Майкл Ридпат - Последний проект
– Итак, надеюсь утром получить известие от вас или от вашего адвоката, – сказал Махони, когда мы остановились ненадолго на улице рядом с моим домом.
Уже давно стемнело, но мы стояли в пятне света фонаря. Полотно улицы рассекали тени фонарных столбов деревьев и ограждений.
– Услышите, – согласно кивнув, ответил я. – Но прежде чем вы уйдете, мне хотелось бы вас кое о чем спросить.
– Спрашивайте.
– Кто, кроме меня, находится у вас под подозрением?
– Мы подходим к делу без всякой предвзятости.
– Говорили ли вы с коллегами Фрэнка? Встречались ли с братом Лайзы?
– Мы встречались и беседовали с множеством людей. Ведь речь идет об убийстве.
– Ну и как? Удалось ли что-нибудь выяснить?
– Прошу прощения, мистер Айот, но мы предпочитаем держать свои выводы при себе.
– Послушайте, сержант Махони, – сказал я, прикоснувшись к его рукаву. – Я не убивал Фрэнка. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу. Если вы поделитесь со мной информацией, то я, возможно, смогу вам помочь.
Сержант повернулся ко мне всей своей массивной тушей и величаво произнес:
– Я абсолютно убежден в том, что мы найдем убийцу, капитан Айот. И в вашей помощи не нуждаемся.
Затем сержант и «конник» погрузились в стоящую неподалеку машину и благополучно отбыли.
Открыв дверь своего дома, я оглянулся и увидел двух человек, сидевших в припаркованном у тротуара автомобиле. Копы. Итак, я не могу скрыться, даже если бы и захотел сделать это.
По возвращению домой я первым делом позвонил в адвокатскую контору Гарднера Филлипса. По счастью, юрист оказался на месте, хотя уже шел девятый час.
Я назвал себя и того, кто рекомендовал мне к нему обратиться, и он назначил мне встречу на восемь часов утра.
Затем я нашел в справочнике домашний телефон Келли Вильямс и набрал номер.
В трубке почти сразу послышалось веселое «Хэлло!»
– Келли, это говорит Саймон. Не мог бы я потолковать с Лайзой?
– Привет, Саймон! – произнесла она так радостно, словно это был обычный дружеский звонок. – Сейчас взгляну, здесь ли она.
Я услышал стук положенной на твердую поверхность трубки и принялся ждать. Ожидание оказалось довольно длительным. Наконец на противоположном конце линии снова послышался голос Келли:
– Лайза только что вышла, Саймон, и я не знаю, когда она вернется.
– Никуда она не ушла. Она у тебя и просто не желает со мной говорить.
– Ндаа… Ты прав. Но иного вряд ли можно было ожидать, не так ли? – Келли произнесла это по-дружески, но в то же время очень твердо.
– Келли, позови её на минутку. Это чрезвычайно важно.
– Прости, Саймон, но у меня нет никакого желания всю ночь бегать от телефона к ней, а затем обратно к телефону. Ты хочешь с ней поговорить, она же беседовать с тобой отказывается, и встревать в ваши отношения я не имею никакого права.
– О’кей, о’кей! Но хотя бы мои слова ты ей передать можешь?
– Конечно. Выкладывай.
Я задумался. Мне так много хотелось ей сказать. Я злился на неё за то, что она ушла от меня, за то, что подозревала в убийстве отца, за то, что не верила. Но звонил я, очевидно, не для того, чтобы сообщить, насколько я зол и высказать свои претензии. Я звонил для того, чтобы попытаться её вернуть.
– Ты еще там, Саймон?
– Прости, Келли. Не могла бы ты передать Лайзе, что я очень благодарен ей за её поддержку.
– О’кей, передам.
– Да и еще…
– Слушаю.
– Позаботься о ней, пожалуйста.
– Не беспокойся, – ответила Келли и положила трубку.
Я надеялся, что Лайза догадается о скрытом смысле моих слов. Мне было ясно, что она во время разговора с Махони не упомянула о револьвере. Я хотел дать ей понять, что высоко оценил этот поступок, который, помимо всего прочего означал, что нас пока еще очень многое связывает. Одним словом, я хотел, чтобы она ко мне вернулась.
Меня утешало то, что Лайза остановилась у Келли. Там она, по крайней мере, останется под присмотром. Кроме того, мне импонировало то, что Келли занимает нейтральную позицию. Во всяком случае, ненависти ко мне она не испытывала.
Ужин мой не только охладился, но и уже успел слегка затвердеть. Если холодный бекон был более или менее терпим, то о яйцах этого сказать было никак нельзя. Отправив большую часть бывших яств в мусорное ведро, я принялся за пиво.
