Уоррен Мерфи - Ужас в Белом Доме
И в эту же секунду услышал позади себя женский крик.
– Римо! – это был голос Виолы.
Прежде чем Римо успел обернуться и крикнуть Виоле, чтобы она не входила в дверь, он был уже у платформы, на которой стояло кресло Монтрофорта. Наверху, на платформе, Монтрофорт как раз разворачивал его к двери, у которой за секунду до этого находился Римо. Раздался выстрел. В огромной и почти пустой комнате он прозвучал как грохот обвала. Пуля попала Виоле в середину груди, отбросив тело фута на три назад, в комнату секретарши. Римо приходилось видеть смертельные раны. И эта рана была как раз из таких.
Хрипло взревев – больше от досады, чем от ярости – Римо одним прыжком оказался наверху, позади кресла Монтрофорта. Тот лихорадочно пытался повернуться к Римо – следующая пуля явно предназначалась ему.
Римо сзади обхватил пальцами бугристый череп мистера Монтрофорта.
– На сей раз проиграл ты, – произнес он. – Ты.
Подняв руку с револьвером, Монтрофорт пытался выстрелить через плечо, но едва его палец лег на собачку, слух уловил странный хрустящий звук. Трещал его собственный череп. Пальцы Римо раздавили его, словно грецкий орех. Треск был громким, отчетливым, но Монтрофорт совсем не чувствовал боли. Боль, дикая, ослепляющая, пришла в следующее мгновение, когда обломки костей черепа впились в мозг. А затем – ничего...
Римо пнул кресло ногой. Оно свалилось с платформы с железным лязгом, словно мотоцикл незадачливого трюкача, задумавшего перелететь через шесть автобусов. Обломки кресла перемешались внизу с останками того, что еще недавно было мистером Сильвестром Монтрофортом.
Этого Римо уже не видел – он склонился над Виолой, лежавшей на полу с той стороны двери.
Она еще дышала. Глаза ее были открыты, и она улыбнулась, когда увидела совсем рядом его лицо.
– Чиун сказал...
– Да, да, не волнуйся, я знаю, – Римо осмотрел рану. По корсажу блузки уже расползлось пятно крови примерно в фут, посреди него зияло дюймовое черное отверстие. Римо знал, что рана там, на спине, раз в шесть больше – ему приходилось видеть раны от пуль «магнума».
– Нет... я... волнуюсь... – выдохнула она. – Он сказал, что пойдет в Белый дом... и скажет президенту...
– Да, да, все в порядке, – успокаивал ее Римо.
Позади себя он слышал голос президента, сопровождаемый неумолчным ревом толпы.
– И еще он сказал...
– Ну что ты, все в порядке. Виола...
– Сказал, что ты... идиот... – Виола тяжело дышала. – Но нет... ты... хороший... – она улыбнулась и закрыла глаза. Римо, поддерживая ее за плечи, чувствовал, как из ее тела уходит жизнь. Он тихонько опустил Виолу на ковер и поднялся.
И услышал, как позади, в кабинете Монтрофорта, голос президента, оборвавшись на полуслове, умолк. Спустя миг его сменил голос комментатора:
– На площади что-то происходит...
Римо посмотрел на экран.
Телевизионная камера была, как видно, установлена у самой платформы, и теперь давала панораму площади сверху, выхватывая растерянные лица в напиравшей на ступени толпе. Изображение как-то странно мигало, и Римо вдруг понял, почему – в толпе несколько десятков человек с фотоаппаратами одновременно давили на кнопки вспышек. Откуда-то доносились звуки сирены. Люди испуганно оглядывались.
Римо показалось, что звуки исходят от небритого парня в потрепанной куртке цвета хаки. Он стоял с правого края толпы, и было как-то непохоже, что он оказался здесь случайно.
И вдруг в этот бурлящий хаос ворвались крики и звуки выстрелов. Откуда-то слева, с другого края толпы. И Римо опять показалось, что они исходят от кого-то одного. Наверное, какие-то воспроизводящие устройства. Теперь Римо понял, что должно там произойти – как и то, что он стоит сейчас в этом кабинете на другом конце города, абсолютно беспомощный, бессильный что-либо предпринять. Мелькнула мысль позвонить Смиту, но даже Смитти вряд ли сможет что-либо сделать сейчас. Слишком поздно.
Телохранители и сотрудники Службы сгрудились вокруг президента плотным кольцом. Камера крупным планом показывала их растерянные лица. Римо узнал искаженное лицо Бенсона, заместителя начальника, отвечавшего за меры безопасности и лично контролировавшего детали.
Новые звуки. Бред какой-то – стреляют из пугачей. А сейчас – винтовочные выстрелы. Пауза. Оглушительный хлопок – выстрел из миномета, автоматные очереди. Сколько же в толпе этих ублюдков с магнитофонами, подумал Римо.
