Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 5. Аннигиляция

– Как прекрасна жизнь! Чего людям неймется? Лезут по головам, топчут друг друга, а дорвавшись до власти, гнобят себе подобных, – утирая полотенцем испарину, произнес Юра.

– Умно говоришь, парень! – похвалил его Митрич.

– Многие помирают, так и не поняв смысла своего на земле. А ты вон как: из Москвы бежишь. К земле-кормилице коленями припасть хочешь. – Немного помолчав, заговорил, обращаясь к Феликсу. – А что ты, светлая твоя голова, за метод такой придумал власть выбирать? Расскажи-ка мне, а я послушаю.

Тут к ним присоединилась, прикрытая простынею, Петровна.

– Кто мне кваску плеснет кружечку, а то сил моих нету, бутыль в руках не удержу.

Юра наполнил кружку, передал хозяйке, и все стали слушать Феликса.

– Если заранее готовить власть, то есть кандидата, тот всегда обрастает заинтересованными людьми и, как следствие, ведет к созданию корыстных взаимоотношений. Вот вам коррупция, стяжательство, диктатура.

А мой метод прост и не требует затрат на предвыборные кампании. К тому же ни у кого не возникнет желания любой ценой убрать оппонента или подтасовать результаты.

– Это ты про што, Феликс?

– Тихо, мать, я потом тебе все поясню, – цыкнул на жену лесник. – Мы слушаем тебя, Сергеич, продолжай мысль.

– Кандидаты могут быть как самовыдвиженцы, так и из общественных объединений. Их может быть сколько угодно. Все желающие попадают в барабан и из них выбирают одного. Он и будет лидер.

– А коли прохиндей какой или еще хуже – бандит выпадет, что тогда? – углублялся в процесс Митрич.

– Таких до барабана правила не допустят.

– Резонно. Тогда по многим заковыкам отфильтровать получится, – подвел итог Николай.

– Феликс, я все поняла. Заканчивай лекцию, и все идем к столу, – прекратила дебаты Петровна.

Одевшись в свежее белье, так и уселись вокруг обеденного стола в гостиной. Отужинав отварной картошечкой с поджаркой из оленины с морковью и луком, да запив все простоквашей, разошлись отдыхать.

Феликс отозвал в сторонку лесника и спросил:

– Николай, можно мы с Натальей на сеновал пойдем?

– Соскучился по землице родной, по дому, на сеновал потянуло? Так я только за, – и добавил шепотом: – На сеновале самые крепкие дети получаются.

Феликс ничего не ответил на то, взял у Петровны простыни и подушки и увлек Наталью за собой.

Они ничего не говорили друг другу, понимая без слов. Наташа хотела мужа, не так как когда-то мужчину. Она хотела мужа, как половинку, подаренную Богом.

А он хотел жену, как хочет мужчина женщину, от которой желает детей. Слова маленькой Насти и крики Коли: «Ура! Ты наш папка» только усилили это заложенное природой желание.

Они слились в одно целое, и даже истошные крики перепуганных котов, выразивших свое возмущение захватом чужаками их насиженной территории, не стали им помехой. Блеснув глазами, хвостатые сиганули откуда-то сверху и умчались, с грохотом опрокинув какие-то ведра.

Наталья блаженствовала, тихонько вздрагивая, вызывая ответную реакцию у Феликса, пытавшегося восстановить дыхание. Такого наслаждения она еще не испытывала и поэтому мысленно вознесла молитву Господу, поблагодарив за то, что жива и жив ее муж, и что счастлива.

Пять повозок, разукрашенных яркими, разноцветными лентами и цветами, звеня подковами и бубенцами, вкатились на центральную площадь города Меленки. Стоявшие у ЗАГСа в ожидании своей очереди иномарки и отечественные лидеры автопрома выглядели весьма бледно в сравнении с живой красотой. Все взгляды собравшихся были прикованы к необычному кортежу.

Выпустив в небо стаю голубей, привезенных из лесничества, под шум аплодисментов жених и невеста в сопровождении гостей вошли в распахнутые двери дворца бракосочетаний и поднялись по широкой лестнице в просторный, ярко освещенный зал торжественных церемоний.