Что меня ждет в ближайшем будущем? Судя по всему, я находился лишь в шаге от ареста. Дело принимало весьма серьезный оборот. Мне казалось, что меня неумолимо засасывают зыбучие пески американской правоохранительной системы, и это меня пугало. Чем это может грозить одинокому иностранцу? Я попытался припомнить все, что мне известно об американской юриспруденции. Надо ли говорить, что все мои познания были почерпнуты из телевизора и кино? Если верить этим источникам, то суд по делу об убийстве является процессом длительным и достаточно изнурительным. И все участники судилища – полиция, судьи, присяжные и прежде всего пресса – будут видеть во мне заносчивого иностранца, явившегося в их страну для того, чтобы убить одного из них.
Каким бы ни был окончательный вердикт, предстоящий год может оказаться для меня сущим адом.
Адвокатская контора Гарднера Филлипса располагалась в одном из модерновых строений неподалеку от здания суда, и по пути на работу мне пришлось сделать лишь небольшой крюк.
Филлипс был примерно лет на десять моложе Джила. У адвоката была аккуратная бородка, а сам он источал такую уверенность, что мне сразу стало как-то спокойнее. Он внимательно слушал мой рассказ, все время делая какие-то заметки. Я поведал ему всё, не забыв, естественно, сказать о том, как Лайза нашла револьвер и как его выбросила. Он задал мне несколько уточняющих вопросов, но так и не поинтересовался, убил ли я Фрэнка или нет, и не сам ли я припрятал револьвер в шкафу. Отсутствие интереса к столь животрепещущей теме меня, надо признаться, несколько смутило.
Когда я закончил, он изучил свои записи и лишь после этого вынес свой вердикт.
– У меня нет сомнения в том, что они намерены возбудить против вас дело. Но для этого им предстоит еще очень много сделать. Во-первых, им надо найти оружие или свидетеля. Или что-то иное, напрямую вас уличающее.
– Не могу поверить в то, что никто меня не видел на берегу. Ну, если не меня, то хотя бы мою машину.
– Если потребуется, мы проведем собственное расследование. Однако мистер Кук мог быть убит в любое время вплоть до десяти часов вечера. То, что он не отвечал на телефонные звонки, вовсе не означает, что он был мертв. Он мог отправиться на прогулку, в магазин, мог лежать в ванне и так далее…Махони просто пытается взять вас на испуг.
– И надо сказать, что он в этом вполне преуспел, – пробормотал я.
– Теперь самое важное. Отныне вы будете встречаться с ним только в моем присутствии, и во время встреч не пророните ни слова.
– Даже в том случае, если смогу что-то прояснить?
– Молчите. Я им все проясню, если они того заслужат. Через некоторое время я свяжусь с сержантом Махони и сообщу ему, что отныне вы не ответите ни на один из его вопросов. Не беспокойтесь, он не удивится. И будем надеяться, что новых успехов в расследовании они не добьются.
Весь дальнейший путь до работы я размышлял о том, что услышал от Филлипса. Должен признаться, что беседа с адвокатом меня вовсе не успокоила.
Суббота и воскресенье оказались для меня чрезвычайно тяжкими. Большую часть уик-энда я провел в четырех стенах, убивая время уборкой дома и водворением в шкафы разбросанных по всей квартире вещей Лайзы. Я вынул увядшие ирисы из стоявшей на её столе высокой вазы и выбросил их в уличный бак для мусора. Но когда наше жилище приняло благообразный вид, я вдруг ощутил, что мне не хватает того беспорядка, который так любила учинять моя супруга. Поэтому я вновь извлек из шкафа кое-какие вещицы (пальто, книгу, которую она недавно читала, и несколько старых экземпляров журнала «Атлантик мансли». Я наполнил вазу водой, извлек из мусора увядшие ирисы и вернул их на место. Лишь после этого я заставил себя прекратить эти нелепые действия.
Я безумно тосковал по Лайзе. Но не только. Я очень за неё тревожился, так как не мог не почувствовать, что напряжение двух последних недель оказалось гораздо более сильным, чем она была способна выдержать. Лайза нуждалась в помощи, и мне отчаянно хотелось ей помочь. Много раз я пытался звонить, но Келли оказалась превосходной дуэньей, и поговорить с Лайзой мне так и не удалось. Дело дошло до того, что они вообще перестали снимать трубку. Я даже раздумывал, не взять ли мне штурмом жилище Келли в Кембридже и силой заставить Лайзу поговорить со мной. Однако, осознав, что подобные действия только ухудшат положение, я отмел эту идею. Возможно, как-нибудь позже, мне еще придется к ней вернутся. Но это произойдет лишь после того, как я обнаружу новые факты, проливающие новый свет на смерть Фрэнка.
Я чувствовал, что в этом деле мне удалось добиться некоторого – хотя и очень небольшого – прогресса. Ранее я абсолютно ничего не знал о предстоящей отставке Джила, и вопрос, кто унаследует его место в фирме оказался более актуальным, чем я мог предполагать. Однако мне еще очень многое предстояло выяснить. Я вновь пожалел о том, что полиция не захотела поделиться со мной информацией.
