Рут Ренделл - Тринадцать шагов вниз
Наверное, проклятая мамаша и двоюродная бабка промыли ей мозги, настроили против него. Он готов был убить эту старую Фордайс. Нерисса осторожно спустилась, помедлила у порога и проговорила:
— Ну, всего хорошего. Прошу вас, не надо… — и, не закончив фразу, выбежала за дверь.
Она хотела сказать «не надо обижаться, я вас неправильно поняла». Что-то в этом роде. Она столь же мила, сколь и прекрасна, добрая и нежная. Должно быть, ее мамаша, старая карга, внушила ей мысль о преследовании, сама бы она так не подумала. Матери — враги собственных детей. Взять его собственную — вышла за Джейви, а когда он бросил ее, приводила в дом мужчин на глазах у троих детей. Пусть мать Нериссы скажет спасибо, что ее дочь кто-то обожает и, более того, преклоняется перед нею.
Лифт доставил его к тренажерному залу. Там, где обычно находилась Данила, стояла женщина, почти такая же красивая, как Нерисса, только с белоснежной кожей и льдистыми волосами. Должно быть, она ответила ему на звонок.
— Сейчас скажу мадам Шошане, что вы пришли, — произнесла она все так же тягуче.
Микс предпочел бы, чтобы она этого не делала. Старая гадалка может и не узнать его, но мало ли что. А если узнает, не сочтет ли странным, что ее клиент заодно обслуживает тренажеры? Не хотелось бы, чтобы его сочли странным. Не стоит привлекать к себе внимание. Впрочем, вряд ли она сама придет сюда, скорее передаст сообщение через эту удивительную девушку. Микс еще раз окинул ее взглядом.
Тоном перевоспитанной Элизы Дулитл она произнесла:
— Ну и что вы на меня уставились?
Микс отошел от нее на несколько шагов.
— Какие тренажеры надо посмотреть?
— Мадам вам покажет. Я здесь новенькая.
Не успел он ответить, как из лифта вышла Шошана в черных одеждах с черной бахромой. Она была похожа на друидскую жрицу в трауре. Микс понял по глазам, что она узнала его, а когда она заговорила, ее голос прозвучал совсем не так, как в комнате для гадания, — резко, чуть визгливо.
— Долго же вас ждать. Если гадание по картам для вас важнее работы, далеко не уйдете. Вам нужно проверить два велосипеда, четвертый и седьмой номер.
— Хорошо, — ответил Микс сквозь зубы.
И чуть не уронил челюсть, когда она добавила:
— Вам нравилась девушка, которая здесь работала. Тощая такая. Ушла, ни слова не сказав. Случайно не к вам сбежала?
Микс попытался ухмыльнуться. Это было одним из труднейших действий для него.
— Ко мне? Да я почти ее не знал.
— Все мужчины так говорят. Не люблю мужчин. Теперь ступайте и займитесь делом.
Вот ведь старая карга! Впервые встречает столь ужасную старуху, куда до нее Чосер, Фордайс и Уинтроп. Микс содрогнулся и занялся тренажерами. Обоим требовалось заменить некоторые детали. Он не принес с собой запчасти, за ними нужно съездить на склад. Сейчас ничего не сделаешь. Он сказал ледяной красотке, что закажет необходимые детали и приедет, как только сможет.
— Когда?
— Через несколько дней. Не позже, чем через неделю.
— Только обязательно. Мадам вас убьет, если вы опять задержитесь.
У него оставалось еще несколько вызовов. Один — от новой клиентки, у которой Микс ни разу не бывал. Та хотела заказать лыжи. Она жила на границе Найтсбриджа и Челси, но он никак не мог отыскать ее улицу. Надо позвонить ей и спросить, где это, подумал он. Еще один клиент — один из редких мужчин, кто держал в доме тренажеры, но, когда Микс с большим трудом отыскал его улицу, того не оказалось дома. И он решил съездить домой, проверить котел в прачечной.
Подъезжая со стороны Оксфорд-гарденс, он размышлял, что будет делать, если увидит полицейские машины у дома, снующих туда-сюда полицейских и ленточное ограждение вокруг сада. Развернется и спрячется где-нибудь, может, поедет на север, к родне. Только не к матери — у нее наверняка новый любовник. К брату? Они не ладят. Шеннон — единственная, с кем он поддерживал хоть какую-то связь… Сент-Блейз-авеню была почти пустой, относительно тихой, с припаркованными по обеим сторонам машинами. Микс поставил машину, зашел в дом и прислушался, готовый к появлению подруг мисс Чосер с тряпкой для пыли.
