Дэвид Гоулмон - Зверь
— Неважно.
Лайза закончила разговор с Эвереттом и вопросительно глядела на подругу. Даже Карл изумленно повел бровями.
— Я имею в виду, вы не ранены? Вы весь в крови…
Коллинз еще несколько секунд смотрел Саре в глаза, потом взглянул на свою ветровку и брюки.
— Это не моя кровь. Почему здесь так много народа?
— Такие новости разлетаются быстро. Не подумайте, что нас привел сюда нездоровый интерес. Просто мы все знали и любили Стрелка. Он тут так давно, что без него «Событие» и представить себе невозможно. У нас все друг с другом знакомы…
Коллинз посмотрел на нее с глубокой печалью, повернулся и пошел прочь. Сара, провожая его взглядом, прижала книжки к груди и тяжело вздохнула. К ней приблизились Лайза и Эверетт.
— Как он? — спросила Лайза.
Сара покачала головой и посмотрела на Карла.
— Он ведь обыкновенный человек, капитан! Разумеется, ему больно видеть, как гибнут люди, но ведь уберечь всех не в его власти!
Эверетт взглянул на закрывающиеся за майором дверцы лифта.
— Ему прекрасно известно, Сара, что он обыкновенный человек, однако он еще и солдат и повидал на своем веку немало дерьма, поэтому и мечтает о том, чтобы подчиненные благополучно возвращались по вечерам домой.
Сара долго смотрела на перепачканный кровью вагончик, потом последовала за Карлом и Лайзой к лифту, чтобы спуститься внутрь комплекса.
Джек принял душ и переоделся. Испачканную гражданскую одежду он выбросил в стоявшее рядом с письменным столом мусорное ведро и накрыл ее газетой, чтобы больше не видеть крови Стрелка Кампоса. Взглянув на себя в зеркало, майор провел рукой по коротким волосам. Внутри будто все онемело. Из-за того, что он вернулся живым, а кто-то мертвым, он в который раз пребывал во власти невыносимого чувства вины. Ход его мыслей прервал стук в дверь.
— Да, — чуть громче, чем намеревался, сказал Джек.
— Майор, это Найлз. Уделите мне минутку?
Джек снова провел рукой по волосам, прошел к двери, находившейся от него всего в нескольких шагах, которые показались ему десятью городскими кварталами, и открыл ее.
— В чем дело, доктор?
— Пожалуйста, следуйте за мной. Сенатор желает лично вас проинформировать.
Джек заметил, что Найлз выглядит гораздо хуже, чем утром.
— Место крушения обнаружили? — спросил майор.
Найлз огляделся по сторонам, убеждаясь, что в коридоре ни души.
— Пока нет, зато теперь я четко знаю, почему настолько важно его отыскать. Сенатор хочет побеседовать с вами именно об этом. Я должен присутствовать при разговоре, хоть уже и ознакомился с документами. Сейчас вы поймете, почему не обошлось без тяжелых потерь. Черт… Наверное, следовало ввести вас в курс дела с самого начала. Впрочем, вы сами убедитесь, Джек, что дело уникальное и правил тут пока не существует…
— О каких документах вы говорите?
— Это отчеты о том, что случилось в ту ночь в Розуэлле. Поторопимся, нельзя терять ни минуты. — Комптон пошел прочь, остановился через десять шагов и обернулся на Коллинза. — Быстрее, майор.
Через пять минут Коллинз находился в просторном кабинете директора вместе с Найлзом, Элис и сенатором.
— Спасибо, что пришли. Постараюсь говорить только по существу, — сказал Гаррисон Ли. — Прежде чем вы приступите к поискам Француза и его людей, имеющих доступ к «Европе», вам, Джек, необходимо узнать, с чем именно мы боремся. Остальным я не рассказывал подробностей того что произошло в ту ночь в сорок седьмом, но вы должны ознакомиться с ними немедленно, потому что события развиваются по самому мрачному сценарию. Я всегда этого боялся. Неслыханная жестокость, с которой столкнулась ваша команда, лишь убедила меня в том, что ситуация ухудшается.
Джек посмотрел на старика, потом на Наилза, взял стул, и сенатор начал рассказ.
Глава 14
Военный аэродром, Лас-Вегас («Неллис»)
3 июля 1947 года, 03.00
Седовласый президент остановился напротив древнего судна и рассматривал резьбу рядом с тем местом, где когда-то был нос, выполненный в форме драконьей головы. Проведя рукой по дереву, президент сказал:
— И на этой штуковине они пересекли Атлантический океан и поднялись вверх по Миссисипи! Поразительно, черт побери!..
