Александр Ермак - Вагоновожатый
Эрика поймала себя на том, что вертит в руках коробочку, и тут же сообразила, что еще не выпила лекарство. Не мешкая, вытряхнула таблетки на ладонь. Забросила в рот одну и, запив, быстро проглотила. Потом, взяв в руки свою розовую обезьянку, села и, откинувшись на спинку стула, подождала несколько минут.
Как это обыкновенно случалось после приема лекарства, тревога понемногу отступила. Все стало казаться не таким уж и страшным. Эрика погладила обезьянку по ее розовому пузу и отложила в сторону, торопливо собралась на работу. Перед выходом из дома на всякий случай глянула в окно. Двор был пуст. И под деревом никого. Значит, до остановки опасаться нечего.
Она спокойно прошла по тропинке до трамвайных путей. На остановке стояло несколько человек. Маньяк, как описывалось в дневнике, должен был находиться где-то рядом. Он наблюдает, оставаясь незамеченным.
Эрика поправила очки, покрутила головой, но никого подозрительного не заметила. Насколько она могла видеть, никто не стоял в стороне и не прятался за углом ближайшего дома.
Подъехал трамвай, а ничего так и не произошло. Значит, произойдет не сегодня? Или не здесь? А скорее, не с ней. И лучше бы вообще ни с кем. Эрика вошла в салон.
Сидя на своем любимом третьем месте справа, она с завистью смотрела в зеркало на рыжего вагоновожатого. Его взгляд был устремлен куда-то вперед, и он улыбался, улыбался неизвестно чему. Все ему нипочем. Живет себе в радость, не мучаясь мыслями ни о каком маньяке. А может, этот солнечный парень и телевизор вовсе не смотрит? И может быть, так и надо? Жить без новостей? Не обращать внимания на то, что происходит вокруг?
Эрика вздохнула. Как она может обойтись без новостей, если знает, если почти уверена, что маньяк охотится именно на нее. Глянув же еще раз на улыбающегося в зеркале рыжего, покачала головой и не удержалась, улыбнулась сама.
А без новостей Эрика жить не смогла бы, даже если бы очень захотела. В аптеке, как это бывало почти каждый день, с газетами в руках ее поджидала Мария:
– Вот дела-то! Читала?
– Нет, – печально сказала Эрика, – но уже все видела по телевизору. Маньяк убил еще одну девушку.
– Это да, – кивнула Мария, – но я не о девушке, – сунула коллеге в руки газету. – Вот смотри. Свежий утренний выпуск.
Эрика взяла печатные листы несколько недоуменно. Что еще такого важного может произойти в этом городе?
Пробежалась по указанным коллегой строчкам:
«С.Кунц, опубликовавший «Дневник маньяка», найден и арестован. Причиной задержания, по данным анонимных источников, является подозрение в том, что именно этот журналист и является одиозным серийным маньяком, нападающим на девушек нашего города.
Очевидно, что все преступления С.Кунц совершил для удовлетворения своих личных низменных амбиций. Он убивал девушек, чтобы потом описать противоправные действия во всех красках в своем так называемом «Дневнике маньяка». Данная публикация вызвала всплеск общественного интереса не только к маньяку, но и к самому С.Кунцу. Он, таким образом, сразу же выделился среди других журналистов, получил, очевидно, повышенный гонорар и так желаемую им славу. Его показывают по телевидению, о нем говорят. А ведь это низко и недостойно члена журналистского сообщества. Сегодня же будет поставлен вопрос об исключении С.Кунца из журналистской ассоциации…»
Эрика недоуменно посмотрела на коллегу:
– Журналист-маньяк? Но как?! Разве так бывает? Разве так можно?
Мария пожала плечами:
– Что можно – что нельзя?! Да, сейчас все на все, что угодно, пойдут, лишь бы только прославиться.
Эрика была не согласна:
– Не все и не на все.
Коллега только хмыкнула:
– Вот скажут тебе: разденься догола и встань в центре города на место памятника. И встанешь. Как миленькая, залезешь, заберешься, вскарабкаешься!
Эрику даже передернуло от отвращения и возмущения:
– Не встану.
Коллега посмотрела на нее недоверчиво:
– Не полезешь? Но там же будут телевидение, корреспонденты, фотографы. На тебя все будут смотреть. Ты станешь известной!
– Нет, – покачала головой Эрика, – мне такая слава не нужна, – она снова дрогнула плечиком и пристально посмотрела на Марию. – А ты? Совсем голая. Совсем-совсем. Неужели встанешь?!