Юра с Лизой стали на рушник. Митрич и Петровна были посаженными отцом и матерью жениха, Феликс и Наташа у Лизы. Юра сменил фамилию Молчунов, прикрепленную в детдоме, на фамилию жены и теперь стал Юрием Дмитриевичем Светиным. Выстрелы пробок, вылетающих из бутылок шампанского, овации и громогласное «Горько!» оповестили о рождении новой семьи и были скреплены первым законным поцелуем молодых супругов. Лиза плакала от счастья, а ее сестра от откровения, снизошедшего на нее: «Господи, только ты вправе карать и миловать!» – шептала она…

Играя с судьбой, вы обречены на проигрыш

Один из многочисленных штатов Америки, затерянный далеко от материков в безграничных просторах Тихого океана, когда-то был огнедышащим вулканом. Сегодня это подобие рая на земле более известно под именем «остров Гавайи». Именно здесь, на берегу бухты, давшей название городу Хило, в роскошных апартаментах «Hilo Seaside Hotel» жил старичок-сморчок, сильно напоминающий мумию. Но мумия носила очень дорогие костюмы и умела ходить. А ходил старичок много. Каждое утро, как только светало, карлик шел на поле для гольфа. Он сам тащил сумку на колесиках, из которой торчали сделанные под его рост клюшки. Сморчок ставил на подставочку мячик из белого золота, усыпанный черными бриллиантами общим весом в 11 карат. Затем брал в руки клюшку вуд, с помощью которой посылают мяч на расстояние до трехсот метров. Клюшка тоже была не простая. Ее бойки были покрыты твердым полиуретаном, чтобы не повредить дорогой мячик, шедевр компании Goldstriker.

Каждое утро, как только светало, карлик шел на поле для гольфа.

Карлик бил по мячику, хорошо выверяя удар, и закрывал глаза. Он не контролировал ни полет, ни приземление драгоценного снаряда. Просто изо дня в день посылал мяч в одно и то же место. Разброс не превышал метра. Потом старичок тащился с пятнадцатью килограммами снаряжения в зону падения шара. Так повторялось и в этот раз.

Карлик готовил второй удар. Мячик снова был установлен на подставку, золоченая клюшка занесена вверх, плечо пошло вниз, набирая скорость, как что-то ярко блеснуло в глазах. Тело непроизвольно дернулось, игрок оступился, смазал удар и к несчастью еще и ногу подвернул. В этот раз игрок проводил взглядом улетающий снаряд. Мяч, словно метеорит, прочертил рассветное небо и, ярко сверкнув на солнце, упал в кустарник. Прихрамывая и волоча за собой тяжелую сумку, коротышка поплелся к густой живой изгороди. Разыскивая мячик, он встал на колени и засунул голову в заросли. В этот момент его схватили чьи-то сильные руки. Следом за карликом в густой листве исчезла и сумка на колесиках.

Прямо у кромки воды, под зонтиком из пальмовых листьев, шуршащих на ветру, Марта с Глебом сканировали старичка-мумию. Содержание соответствовало форме. Несомненно, перед ними был оригинал. На лежаке, похрапывая, спал сам сэр Ричард Флеминг. Просмотрев автобиографические данные и считав остальную информацию на флэшку, дольше копаться в мозгах старика не стали. Запрограммировав пробуждение карлика через тридцать минут, Глеб сложил «сэра» в ту же сумку, в которой принес сюда, и через десять минут Ричард Безжалостный сладко спал в зеленых зарослях, подложив ладонь под щеку. Прямо перед его лицом на дорогой подставочке покоился шарик для гольфа стоимостью в 35 000 долларов.

В который раз Марта с Глебом прокручивали информацию, считанную с мозга старика Флеминга, но так ничего не обнаружили.

– Ну, что? – это были первые слова, произнесенные Мартой за последние сутки.

– А ни фига! – ответил Глеб.

– Вот, вот. И как тебе такое нравится? – потянулась Марта, выгнув шоколадное тело.

Глеб уставился на девушку: «Это продолжение диалога или вопрос касается конкретно ее?»

Ответ подсказали теплый бриз и шум прибоя.

– Кажется, я прозреваю, – ответил Глеб, многозначительно улыбаясь.

Теперь пришло время удивляться и домысливать Марте:

«Это он в мой адрес или что-то сообразил по поводу Флеминга?»

Пауза немного затянулась. Два удивленных взгляда, направленные друг на друга, сменили выражение. Она подалась вперед, он привлек ее к себе, и их губы встретились…

Теплые волны, набегая, накрывали пару прозрачным покрывалом, а затем откатывали назад, оголяя то красивую грудь Марты, то крепкую спину Глеба. Они любили друг друга страстно и ненасытно.

Уставшие и счастливые, они раскинулись на песке, и Глеб, глядя в небо, стал декламировать:

Страсти моей командир,

Сам я теперь не свой.

Груб я, не ювелир —

Но за тебя горой!

Мыслей моих ты соль,

Главный ты мой магнит!

Будь мне навек чекой,

Жизнь без тебя – динамит!

– А кто автор этих строк? – щурясь, поинтересовалась Марта.

– Я, а кто ж еще, – немного смущаясь, буркнул Глеб.

– Вау! Да ты просто душка! Мало того, что секс-машина, так еще и тонкий лирик.