Один лишний - Дмитрий Олегович Борисенко
Я сидел, размазывая салат по тарелке, а мой взгляд постоянно возвращался к одиноким подаркам под елкой. Мои друзья даже не догадываются, что я сделал. Они не могут представить, что я на такое способен. Что они подумают, если узнают? Наверное, осудят. Им никогда не принять настоящего меня, я никогда не смогу открыться им и показать истинное лицо. Сейчас я четко осознавал, что случившееся нельзя просто так взять и оставить в прошлом. Выкинуть из головы, как какую-то небольшую ссору. Меня будет преследовать призрак моего поступка, все время напоминая, что где-то под Москвой в холодном заброшенном бункере лежит тело. Тело Юли. Она ждет меня, ждет, что я приду и мы вместе сядем и поговорим. Я расскажу ей, как отметил Новый год. Скажу, что все по ней скучают и надеются, что она скоро вернется домой.
Внезапно я понял, что мне нужно уйти. Нужно поехать к Юле. Проведать мою подругу. Ей же сейчас так одиноко, ни друзей, ни близких, никого нет рядом. Лишь промерзшие бетонные стены и темнота вокруг. Новый год в таком ужасном месте ничего хорошо не сулит.
Я поднялся.
– Пойдем покурим на балкон? – дернул меня за рукав Вано.
– Я…
Что я вообще делаю? Нельзя уходить, они могут что-то заподозрить!
– Пойдем, а то в комнате как-то душно стало.
Настроение испортилось, не хотелось ни пить, ни есть. Холодный ветер гулял по балкону и отрезвляюще пощипывал кожу. На улице шел снег, повсюду гремели взрывы фейерверков, небо расцветало яркими вспышками.
– Ты что думаешь об этом? – спросил Вано.
– О чем?
– О Юле. Я же вижу, как ты смотришь на подарки. Плохие предчувствия?
– Не знаю.
Я уставился в пол, боясь сказать что-нибудь лишнее.
– Вот и у меня дерьмовое предчувствие.
Вано достал телефон и открыл страницу Юли.
– Так и не заходила, – вздохнул он. – Ты знаешь, что мы с ней типа встречаемся?
– Серьезно?! – постарался я изобразить удивление.
– Ага. Держи. – Вано протянул мне косяк. – Встречаемся – это сильно сказано, просто спим иногда. Но ты не представляешь, как я по ней сейчас скучаю.
– Вано, мы же не знаем, что с ней. Может, Дима прав и она сейчас где-то с друзьями.
Слова давались тяжело.
– Ты сам-то в это веришь?.. И знаешь, когда Юля написала о том, что она с друзьями, я сразу заподозрил неладное. Сначала подумал, что она просто хочет побесить меня. Мы за день до этого слегка поссорились. Она тусить звала, а я не мог – к зачетам готовился. Я каждый день перечитываю это чертово сообщение! И могу поклясться – что-то в нем не так, не знаю, будто не она его писала!
– Мне кажется, ты уже надумываешь.
– Может быть… Ладно, давай сюда косяк, хоть обкурюсь и напьюсь сегодня. Праздник, как-никак.
Врать Вано было тяжелее всего. Я действительно считал его своим другом и обманывал его, глядя в глаза. А из моей груди рвались слова, хотелось признаться ему во всем. Но я превозмогал это желание. Если я расскажу, откроюсь, все будет кончено. А выговориться хотелось.
– Знаешь, я никогда не думал, что окажусь в Москве. Собирался в армию после школы. Меня отец сюда отправил. В универ я попал по блату.
– Это же круто! Не всем удается вырваться из провинции.
– Круто, но он просто хотел избавиться от меня. Думаю, батя надеется, что я никогда не вернусь домой.
– Ого! У вас с ним сложные отношения?
– Можно и так сказать. Когда я был мелкий, он частенько напивался и избивал меня, а я после этого убегал из дома.
– Жесть.
– После очередной взбучки я был готов сбежать совсем. Но без денег и жилья я просто не выжил бы. Пришлось принять кардинальные меры.
Я замолчал, обдумывая, стоит ли рассказать Вано все.
