Серенький волчок - Виталий Левченко
Я решил вернуться по тому же пути. Миновал низину и по дуге пошел в сторону дома.
Никто меня не видел. Я добрался благополучно. В прихожей аккуратно положил пакет на коврик и осмотрел себя. Кровь была на пальцах, на рукавах куртки и джинсах. Я разделся догола, на цыпочках прошел в ванную и наскоро вымылся под душем. Потом принес из мастерской два пластиковых мешка. В один положил снятую одежду, калоши и входной коврик, а в другой засунул пакет с волчьей головой и ботинками. Отнес все это в мастерскую и спрятал в тайнике.
Я набрал ведро воды, налил туда моющих средств, какие нашлись в доме, и тщательно вымыл пол в прихожей и ручки входной двери. Когда закончил с уборкой – залез в ванну и долго драил себя мочалкой.
В голове настойчиво повторялось: «Правосудие! Правосудие!». Я чувствовал, как от горячей воды уходит из тела озноб. Возникло ощущение, будто случившееся этой ночью мне только приснилось, пока я лежал в ванне. Потом стало тошно и мерзко. Я принялся убеждать себя, что по справедливости ответил злу его же оружием.
На кухне я выпил стакан коньяка и пошел в мастерскую. На всякий случай возле места с тайником я наплескал морилки, перевернул короб со стружкой, вылил туда лак. Все выглядело так, словно в этой части мастерской давно не убирали.
Уже светало. Я поднялся в комнату Катюши. Сел в кресло. Долго сидел. Накатывала дрема. А потом на шторах появились отблески. Я тихонько глянул в окно и увидел полицейский уазик с мигалкой. Он проехал мимо дома, свернул с дороги и двинулся в сторону леса. Я понял: тело обнаружили, но не ожидал, что это случится так скоро. Прошло лишь несколько часов!
Я давил панику. Убеждал себя, что все сделал правильно и аккуратно. Однако иррациональный страх нашептывал: ты мог упустить важные мелочи! Я ждал: вот-вот в дверь позвонят и прикажут: «Откройте, полиция!». Нервы не выдерживали. Я выпил еще стакан коньяка. Достал пистолет и проверил обойму. Решил: если за мной придут – живым не сдамся, пущу пулю себе в голову.
И тут я спохватился: да ведь Куприн не догадывается о Катеньке! Какой толк в смерти мальчишки, если писака не будет знать, что сын – это расплата! Я схватил ручку и бумагу, включил настольную лампу и набросал записку. Объяснил все коротко и ясно. Потом подошел к окну.
Уазик стоял возле их дома. Через минуту выбежал Куприн. Сел в машину, и они поехали к лесу. Выскочила Елена, она побежала туда же.
Шли часы, но за мной не приходили. Я немного успокоился.
В поселке быстро узнали о случившемся. К дому писателя и в лес потянулись любопытные. Нарисовались журналисты. Но полицейские быстро шугнули всех. Наш участковый с убитым видом колесил на мотоцикле по улочкам. До пенсии ему оставался год.
Я взял сумку и отправился к магазину. Нужно было узнать, что болтают люди.
Возле магазина образовалось сходка, народ шел сюда за новостями. Выдумывали всякое. Ребятня пустила слух о крысах-мутантах: они, якобы, из московского метро перебрались в леса. Мужики вспомнили, что в соседней деревеньке работают гастарбайтеры. Какая-то тетка уверяла, будто лично видела в поселке маньяка-педофила. В общем, только про инопланетян не говорили.
Я вернулся домой, посидел с биноклем у окна, но ничего важного не увидел. Журналисты лазали по поселку. Они приходили и ко мне, но я не открыл.
Вечером я снова пошел к магазину.
Теперь заговорили о волке. Народ слушал бабу Машу. Она клялась, что сама видела и слышала, как следователь сразу все раскрыл и всем сказал, что на мальчонку напал здоровенный волк.
Баба Маша крестилась и таращила глаза.
– Только волк этот, господи, помилуй, – и не волк вовсе, а нечистая сила! Товарищ следователь мне по секрету шепнул: Сатана прибрал дитятко. Писатель-то этот вон как живет. Без грехов богатства такого не наживешь, а где грехи, там и сила нечистая. Вот ребеночка у них и забрали. Я вам точно говорю!
Рядом запричитала женщина:
– Что ж это делается! Зверина бесовская дитятю загрызла!
Подошел мужик с велосипедом. Строго посмотрел на всех.
– Хватит сказки рассказывать! Какая Сатана! Люди, очумели вы, что ли! Я охотник. Здесь и обычных волков днем с огнем не сыщешь, десяток заморышей в соседней области, и все на учете, с метками, а уж таких, чтоб на человека напасть – со времен царя не бывало.
Баба Маша тут же сменила пластинку.
– Так я ж и говорю! Товарищ следователь тоже усомнился. Не может, говорит, чтоб такого зверя огроменного никто не видывал. То Сатана зверем обращается!
Мужик плюнул и покатил велосипед прочь от магазина.
Чем больше проходило времени, тем меньше я боялся. Участковый ходил по домам, выискивал свидетелей, спрашивал, кто что видел в день перед убийством. Задавал вопросы и мне. Я рассказал, что днем был на кладбище, потом весь вечер работал в мастерской, никуда не выходил, никого не видел, ближе к ночи пошел спать, а утром, как и все, узнал о случившемся. Он записал мои слова и направился в соседний дом.
Слухи продолжали ползти, каждый день добавлялись новые подробности. Баба Маша нагоняла страсти.
– А собака-то ихняя, сыскная, покрутилась на полянке, хвост поджала, морду подняла да как завоет! А в кустах Сам-то как заверещит-защелкает! Потревожили, знать, хозяина лесового, – рассказывала она возле магазина.
Мне тогда подумалось: все-таки была собака. Хорошо, что я купил новую обувь. Эти ботинки плюс волчьи лапы, и сбили ищейку со следа.
Кому-то из местных пришла в голову идея устроить облаву на волка. Поговаривали: дескать, зверь мог прибежать из далеких мест в поисках пищи. К писателю сходили мужики. Не знаю, что они там предлагали и что обещал им Куприн, но в лес действительно отправилось человек пять, с ружьями. Естественно, вернулись пустые.
Я думал: Куприны повезут тело в Москву, но они похоронили сына на нашем кладбище. Разумеется, я не пошел. Но поселковых было много. Сомневаюсь, что люди пришли из сострадания, скорее от любопытства. Они потом заглядывали к Куприным на три и девять дней. А после пустили сплетни: богатство у этой семейки – никому и не снилось такое.
Затем все как-то затихло. Дом Куприных будто вымер. Писатель появлялся редко, а жена бывала только на кладбище, иногда они ходили вдвоем.
