Михаил Зайцев - Наследник волхвов
Поглощенный обдумыванием текущих задач, Федор, конечно же, задумывался и о том, на фига староста прется к болотам, при этом диверсант даже мысли не допускал, что не он «ведет объект», а совсем наоборот. Опыт подсказывал Федору Васильевичу – староста никак, ну никак не мог заметить слежку. А староста ни фига и не замечал! Просто-напросто он догадывался, что, возможно, его «ведут», и привел вероятного следопыта к ловчей яме.
Опытен Федор, а ловушку проворонил. Он говорит, что ловушка была устроена исключительно «грамотно». Быть может, он оправдывается. Не перед нами, салагами, перед собой. Хотя почему бы и не быть ловушке исключительной, ежели рыли и маскировали ее люди, сроднившиеся с лесом и никогда не терявшие взаимно обогащающих связей с природой. (Весьма, кстати, обогативших некоторых.)
Короче, Федор провалился вдруг в глубокую-преглубокую ямину. Кинулся вылезать, а края ямы сыплются. Прыгнул, а до верхнего края фиг дотянешься. Да и особенно не попрыгаешь – под ногами воды по колено и рыхло.
Староста не стал глумиться над попавшим в яму диверсантом. Он тихо ушел, вернулся в деревню. А Федор, само собой, старался вылезти, и, разумеется, ни черта у него не выходило.
Среди прочих спецсредств в кармашке «разгрузки» имелся скрученный тугой восьмеркой стальной тросик с миниатюрной раскладной «кошкой» на конце. Диверсант размотал трос, изготовил к работе острые и надежные крючья «кошки» и часа четыре метал «цеплялку». Длина у тросика оказалась достаточной, но «кошка» цеплялась то за чахлое деревце, то за рыхлую кочку. Цеплялась и соскальзывала. И так четыре часа подряд. Федор приуныл.
Он нам честно признался: «Приуныл я, мальчики, совсем». У Федора имелись при себе 2 гранаты: одна совершенно бесполезная в его положении – светошумовая, вторая, естественно, боевая. Можно было рискнуть – швырнуть боевую гранату недалеко, чтоб взрывом снесло край ямы, сделало его покатым. Однако риск погибнуть при таких взрывных работах превышал допустимые 50%, и Федор выбрал другой вариант – решился положиться на удачу, метнул гранату подальше, надеясь, что взрывом свалит верхушкой к яме елку покрепче да потолще. Сестрички Удача с Надеждой по своему обыкновению подвели хорошего человека.
Как уже отмечалось выше, тросик с «кошкой» на конце имел достаточную длину, меж тем Федор собрался было порезать куртку на ленты, сплести веревку и нарастить гибкий придаток к «цеплялке». Но, поразмышляв здраво, диверсант отказался от идеи превращения одежды в канаты и, взявшись за штык-нож, начал ковырять ступеньки в рыхлой почве, вкалывая по принципу: «терпение и труд все перетрут». Каждую ступеньку он делал долго и обстоятельно.
Вкалывал Федор всю ночь. К утру над ямой побрызгало дождиком. Локальный, веселенький такой весенний дождичек бомбил «зиндан» каплями всего-то 10 минут, но и этого с лихвой хватило, чтоб размыть все 7 ступенек к свободе.
Пришла пора диверсанту скушать стимулирующую таблетку, которая вернула ему растраченные впустую силы. Федор занялся восстановлением ступенек, отлично понимая, что на 93,5% – придется подыхать в яме.
Кстати, о дождях. Я вспомнил – волхвы, к которым относятся и волкодлаки, согласно мифам и легендам, умели вызывать дождь. И вот что интересно: отчетливо помню свинцовые тучи-дирижабли, но над нами с Витькой в то утро не капало, а Федю, как специально, замочило. И староста уверял: «Ваш «старший» подохнет», будто рассчитывал на дожди, которые смоют любые ступеньки, вырытые человеком в яме.
Пардон, я отвлекся. На мистику, черт ее дери.
Итак, Федя маниакально вгрызался в почву, меж тем близился полдень. Спасение пришло к Федору Василичу точнехонько в то самое время, когда староста, его бородатые гвардейцы, а также остальные николаиты готовили сюрприз нам с Витькой.
Я решал разнообразные насущные загадки, лежа в душном подвале, а Федя кое до чего додумался, занимаясь земляными работами на свежем воздухе. Федор пришел к выводу, что причина всех неудач обитает на хуторе-форпосте, и имя сей первопричины Кузьма.
