джон Леннон. Rock and Roll People! Эх, молодежь!..
Очкарик Джон пел от имени поколения:
Don’t tell me where your head is, manI can see your shinin’ shoesDon’t play the Virgin MaryWe all know you’ve been screwed.[17]– Мне нравится, – сказала Оксана.
– Еще бы! А вот это…
«Битлы» заиграли Help!
– Я знаю эту песню! – воскликнула Оксана.
– Они чуют! – каркнула из угла Вилма. – Нюхом нас чуют.
– Давайте тише, – насторожился Филип.
Альберт приглушил звук.
And now my life has changed in, oh, so many ways,My independence seems to vanish in the haze,But ev’ry now and then I feel so insecure.I know that I just need you like I’ve never done before.[18]– Да у нас тут настоящий концерт, – отметила Камила.
– Диджей Альберт за пультом, детка. The Night Before!
Трек сменился. Под электрическое фортепиано Маккартни просил героиню песни снова любить его. Леннон и Харрисон подпевали из безоблачных шестидесятых. Филипа всегда смешила физиономия Ринго в этом клипе.
Альберт затанцевал с воздетым к потолку телефоном. Он смешно извивался и дергал бедрами. Эдакий наэлектризованный суслик с косматой седой шевелюрой. Оксана хихикнула.
– Вот как надо! Учитесь ощущать ритм!
Камила притоптывала в такт.
Вилма демонстративно направилась к выходу.
– Ты куда? – потянулся Филип.
– Припудрюсь.
Телефон заиграл мелодию «Привет, прощай!», вызвав всплеск эмоций у Альберта. Учитель запрыгнул на диван и выделывал коленца. Пружины возмущенно скрипели.
– Ты не уставай особо, – посоветовала Камила, улыбаясь.
– Я и усталость?! На каком языке говорит эта женщина?! В студенческие годы я не спал по трое суток.
– Да ты живчик!
– Поверь мне.
Камила пихнула Оксану локтем.
– Идем, покажем зазнайке ритм!
– Нет-нет! – засмеялась та.
– Go, go, go!
Пани присоединились к Альберту. Оксана робко переминалась с ноги на ногу, но сила музыки взяла верх, и она уже танцевала бок о бок с Камилой.
– Натрите мне соски льдом! – попросил Альберт.
– Обломишься!
Филип зааплодировал. Девчонки поклонились. В мастерской защебетали птицы и