– А то, – коллега снисходительным взглядом прошлась по фигуре Эрики. – Тебе, может быть, и правда не стоит, а вот у меня есть, что показать. Я бы вот так…
Мария оглянулась и, сбросив халат, под которым было только нижнее белье, забралась на стол. Подняла руки и в круг по-балетному свела их вместе над головой. Потом распрямилась, хрустнув позвонками, и подала вперед свою немаленькую грудь, отставив при этом, насколько возможно, и так выдающийся зад:
– Вот так вот как встану…
Эрика чуть не засмеялась. Мария на возвышении смотрелась очень нелепо. Казалась короче и толще, чем на самом деле.
– Ну как?! – не меняя позы и лишь опустив глаза, строго спросила коллега.
– Впечатляет, – только и сказал Эрика.
– А я что говорю, – мечтательно вздохнула Мария, не спеша слазить со стола.
Она видела, что Эрика продолжает смотреть на нее. Думала, наверное, что та восхищается ее телом, завидует ей. Да, Эрика разглядывала Марию. Но разглядывала с анатомической точки зрения. Она помнила занятия в медицинском училище и понимала, что под такими крепкими бедрами и руками должны быть приличные мышцы.
Эрика вспомнила, как Мария легко забрасывает коробки с лекарствами на верхние ярусы стеллажа в подсобном помещении. Да, коллега определенно была не обделена физической мощью. Такая вполне могла родить без особых забот хоть десяток, хоть дюжину детишек. Но вот ведь никак замуж не выйдет. Даже романы у нее, и те все так быстротечны.
Мария казалась Эрике не очень умной. Но коллега определенно была и не глупа. Это Эрика поняла уже давно, заметив, что Мария очень много болтает о городских сплетнях, о магазинах, о мужчинах, но вот лично о себе рассказывает скупо. Значит, она следит за тем, что говорит. На это ей ума хватает.
Эрика подумала о том, как же мало она знает о коллеге, с которой рука об руку работает уже приличное время. Даже о своей семье Мария никогда и ничего не рассказывала. Эрика не знает, есть ли у коллеги отец, мать, братья, сестры. Мария как будто стесняется своего прошлого или как будто скрывает его. Почему? Зачем?
Непроизвольно Эрика пожала плечами. Да мало ли какие причины могут быть у человека. У дяди, вот, полный разлад в семье и он не любит говорить на эту тему. Также и у Марии может быть что-то, что причиняет ей боль, когда она думает или говорит о семье. Что-нибудь с отцом не так. Или с матерью. Или со всей семьей разом.
Коллега все продолжала стоять на столе, видимо, глубоко войдя в образ памятника балерине. Эрика еще раз прошла взглядом по телу Марии. Вспомнила, что как-то рассказывала коллеге про школу, про уроки литературы, на которых учительница читала стихи про несчастную любовь двух итальянских подростков. О том, как чуть не заплакала от трагического конца. Мария же в ответ заметила, что не любила уроки литературы и отпрашивалась с них с помощью учителя физкультуры. Ее отпускали для дополнительных тренировок, так как она выступала за школу на соревнованиях по метанию копья. У нее от природы были физические данные. Но спортивная карьера, очевидно, не задалась.
В глубине аптеки раздался стук двери – пришел начальник. Коллега тут же спрыгнула со стола и, накинув халат, метнулась к своему рабочему месту.
Эрика тоже села за стол. Погладила увядшие цветы в колбе. На место этих надо бы новые поставить. Она хотела подумать про Игоря, но из головы все не шло тело Марии. У коллеги «средний рост. Сильные руки…» Так описывала маньяка девушка, на которую он неудачно напал. И ведь жертва не могла сказать точно, мужчиной или женщиной был преступник. Она видела его лишь со спины, обратила внимание только на рост и сильные руки. И газеты тоже отмечали, что маньяк «обладает достаточно большой физической силой».
Достаточно большой… Эрика глянула на складывающую газету коллегу, потом осторожно потрогала свои руки и вздохнула. Да, на ее фоне Мария была очень сильной. Тягаться с ней было бы трудно. При желании, коллега могла бы враз придушить Эрику или даже сломать ей шею и ребра.
Нет, Эрика покачала головой. Она, правда, немного завидует телу коллеги. Ее таким крепким, весьма объемным грудям и бедрам. А «Дневник маньяка», известно ведь, написал мужчина. И этот мужчина – журналист газеты С.Кунц – уже пойман. Наконец-то пойман.
Эрика повернула голову к коллеге, засовывающей газеты в ящик стола:
– Значит, маньяк – это тот самый журналист?
Мария кивнула и поморщилась, утрамбовывая газеты в переполненном ящике:
– Конечно, кто же еще! Неужели не заметила, как в дневнике он все точно описывал, все подмечал?!
– Заметила. Но на то он и журналист, чтобы все подмечать, – резонно сказала Эрика.