Гаррисон Ли снял коричневую шляпу и приблизился к планширю. Подмостки, окружавшие судно, были сильно расшатаны, и одноглазому Ли приходилось осторожничать больше других.
— Путешествие ориентировочно датируется восемьсот пятьдесят шестым годом нашей эры, господин президент. В настоящее время наша команда в Норвегии подтверждает информацию, что обосноваться в Новом Свете отправилось после гражданской войны целое поселение. Это случилось шестью веками раньше открытия Колумба. В следующем месяце у нас будет больше сведений, но пока мы считаем, что это самая крупная в истории галера викингов. Скорее всего, в путь вышли шесть таких судов. Согласно надписям на камнях, обнаруженных неподалеку от места отплытия, на каждом из галер было около сотни человек и их личные вещи.
Трумэн взглянул на собеседника и покачал головой.
— Труд сотрудников центра просто неоценим! Ей-богу, у меня нет слов!.. Сколько препятствий пришлось одолеть мореходам, какая потребовалась сила духа! Никакие они были не викинги, а американцы, такие же, как я и вы, если судить по проявленному ими авантюризму и готовности рисковать.
Гаррисон Ли улыбнулся. Президент явно упрощал. Наверняка древние люди покинули родные края не из-за страсти к рискованным предприятиям, а от предельного отчаяния, однако вряд ли стоит спорить.
Трумэн весело улыбнулся работавшим возле судна специалистам. Из-за его визита их пришлось поднять в три ночи.
— В сорок первом вы и подумать не могли, что будете заниматься подобными делами. Равно как и я не мог представить себя на посту президента. Впрочем, работа у нас обоих такая, что порой требует почти невозможного. — Президент обратился к собравшимся мужчинам и женщинам: — Прочитаешь биографию этого человека, и кажется, что взял в руки приключенческий роман, хоть фильм снимай! Мы познакомились с мистером Ли, когда он только окончил юридическую школу. Я сразу догадался, что он не захочет быть кровопийцей, как его коллеги, и выберет другой путь. — На его лицо легла тень. — Потом началась война, и он поступил на военную службу.
Ли прикоснулся к повязке на отсутствовавшем глазу и провел пальцем по шраму на щеке.
«Что верно, то верно, — подумалось ему. — Поступил на службу…»
— Вы делаете великое дело. — Трумэн снова похлопал по окаменевшему древнему судну. — Замечательно, что у нас есть люди, которые не боятся смотреть в будущее и не пренебрегают прошлым. Вы, работники центра, стараетесь на благо общества. Поверьте, мы высоко ценим ваш труд.
Предшественник предупредил Гаррисона, что визиты президента и его поддержка будут всегда сопровождаться подобными выступлениями. Все шло как надо; центр должен получить финансирование по крайней мере на ближайшие четыре года. Ли улыбнулся Гарри Трумэну.
— Это судно, господин президент, служило не только для освоения новых пространств. Оно было еще и самым быстроходным, и самым высокотехнологичным, плюс ко всему блестяще выполняло военные задачи. Наверняка вы знаете, что Соединенные Штаты как страна, обнаружившая галеру, вправе считать ее своей собственностью и даже наречь новым именем.
Серый костюм Трумэна после обследования внутренностей необыкновенного корабля измялся и запылился.
— Нет, я не знал…
— Это судно считается нашим, сэр. Американская галера на американской земле.
Работники центра, наблюдавшие за президентом и его первым событием, захлопали в ладоши.
— Сэр, имею честь представить вам галеру США «Маргарет Трумэн».
Потрясенный президент опустил руки по швам. С дальней стены огромного хранилища сняли белую материю, выставляя на всеобщее обозрение написанное золотом по дереву название и вырезанную перед ним драконью голову. Президент мгновение-другое смотрел на табличку, потом шлепнул себя по ноге шляпой и стал вместе с остальными воодушевленно аплодировать. Покачав головой, он подошел к Ли и схватил его за руки.
— Ну и дела, сынок! Я горжусь вами и вашими ребятами. А это… — Он указал на табличку. — Не представляете, как мне приятно. Просто нет слов! Какой был бы сюрприз для моей жены и дочери, если бы можно было взять и обо всем им рассказать. — Он подмигнул и, смеясь, стал оживленно трясти руку собеседника.
К Ли подошла помощница, Элис Гамильтон, и протянула ему телетайпное сообщение. Он принял молодую женщину на работу, потому что в некотором смысле чувствовал себя ее должником. По окончании войны муж Гамильтон служил вместе с Ли в Южной Америке. Там он оставался и по сей день — лежал в земле, в безымянной могиле.
