Серж Брюссоло - Печальные песни сирен
«Больше мне не выдержать», — подумала Лиз, ускоряя темп. По пути встречались брошенные вещи: обувь, дамские сумочки, предметы одежды, утерянные в панике после катастрофы. Тут и там лежали скрюченные трупы: одетые и голые. Были ли то отчаянные, попытавшиеся пересечь коридор страха? Свалились ли они от сердечного приступа?
Всякий раз, перепрыгивая через трупы, Лиз бросала быстрый взгляд на волосы мертвецов, желая убедиться, нет ли среди них светловолосых.
Ей пришлось сбавить скорость, сердце вырывалось из груди. Лиз задыхалась, нужно было дышать.
Она начала потихоньку освобождать легкие, чтобы выиграть время. Когда они опустели, Лиз остановилась и скупо вдохнула воздух.
Неужели газ дошел и сюда? Сначала она не ощутила ничего особенного. Воздух имел привкус и запах плесени, как и повсюду. Лиз пошла размеренным шагом, стараясь дышать как можно поверхностнее. Это давало надежду дойти до конца туннеля.
«Каждый выигранный метр отделяет меня от контейнера, — повторяла она себе, — газ, растворившийся в воздухе, становится не таким ядовитым по мере отдаления от него».
Лиз цеплялась за эту теорему, вовсю стараясь уверовать в нее.
Но потом… тоска овладела ею. Абсурдная и безумная тоска. Убеждение в том, что трупы, через которые она недавно переступала, встали и преследуют ее. Трупы не хотели, чтобы Лиз повезло там, где они проиграли. Всплыли образы детства: мрачные статуи дома в Ольденбурге… Великий Ханафоссе, зарезанный неизвестным убийцей… И он тоже вдруг оказался среди ее преследователей. Бежал он неловко на своих гипсовых ногах, а длинные руки его тянулись к Лиз, силясь схватить ее. Он упорнее всего легиона мертвецов следовал за ней, крича: «Марафон! Марафон!»
Лиз застонала от ужаса. Теперь она передвигалась зигзагами, теряя драгоценное время, когда оглядывалась через плечо.
Они появятся с секунды на секунду, она слышала их топот, постукивание костей…
И напрасно повторяла себе, что сходит с ума, что всего этого нет, страх все равно пробегал по ее нервам подобно искрам костра, вздымаемым ветром. Члены Лиз онемели, словно ее разбил паралич. Вскоре она обмякнет и замрет, как животное, застигнутое посреди дороги слепящими фарами автомашины. Не двигаясь, оно с ужасом ждет, когда безжалостные колеса расплющат его.
СМАЧИВАЮЩАЯ МОЧОЙ
Внезапно пол ушел из-под ног Лиз. Она покатилась в яму с грудой гальки, не в силах затормозить падение. Коридор оканчивался воронкой от обвала. Уровень станции понизился на несколько метров, и на ее месте образовалось подземное озеро. Из него островками выступали кучи строительного мусора. Лиз поднялась на колени. Кровоточили сотни порезов на ее теле, однако ужас исчез. Она увидела хижины, возведенные на островках. Какой-то мужчина в лохмотьях и на костылях смотрел на нее. Лицо его наполовину закрывало что-то вроде маски с тряпичным наростом, делавшим его похожим на рыло.
— Они и тебя хотели убить?! — крикнул он ей приглушенным голосом.
— Что? — пролепетала Лиз, еще не оправившаяся от страха.
Ее затуманенный газом мозг воспринимал собеседника как монстра с головой свиньи.
— Меня зовут Курт Майерхофф, — сказал мужчина с костылями. — А здесь — зона калек и инвалидов. Именно здесь мы нашли убежище, когда полоумные соседи хотели умертвить нас, якобы из-за того, что мы зря поглощаем кислород и не нужны общине. А ты чем страдаешь?
— Ни… ничем, — заикаясь, ответила Лиз.
Проклиная путаницу в мыслях, она погрузила руки в черную воду, чтобы найти гитару, которую выронила при падении.
— Ты действительно выглядишь здоровой, — заметил мужчина. — Тем лучше, нам как раз нужна служанка. Все живущие здесь находятся в невыгодном положении. Получившие ранение во время катастрофы вылечились сами… если это можно назвать лечением!
Лиз нашла гитару и встала. Она стыдилась своей наготы перед мужчиной на костылях.
— Ты понимаешь, что я говорю? — обеспокоенно спросил Курт Майерхофф. — Похоже, ты больше, чем надо, пробыла в туннеле страха, я прав? Одни умирают там от сердечного приступа, другие выходят оттуда совсем седыми. Третьи так и не приходят в себя; при виде мыши у них начинаются конвульсии. Надеюсь, ты не такая. Ты сложена, как хорошая кобылица, и это отлично подходит для работы, ожидающей тебя. Так как тебя зовут?
