Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком
Понемногу успокоившись, он закурил и сел в машину. Взрыва не последовало, думал он. Значит, что-то не в порядке с зажиганием. Скорее всего причина в замке зажигания.
Он открыл чемоданчик с инструментами, освободил рулевую колонку от кожуха и тупо уставился на перерезанные провода: Павел Мельник пытается взорвать его, Рафа Билямова, и в то же время перекусывает провода замка зажигания. Ничего не понятно.
Механик задумался на пять минут и понял, что существует только три объяснения этому странному факту.
Первое.
Мельник не собирался взрывать его, а только хотел предупредить. Смотри, Раф, я приготовил все, но в последний момент передумал, перерезал провода. Это было похоже на предупреждение. Но что такого мог сделать Рафаил журналисту? Ответа на этот вопрос не было.
Второе.
Мельник имел твердые намерения взорвать механика. Но кто-то, предупредив эту несправедливую и зверскую акцию, перерезал провода, спасая тем самым жизнь Рафу. Кто же это может быть? Ирина?
Третье.
Кто-то хотел отправить на тот свет журналиста, но тот, раскрыв злодеяние, перерезал провода. Потом он позвонил ему, Рафу, и попросил отогнать заминированную машину. Причем он не говорит об этом ужасном факте, надеясь, наверное, что Раф, заглянув под капот, в считанные мгновения сообразит, что к чему.
«А он не подумал о том, что я мог сразу соединить провода и поехать! Да, поехать~ Полететь!»
Механик находился сейчас на распутье трех дорог. Куда идти? Он решил использовать четвертый вариант: назад. Он соединил провода, поставил кожух на место и завел двигатель. Через двадцать минут он въезжал в ворота автосервиса.
Глава девятнадцатая
— К вам Наркис Бакерия, — доложил на грузинском языке охранник, приоткрыв дверь в комнату босса.
— Пусть войдет, — уронил Тимур Двали, даже не взглянув в его сторону. Двали был маленький и толстый, с сердитыми глазками моллюска и большим горбатым носом. Покатые плечи покоились под полушерстяной спортивной кофтой, на безымянном пальце — золотое кольцо, тянувшее граммов на пять-шесть. Возраста он был неопределенного: на вид ему можно было дать лет шестьдесят пять, а вот если одеть на него детские ползунки, распашонку и посадить в коляску, то месяцев восемь-девять.
Вошел Наркис. Двали указал ему на кресло, резво вскочил на ноги — эдакий гномик в спортивном костюме — и потянулся, подняв руки вверх.
— Рассказывай, — потребовал он.
— У них там кое-какие неприятности.
— Это я знаю, — недовольно отозвался Тимур. — Меня вообще не интересует разговор с этим недоноском Белухой. Ты лучше скажи, Карл звонил?
— Звонил. Белуха настаивает на ликвидации двух человек: журналиста и его жены. Биолога и врача поликлиники уже нет в живых.
Босс возмутился, легко прокатившись по кабинету.
— Он кто, этот Белуха, — ноль-седьмой агент с лицензией на убийство? Иосиф Сталин, прости, господи, его душу грешную? — Тимур перекрестился. — Он кто, Муаммар Каддафи?
Наркис улыбнулся.
— Мне тоже кажется, что Белуха много берет на себя.
— Он просто не разбирается в ситуации! — вскричал Тимур, срываясь на фальцет. — Зачем ему вздумалось убивать женщину? С женщиной нужно говорить, ласково убеждать ее, и она согласится на все. Даже на молчание. Ты знаешь, Наркис, хоть одну женщину, которая, после разговора с нами, вообще что-нибудь говорила?
— Нет, Тимур, я такой женщины не припомню.
Хозяин продолжил натиск.
— А вообще, у нас были такие? Хоть одну мы тронули пальцем?
— Нет.
— Свяжись с Карлом, пусть поработает с ней и~ пускай живет, — распорядился Тимур.
— А что насчет журналиста? — спросил Бакерия.
— Ты знаешь, Наркис, они дураки, эти белухи и губенки. Они хотели поиметь крышу в верхах власти, посадили, грубо говоря, на иглу мэра с прокурором. Что это им дало? Все равно они имеют дело с нами. Не спорю, выгода от этого есть, есть и польза. Ладно, можно посчитать, что это даже нормально. Но куда они от нас-то денутся? Мы что дураки, покупать у них «отраву» и терять деньги? Да я лучше переломаю ноги этому Белухе, а доктора Ли посажу на цепь. Ты как считаешь?
— Отличная идея, — одобрил Бакерия.
— Давай, Наркис, не тяни с этим делом, — попросил Тимур. — Пусть они там потратятся, а когда придет последняя партия товара~ Когда должен товар прийти? — спросил он.
— Белуха обещал через полтора месяца.