Сотрудники Службы решили, похоже, не искушать судьбу, толпу внизу швыряло из стороны в сторону, хаос мог в любую минуту прорваться паникой, сметающей все на своем пути. Крики с магнитофонной пленки заглушались настоящими криками. Трещали записанные на пленку выстрелы, хлопали пугачи, выли сирены.
Заслоняя президента собственными телами, собравшиеся вокруг него уводили его вверх по ступеням, к зданию Капитолия.
– Не туда! – застонал Римо, не замечая, что говорит вслух. – Только не в здание! Он же рассчитывал, что вы именно так и сделаете! Там же яма!
Президент Соединенных Штатов не совсем понимал суть происходящего. Когда завыли сирены и замигали вспышки магния, он прекратил говорить, а сейчас внизу раздавались крики и ружейные выстрелы. Правда, звук у них был какой-то ненастоящий.
Он все еще вслушивался в эти звуки, а телохранители и люди из Службы вели его по ступеням ко входу в здание Капитолия.
Когда жизни президента угрожала опасность, все протокольные вопросы отходили на второй план. И сейчас Служба, похоже, быстро справилась с ситуацией.
– Бога ради, поторопитесь, сэр, – обступившие президента люди спешили.
Он чувствовал их тела, окружавшие его плотным кольцом, их руки, заслонявшие его затылок и шею от пули снайпера. Если, конечно, допустить, что где-то здесь был и снайпер.
Но его не было. Были только шум и крики.
В просвет, на мгновение открывшийся в плотной стене мужских тел, президент увидел стоявшего у входа в здание спикера. Тот сделал два шага вперед, словно желая встретить идущих. Чуть не сбив его с ног, фаланга серых костюмов пронеслась мимо, увлекая президента, словно беспомощного ребенка, внутрь здания. Туда, где всего безопасней.
Как только все кончится, решил Бенсон, заместитель начальника Службы безопасности, он уж отметит это – купит себе две большие бутылки «Пептобисмоля» и выпьет, непременно со льдом. Шагая во главе группы, которая вела президента в здание, он думал о том, какой ерундой оказались все эти слухи. Заговор, покушение... Ну, мигали они этими дурацкими вспышками. Орали, включали сирены. У кого-то оказалась даже пара шутих. Пугачи. И только! Еще несколько футов – и жизнь президента будет в полной безопасности. В безопасности. Да никто и не стрелял. Ни разу. Никакого покушения и в помине не было.
До безопасного убежища оставалось всего несколько футов.
Римо следил, как президент вместе со своей свитой исчез в темном пролете входа в здание Капитолия. Изображение на экране сменилось – видно, включили другую камеру, установленную уже внутри. Освещение было тусклым, изображение выходило нечеткое, но Римо различал фигуру президента, стоявшего под сводами входа – теперь он был недосягаем для любого снайпера. Но никакого снайпера там и нет... Римо хотелось кричать во всю силу легких. Там ведь бомба, бомба с подключенным таймером – и взрыв может прогреметь в любую секунду!
И вдруг Римо увидел на экране маленькую фигурку в развевавшемся алом кимоно. Она появилась перед камерой лишь на мгновение, но этого мгновения Римо было достаточно, чтобы узнать ее. Обладатель красного кимоно прошел, как сквозь дым, через строй сотрудников Службы, и в следующую секунду уже стоял рядом с главой государства.
Это был Чиун.
Римо видел, как сухонькая кисть азиата вцепилась президенту в рукав, складки кимоно взвились в воздух, и оба начали быстро удаляться от входа в здание в противоположный конец вестибюля.
– Давай, Чиун, давай, – умоляюще шептал Римо в телевизор.
Сотрудники Службы и телохранители ринулись за ними, на ходу доставая оружие. За ними бежал, задыхаясь, спикер.
Через секунду вся группа исчезла с экрана. Камера показывала лишь опустевший пятачок вестибюля у входа в здание.
И тут грянул взрыв. Фасад огромного дома вздрогнул. Из дверей вырвалось облако дыма и пыли, в толпу у ступеней полетели осколки арматуры и камней. Пронзительные крики, доносившиеся снизу, уже явно не имели ничего общего с записью. Спотыкаясь и падая, люди бежали прочь.
Голос телекомментатора, все это время старавшийся не терять профессионально-ровные интонации, сбился на крик.
– Произошел взрыв!.. Взрыв внутри Капитолия!.. Мы еще не знаем, пострадал ли президент... О, Господи Боже!..
Изображение на экране менялось каждую секунду – оператор студии никак не мог решить, что показывать. Кадры бегущей в панике толпы через мгновение сменялись курившимся дымом и пылью над фасадом Капитолия, затем – снова толпа и снова Капитолий...
