Гэри Ван Хаас - Икона, или Острова смерти

Вдруг меня охватила паранойя. Может быть, и гостиничный персонал принимает в этом участие?

— Хенсон, мы за вами следим. Учтите.

С этими словами незнакомец положил трубку. Связь оборвалась; замигал огонек, указывая на то, что позвонивший отключился окончательно. Ладони у меня вспотели, я почувствовал, как подступает головная боль.

Кто эти психи? Что бы там ни было, я решил просто забрать деньги и смыться — и к черту остальное.

Глава 34

Шествие паломников началось рано утром. Я проснулся от криков за окном. Гавань были запружена шумной толпой, которая постепенно заполняла и улицу. С балкона я наблюдал за тем, как с лодок и из машин извлекали носилки и инвалидные кресла; люди с костылями и палками прокладывали себе дорогу к церкви Панагии Евангелистрии.

Я вышел на улицу и начал протискиваться сквозь плотную толпу. Порой некуда было поставить ногу. Богомольцы отчаянно проталкивались по направлению к возвышавшейся над городом церкви. Лучики солнца дробились в драгоценных камнях, украшавших икону, которую несли во главе торжественной процессии. Алмазы сверкали на свету, как искры огня.

Это было удивительное зрелище. Когда священники приблизились, люди начали плакать и молиться, распевать молитвы Пресвятой Деве и воздевать руки, умоляя о милости. В течение ста лет это паломничество было символом их веры в Богородицу. Бесценную икону окружало столько народу, столько священников, секьюрити и служителей церкви, что я удивился, каким образом Андерсен и его дружки сумеют успешно и без особых затруднений провернуть свою схему.

«Не задавайте вопросов», — предостерег меня Рик. Именно так я и собирался поступить. Узнать больше, чем я знал сейчас, — значило притянуть неприятности, с которыми мне не справиться. Я был просто пешкой в игре Андерсена, его орудием. Теперь моя работа была завершена — или почти завершена. Сегодня вечером, под покровом полночной темноты, я отдам фальшивую икону, и все будет кончено. Дело сделано. После этого я наконец снова начну жить нормальной жизнью. Еще несколько часов — и я свободен.

В этой процессии было что-то мистическое: епископы, столь блистательные в своих белых облачениях и золотых митрах, священники в черных и темно-синих одеяниях, торжественно раскачивающие благоухающие кадила; икона на подставке из филигранного серебра, которую нес почетный караул, состоящий из одетых в белое моряков и солдат в шлемах; толпа смиренных верующих, приехавших на Тинос, чтобы поклониться святыне и получить утешение от Пресвятой Девы.

Я испытывал благоговейный страх, убеждаясь в том, какой невероятной властью обладает икона равно над служителями церкви и паствой. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что я чувствовал, когда обучался в семинарии.

Глава 35

После роскошных дневных празднеств наступил почти сверхъестественный покой. Главная улица, в течение дня заполненная паломниками, с наступлением вечера опустела. Тинос спал, озаренный полной луной, окна были закрыты ставнями и темны, входы в магазинчики загорожены проволочными сетками. Только бродячие коты крались по безлюдным улицам, ища объедки в грудах мусора.

Светлая колокольня Панагии Евангелистрии возвышалась над городом, словно исполинский часовой, на фоне черных склонов горы. Нигде не было ни огонька, не считая уличных фонарей. Белые здания семинарии окружали церковь наподобие крепостной стены. Тяжелые железные ворота с серебряными фигурами святых были заперты.

Я ждал под огромным старым деревом в маленьком парке, через дорогу от церкви. Мне были видны часы на колокольне; стрелки приближались к полуночи. Неподалеку, среди сосен, ухнула сова. На отдаленной ферме залаяла собака. На детской площадке, по ту сторону парка, ночной ветер играл с качелями.

Послышались торопливые шаги по гравиевой дорожке.

— Хенсон? — негромко спросил голос.

Я обернулся.

Передо мной стояла высокая фигура в просторной черной рясе греческого священника. У него была традиционная борода и волосы, собранные в хвост на затылке, под головным убором, похожим на дымовую трубу.

Мы не обменялись больше ни единым словом. Я протянул ему сверток с иконой. Он подал мне конверт и подождал, пока я открою его и удостоверюсь, что внутри лежит обещанная сумма денег. Я быстро, дрожащими пальцами, пересчитал их. Шестьдесят пять тысяч долларов крупными купюрами. Полный расчет.

Он осмотрел копию иконы и сказал:

— Великолепно.

Я уловил американский акцент.