— Придет товар, Наркис, Ли посадить на цепь, пусть работает под присмотром. Губенку и этого дурака Белуху сделаем донорами.
— Хорошо, Тимур. — Наркис снова улыбнулся и вынул из кармана пачку аспирина. — Специально для тебя.
— Брось в камин. Неужели они и впрямь такие болваны, что подумали, будто я буду глотать это говно?
— К ним в голову не залезешь. Что мне передать Карлу?
— Карлу, Карлу, — Двали громко почесал ногтями голову. — Карлу~ Сам-то он что говорит?
— Его мнение совпадает с твоим.
Босс на минуту задумался.
— Ну да бог с ним, пусть сам и решает. Ему на месте виднее. Правда, Наркис?
Бакерия молча согласился с боссом. Тот довольно улыбнулся:
— Слышал, «Динамо» Тбилиси в товарищеском матче напялило немецкую «Боруссию»? У Карла, наверное, понос!
Глава двадцатая
Мельник недолго думал, где ему можно укрыться на эту ночь. Гостиницы он отбросил сразу. Перед глазами стоял начальник УВД. Ты-то как попал в нашу компанию? Одна компания. Береженого бог бережет. «Только дома, — решил он. — Где-где, а там меня искать не будут».
За день он успел посетить ветеринарную лечебницу, навестил семью погибшего в прошлом году пациента Корнеева Никиту Баландина. Он утонул в реке в «безобидно-болезненной ситуации», как сказала вдова покойного. «Ах, о каком аспирине вы говорите! — воскликнула она. — Разве я могу об этом вспомнить!»
Был еще один, четвертый и последний пациент Корнеева — Александр Шапиро, рок-музыкант, основатель самой знаменитой в Климове и довольно известной в России рок-группы «Нежная атака». После его смерти группа распалась. Его родственников Павел не нашел. Надежды, что аспирин может до сих пор храниться у кого-то из близких Шапиро, у журналиста практически не было. А было бы просто здорово, если бы они сохранились. Мельник нашел бы более мощную лабораторию, оснащенную по последнему слову техники, где в таблетках смогут обнаружить излучение смерти. В двух случаях из четырех — это почти удача.
К вечеру он позвонил Людмиле Паршиной. Ничего странного в смерти Яна Гудмана следствие не нашло. Биолог застрелился, сидя за письменным столом, пустив пулю в рот. Коллега Мельника тоже не видела в этом деле интересных деталей. Павел поблагодарил ее.
Да, доктор Ли работает профессионально. Его люди побывали у Гудмана дома и вынули пленку из автоответчика. Они просчитали, что Мельник может позвонить ему и оставить сообщение. Следствие наверняка будет искать мотивы, и, если натолкнется на магнитофонную запись автоответчика, может отпасть версия о самоубийстве. Они бы стали искать его, Павла, оставившего предупреждение Гудману. А это никому не на руку, даже ему, Павлу Мельнику.
Таксист остановил машину за два квартала от дома журналиста. Мельник перешел на параллельную улицу, чтобы зайти с тыльной стороны дома.
У него перехватило дух, когда он взобрался по пожарной лестнице на крышу. С многометровой высоты ночная улица была очень красива. Внизу нарядными светлячками чинно шествовали машины, от сочных цветов реклам дорога и тротуар отливали изумрудной зеленью. Голова невольно закружилась, и Павел почувствовал слабость, едва не потеряв сознание.
Он посмотрел на часы; сейчас он придет домой, выпьет пива и упадет в кровать.
Мельник открыл дверь, похожую скорее на корабельный люк, над которым нелепо нависла будка суфлера, и спустился в подъезд по металлическому маршу.
Далеко внизу щелкнула замком дверь парадного. Мельник прислушался. Лифт никто не вызвал, шагов на лестнице не слышно. Значит, кто-то вышел из подъезда. Успокоившись, он спустился на свой двенадцатый этаж.
Слава богу.
Открыв дверь ключом, Павел шагнул внутрь.
Белуха сурово глядел на Хейфеца. Он только что вернулся из Москвы. «Хоть никуда не уезжай», — злобно думал он.
— Что ты предпринял? — спросил Белуха.
— Оставил там Краснова, — ответил Карл. — У него отличная позиция.
— Там — это где? — Брови Белухи выразительно приподнялись.
— Напротив дома журналиста, — пояснил Хейфец. — Леня наблюдает за квартирой Мельника с крыши соседней двенадцатиэтажки.
— Значит, Краснов звонил в половине десятого?
— Да, босс.
— И что ты собираешься делать дальше?
— Теперь ты начальник, — вывернулся Хейфец.
— Молодец, Карл! — похвалил его Белуха с недоброй ухмылкой. — Я-то знаю, как его найти. Скажи мне, куда пойдет журналист после того, как выявит умерших пациентов Корнеева?