Лиз представилась. Курт оценивающим взглядом осматривал ее с высоты своего каменного холма.
— Ты — женщина, — заключил он, — это хорошо. Женщины много писают.
— Что? — взвизгнула Лиз.
— Видишь мою дыхательную маску? — спросил Курт. — Здесь все носят такие, они служат для фильтрации газа. Но для этого на них необходимо писать. Понимаешь?
Женщины писают больше, чем мужчины, это известно, тем ты и будешь ценна. Вот и все.
Лиз не осмелилась противоречить. Она знала этот способ: солдаты, потерявшие противогаз, пользовались им в окопах во время войны. Курт оперся на один костыль, чтобы другой рукой снять свое тряпичное рыло, и бросил его Лиз. Та поймала маску на лету.
— Держи, — приказал он, — пописай на нее, она почти сухая.
— А не лучше ли смачивать водой? — осторожно спросила девушка.
— Да нет же, идиотка! — вспылил мужчина. — Вода ничего не дает. Нужна моча. Именно аммиак, содержащийся в моче, нейтрализует газ.
Смущенная Лиз исполнила просьбу. Курт удовлетворенно кивнул.
— Завяжи мне ее на затылке, — сказал он. — Хорошо, у тебя есть способности. И не стоит задерживаться здесь, концентрация газа сильнее на выходе из коридора. — Он запрыгал через развалины. И делал это довольно ловко. — Я был препаратором в одной аптеке, — отдуваясь, объяснил Курт. — Так что мне многое известно. И потом, я — как бы губернатор этого места. Остальные очень больны, ты убедишься в этом. Есть и чокнутые, есть безрукие, безногие. Есть даже девчонки, бежавшие из соседнего племени, потому что им надоело быть игрушками мужчин.
Говорил Курт, не ожидая ответа. Лиз покорно шла за ним, держа в руке гитару, полную воды. Наконец они приблизились к порогу лачуги, построенной на верху каменистого холма.
— Видишь, как она проконопачена? — спросил Курт. — Это препятствует проникновению газа. К тому же всегда нужно строить повыше, потому что яд выходит из туннеля и скапливается на уровне воды. Если не спускаться к воде, можно избежать его действия.
— А здесь нет сумасшедших? — поинтересовалась Лиз.
— Мало, — ответил Курт. — Все, или почти все, помнят свои имена. А это уже кое-что значит. Полагаю, нас спасает естественная вентиляция вроде какой-нибудь трубы или чего-то в этом роде. Воздух, поступающий сверху, разжижает газ. Иначе мы уже давно умерли бы от страха. Но все-таки следует соблюдать осторожность и всегда иметь при себе маску, потому что порой возникает сквозняк. Ядовитый газ приходит тогда в движение, поднимается до уровня домов. Понятно?
Он обращался к Лиз так, словно она была не в своем уме.
В лачуге был тюфяк, лежали старые журналы, стояла кухонная посуда, изготовленная из жести.
— Первое время ты поживешь здесь, — решил Курт Майерхофф. — А потом построишь себе жилище. Я познакомлю тебя со всеми, они обрадуются, узнав, что отныне у них будет хорошая писальщица.
Лиз решила не ускорять ход событий и смирилась. К тому же она не знала, восстановила ли свои умственные способности. По ночам ее еще мучили детские страхи. Лиз снилось, что статуя Великого Ханафоссе вылезала из камней, чтобы преследовать ее. Страшным голосом, отравленным заплесневелым гипсом, он говорил: «Ты ничего не можешь со мной поделать. Следовало разбить меня в саду твоих родителей, когда ты была маленькой. А теперь ты расплатишься за все нанесенные мне оскорбления. Я уже убил Наша… сегодня — твоя очередь».
Проснувшись, Лиз часами сидела у двери, слушая, как падают камни.
Курт дал ей время прийти в себя. Этот брюзга произносил монологи, не требуя ответа. С большим презрением он относился к «людям с другой стороны», Первому Классу, в частности, и его сообщнику Только-для-инвалидов. Курт никогда не хныкал и ни разу не пожаловался на свою судьбу. В нем бурлила странная энергия.
— Замечательно, — повторял он. — Уверен, в каждом воздушном кармане образовалась своя республика… Совершенно оригинальная племенная вселенная. Стоило бы написать об этом книгу. Если это и в самом деле так, некоторые, наверное, стали каннибалами или придумали себе неправдоподобных богов.
Лиз сказала ему, что слышала от своих коллег о существовании группы выживших, которые поклонялись распределителю жвачки. Эта информация позабавила инвалида.
— Это не удивляет меня! — гоготал он. — Когда нервный газ разъедает мозг, все возможно. Поверишь и в оборотня!
Когда девушка почувствовала, что страхи ее утихают, Курт Майерхофф пригласил ее пройтись и познакомиться с обитателями этих мест.