– Ну, так что ты сделал? – нетерпеливо спросил он.
– Он напился, а я взял кухонный нож и приставил его отцу к горлу. Когда этот мудак открыл глаза, я выставил ему условие: или он меня больше не трогает, или однажды его глаза не откроются. И это помогло. С тех пор он не поднимал на меня руку, стал побаиваться.
– Охренеть, чувак! Сколько тебе лет было?
– Пятнадцать.
– Да уж, вот это история! Мы с родителями, конечно, тоже частенько ругались, пару раз я даже ремня получал, но чтобы такое…
– Да, не самое безоблачное детство… В школе ситуация ненамного лучше была. Постоянные драки, жалобы родителям. Я как-то раз жестко избил одноклассника прямо при родителях.
– У тебя что ни история, то жесть какая-то.
Вано передал мне косяк.
– Да… Я с самого детства терпеть не мог всякие мероприятия, утренники, новогодние елки, но родители меня постоянно на них таскали. Заставляли участвовать в идиотских конкурсах с другими детьми. На этих праздниках жизни все веселились, бегали, смеялись, выигрывали какие-то подарки.
– Лютое дерьмо, я тоже ненавидел всю эту хрень, – согласился Вано.
– Как-то раз – я тогда классе в третьем был – на школьной елке один мудак мне подножку поставил во время игры, и я упал. Знаешь, есть такая тупая игра детская, когда пустой стул нужно занять, и кто не успел, тот проиграл. Поднимаюсь, а все стулья уже заняты, одноклассники сидят и угорают надо мной. В тот момент у меня словно мозг отключился, я почувствовал такую обиду и ярость! Накинулся на этого пидараса, скинул со стула и так отмудохал – родители еле оттащили! После этого случая в школе меня даже побаиваться начали. Только по трое-четверо на меня нападали после уроков. Но ублюдок получил по заслугам.
– Слушай, да ты прям мой кумир! – усмехнулся Вано. – А дети такие уроды! Мне кажется, это самые жестокие существа на планете.
– Это точно.
Мы замолчали. Вано ушел в свои мысли, возможно обдумывал мою историю. А я наконец-то смог выговориться. Об этом случае я еще никому не рассказывал.
Тем временем косяк начал действовать, и я почувствовал расслабление и легкость. Смеяться, как обычно это бывает, не хотелось, но все то, что угнетало меня еще несколько минут назад, отошло на задний план. Я глубоко затянулся. «Юля подождет, я обязательно ее навещу в ближайшее время. А сейчас нужно наслаждаться праздником и компанией моих друзей».
Не говоря ни слова, мы стояли с Вано, курили траву и смотрели на раскрывающиеся разноцветные бутоны в ночном небе. Красные, желтые, синие. Все вокруг сияло праздником – такое бывает лишь раз в году. Я не мог оторвать взгляд до тех пор, пока не почувствовал пробирающий до костей холод. Мы вернулись за стол.
Время текло, не поддаваясь какой-либо логике. Мне казалось, что оно замерло, остановилось, но когда я взглянул на часы, стрелка перевалила за четыре утра. Все потихоньку напились, а Опоссум еще и накурился в хлам, что никого не удивило. Он бегал в одних трусах, повязав вокруг шеи чей-то красный шарф, и выкрикивал что-то нечленораздельное. Ребята покатывались со смеху, Вано окрестил его Суперменом без штанов. Вскоре наш Супермен выдохся и уснул на пуфике в коридоре.
После Ромы нас покинули Антон и Маша, да и Вано тоже стал клевать носом. Дима сидел в обнимку с блондинкой Юлей. А я продолжал подливать себе алкоголь, пялясь в телик – там шла какая-то новогодняя фигня. Налив очередную порцию виски и хорошенько разбавив ее колой, я заметил, что на меня, улыбаясь, смотрит Яна.
– Тебе налить?
– Не откажусь.
Девушка встала с кресла, неуверенным шагом обошла стол и села рядом со мной. Мы разговорились.
Яна училась на втором курсе на экономиста. Обучение ей нравилось, она восторженно рассказывала