Так и не поняв, есть кто-то в доме или нет, он осторожно прошел на кухню, преобразившуюся после генеральной уборки, и направился в прачечную. Принюхался, подождал, снова принюхался. Не воняет. Значит, хорошо завернул. Вероятно, Кристи решал этот вопрос таким же образом. Были уже в те времена пластиковые пакеты? Он помедлил, прежде чем поднять крышку котла, затем все же решился. Иначе какой был смысл приезжать? Труп, герметично упакованный, лежал в том же виде, как его оставили, и даже при открытой крышке запаха не чувствовалось.
Затем Микс сделал еще одно открытие. Если не знать, что в этом мешке, можно решить, будто там куча старой одежды, которую сюда положили на хранение. Никто не станет проверять. Если не будет вонять, то здесь вполне безопасное место. Ситуация несколько иная, чем была на Риллингтон-плейс, когда мастер, который вешал полку для радио, обнаружил за перегородкой труп женщины — тогда не было запаха из-за холодной погоды. Сейчас — потому что труп завернут. Пусть так и лежит. Это, конечно, слишком смело и рискованно, но почему бы и нет?
Старуха Чосер — отнюдь не примерная домохозяйка. Она даже не подойдет к этому котлу, у нее стиральная машинка, пусть и древняя, но работает. Если случится невероятное и она таки заглянет в котел, то увидит просто вещи в пакете. Может, действительно оставить как есть? Микс закрыл крышку и не торопясь вернулся на кухню, обдумывая свой новый, более простой план, и столкнулся с Олив Фордайс. Он вошел бесшумно, и та подпрыгнула от неожиданности, что порадовало его — но он также и встревожился не меньше нее. Олив привела белую собаку в два раза меньше Отто.
— Что вы здесь делаете?
— Я был в коридоре, — ответил Микс, — и услышал шум.
— Какой шум? — резко спросила она.
— Не знаю. Потому и решил посмотреть.
Олив с подозрением оглядела его.
— Где кот?
— Откуда мне знать? Я не видел его уже несколько дней.
Собака принялась обнюхивать его джинсы.
— Он убежит, если вы не будете его кормить, и найдет себе хозяев получше. Кайли, перестань. Вот так, умница. У меня приятная новость. — Она помолчала. — Через день или два Гвен выпишут.
И она зло улыбнулась. Словно знала, о чем он думает. Микс схватился за край свежевымытого стола, боясь, что упадет. Мысль о том, чтобы оставить тело в котле, тут же испарилась, и появилось настойчивое желание убрать труп из дома, подальше от глаз.
— Я, естественно, навещала ее в больнице каждое утро, и сегодня она мне об этом сказала. Медсестра подтвердила. — Олив взяла на руки собачку и стала тискать ее, как ребенок игрушку. — Сейчас пациентов долго в больнице не держат. Впрочем, все меняется, не так ли?
Он промолчал. Было ясно, какого ответа ждет старая кошелка. Будь он «воспитанным молодым человеком», то сказал бы, что ждет ее с нетерпением, например, или что она обрадуется чистоте на кухне. Но не мог подобрать слов. Никаких.
— Я сейчас схожу в магазин, куплю ей кое-что. С ней столько хлопот. — Она помахала свободной рукой, и он заметил, что ногти у нее накрашены ярко-розовым лаком, как у юной девушки. Длинные, острые, блестящие. Она беззастенчиво уставилась прямо ему в глаза, слегка вытянув шею и наклонив голову набок.
— Придется вам поднапрячься. Готовить ей чай и кормить с ложечки. Ничего, не развалитесь. Она сейчас совсем мало ест.
— Когда вы вернетесь?
— Сегодня? Не знаю. Когда схожу в магазин. А что?
— Дайте мне список, я сам все куплю.
Он правильно сделал, что предложил это. Впервые за весь разговор Олив смягчилась.
— Очень любезно с вашей стороны. Не откажусь. Ноги будут меньше болеть. Я дам вам денег.
Она порылась в сумке и достала список.
— Деньги отдадите, когда я все куплю, — сказал он, чем окончательно раздобрил ее.
— Тогда я приду дня через два, не раньше. Завтра меня сменит Куини, я отдам ей ключи. А теперь попрощайтесь с Кайли.
Черта с два. Хватит и того, что он поедет в магазин. Из головы вылетели два сегодняшних клиента, разговор с Джеком Флейхом, ремонт тренажеров — все это стало неважным по сравнению с задачей как можно скорее спрятать тело, не временно, а навсегда.
К себе он не поднимется. Пойдет в паб или в бар, выпьет, чтобы набраться сил и предстать перед тем, что может явиться ему наверху.
Принцип Шошаны был таков — не вмешивать полицию, пока она сама не вмешается. Она сидела в комнате для предсказаний, поджидая клиента через десять минут, и размышляла о Даниле Кович. Не переживала, куда пропала девушка, не сочувствовала ее родным и друзьям, не жалела, что лишилась работника — теперь у нее была красавица и умница Джулия, — она размышляла, не кроется ли здесь преступление.