Одеяние священника избавило меня от необходимости угадывать его национальность, но я попытался разглядеть в сумраке лицо этого человека. Я сделал шажок вперед, чтобы присмотреться, но он отвернулся и торопливой походкой пошел к выходу из парка по направлению к семинарии.

Я сунул толстый конверт в карман куртки. Для меня все закончилось. Со мной расплатились. Но я ощущал какую-то пустоту, неразрешенное противоречие, недоговоренность. Я снова и снова пытался убедить себя. Я получил то, что хотел; но, по иронии судьбы, моя уверенность в том, что я достиг цели, внушила мне следующую мысль: теперь, возможно, и следует рискнуть — ведь терять нечего.

Исполненный сомнений и дурных предчувствий, пусть даже в сочетании с помыслами о выполненной миссии, я решил последовать за незнакомцем. Полная луна выглянула из-за облаков. Моя романтическая натура сочла это знамением.

Я осторожно приблизился к семинарии, по-прежнему не упуская из виду священника и держась от него не более чем в пятидесяти шагах. Он решительно поднимался по ступенькам, ведущим в церковь.

Улочка на вершине холма и церковный двор были безлюдны. Стояла прохладная, ветреная ночь, оглашаемая лишь воем собак на луну. Ветви эвкалиптов качались на ветру. Я укрылся в их тени и принялся наблюдать.

Священник подошел к пожилому охраннику, стоявшему на верхней ступеньке, и остановился, чтобы вручить ему какую-то записку. Но как только охранник опустил глаза, чтобы прочитать ее, священник оказался у него за спиной. Я увидел быстрое движение руки. В следующую секунду раздался негромкий удар. Старик рухнул на колени. Оглушен, решил я.

Священник быстро перевел взгляд на восточный угол ограды. Двое мужчин в черных десантных комбинезонах взбирались наверх по веревкам. Я не понимал, что за действие разворачивается перед моими глазами. Первой мыслью было: террористы. Если так, то я в большей беде, нежели полагаю.

«Коммандос» двигались быстро и бесшумно, как кошки. Они забрали у сторожа ключи, открыли гигантские железные ворота и втащили тело внутрь. Я подобрался поближе. Сквозь грязное оконное стекло пробивался слабый лучик света. Священник шел впереди с маленьким фонариком. Люди в черном на мгновение остановились; один из них достал и надел защитные очки. Священник протянул ему копию иконы; мужчина двинулся вперед в одиночку, аккуратно избегая инфракрасных лазерных лучей, защищавших святыню.

Внезапно убранство церкви озарилась яркими мерцающими пятнами света — огонек фонарика отразился от украшенного драгоценностями оклада иконы. По помещению заплясали лучики. Мужчина вынул долото и загнал его между иконой и деревянной подставкой. Драгоценные камни посыпались на пол, когда икона начала высвобождаться. Священник раскрыл сверток и быстро заменил настоящую икону копией. Он подобрал с белого мраморного пола упавшие бриллианты, рубины и изумруды. Когда все было кончено, они осторожно вышли из церкви. Я заторопился назад, под деревья, чтобы понаблюдать за ними из укрытия. Сердце бешено колотилось. Во что меня втянули?

Они спустили икону через ограду на веревке. «Коммандос» торопливо поспешили вниз и растворились в ночи. Священник как ни в чем не бывало начал спускаться тем же путем, которым пришел.

Им это удалось.

Я стоял неподвижно, удивленный и взволнованный всем тем, что увидел. Что я могу — и что мне следует — сделать? Быстро ответить на этот вопрос я был не в силах и знал лишь, что надо найти Юджина. Он сидел в таверне — из тех, что открыты после одиннадцати. У него тоже были новости.

— Твою мать!.. Знаешь, что мы обнаружили? — возбужденно начал он. — Майснер здесь, на Тиносе. Яхта стоит на якоре буквально в двух шагах отсюда.

Я почувствовал, как вдоль хребта у меня бежит холодок. Вот оно — недостающее звено.

Юджин продолжал:

— Я взял напрокат джип. Можем ехать немедленно. Посмотрим поближе.

— Двинулись! — бросил я.

Глава 36

Береговая линия Тиноса славится десятками маленьких бухт; в прошлом в них прятались пираты и во время бури искали укрытие корабли. Яхта Майснера стояла в одной из этих бухт, возле древнего каменного причала. Скалистый берег представлял надежную защиту.

Присев за бочонками, сваленными возле пристани, мы разобрали надпись: «Эвелин. Пирей. Греция».