Между особняком старосты и хутором существовала стабильная радиосвязь! Здорово, да? Вспомните, наша троица уехала ни с чем из треклятой Еритницы, вдруг обнаружились подброшенные «доброжелателем» корочки Андрюхи, и, не доезжая до хутора, «Нива» свернула к лесу. Староста, вилы ему в бок, едва мы уехали, прекратил симулировать приступ экзотического заболевания и связался по рации с дедушкой Кузьмой. Дед встал на стреме, а когда в положенный час мы не объявились в контрольной точке «хутор», оттуда полетели радиосигналы с сообщением: «Москали задерживаются, могет быть, чаво задумали супротив вас, господин-товарищ староста».
Должен признать – контуженый заика не зря занимал пост деревенского головы. В башке у него серого вещества – хоть отбавляй. Догадался, черт контуженый, от кого из пришельцев следует ожидать неприятностей и каких конкретно, переиграл Федю – отсветился за околицей, подставился и поймал диверсанта, как акулу на крючок, а после, образно выражаясь, поймал и в судок акулу Федю.
Ну а когда дедушка-радист на следующий день сообщил заикающемуся боссу, дескать, москаль белобрысый «бердан» сторговал вкупе с одним-единственным «вареным», то есть холостым, патроном, так контуженый мгновенно скумекал, чего мы с Витькой хотим сделать и как нас, лохов, уделать. И деда похвалил за смекалку, за патрончик тот декоративный.
Я опять отвлекся. Но на сей раз по делу.
Итак, спасение пришло к Феде в тот судьбоносный момент, когда в Еритнице полным ходом шла подготовка к операции захвата ковбоя Сергача и возницы Фокина. В виде кого пришло спасение – в виде добра молодца, или красной девицы, или мужика с бородой, или шустрой старухи с клюкой – сие неизвестно. Очевидно, спас Федора человек, которого мы обозвали «предателем». Его спас тот же человек, который подбросил к нам в машину улику-удостоверение, которому осточертела абсолютная власть оборотня. Мужской род слова «предатель» ни о чем не говорит. Он (или она) под шумок смылся (или смылась) из деревни – и бегом к болотам. Она (или он) швырнула (или швырнул) в глубину ловчей ямы ствол скошенной временем березы, подгнивший ствол, однако еще крепкий, швырнул(ла) – и бегом обратно, в Еритницу, в заповедник тоталитаризма. Ни староста, ни остальные николаиты, судя по всему, кратковременной отлучки предателя не заметили. Не видел его (или ее) и Федор – покамест выбирался по бревну из «зиндана», он (или она) убежал (или убежала) уже.
Федор вылез, сориентировался – и сразу назад, короткими перебежками по направлению к Еритнице. Сцену нашего, моего и Витькиного, пленения Федор Васильевич не застал – опасаясь новых подвохов, часто останавливался, дабы «провериться», «подстраховаться» и т. д. и т. п. Не спешил Федя, поскольку не знал, что Сергач с Фокиным задумали взять заложника.
На деревенские рубежи диверсант вышел аккурат тогда, когда бородачи загоняли «Ниву» в гараж для косметического ремонта. Федор Васильевич малость офигел, увидев родную тачку, залег, чтоб подумать и понаблюдать, и вторично офигел, когда увидел, как из деревни на телеге, запряженной гнедою клячей, вывезли связанного Фокина.
Телегу Федор отследил, крался за ней, быстрый и незаметный. Бородачи привязывали Витьку к сосне, а он их держал на мушке. Бородатые ушли, и диверсант устроил «лежку» на пологом берегу речки. Приспичило ему, видите ли, досмотреть до конца, как он выразился, «комедию с оборотнем». Боялся диверсант объявить о своем присутствии, обнадежить жертву Витю, а чуть позже и жертву Игната. Боялся, понимаете ли, что один или оба сразу ключевых действующих лица грядущей буффонады, обнадеженные огневой поддержкой с галерки, фальшиво отыграют роли жертв. Федор поступил с нами жестоко, но не нам его судить – мы, я и Витька, что мы знаем о методах работы спецуры? Я, допустим, кое-что знаю, однако не настолько, чтобы оценивать работу профессионального диверсанта, коего рискну сравнить с хирургом. Да! Отличное сравнение – кличка Хирург Федору подходит идеально. «Хирург против Оборотня» – классный заголовок для бестселлера.
Кстати, об оборотне.
Мы (и вы, и я) слышим: «оборотень», и мозг практикует сей термин как «два в одном», то есть оборотень, в нашем с вами понимании, – это человек, способный «обернуться» зверем, умеющий или вынужденный превращаться в нечто звероподобное.
Федор Васильевич резко раскритиковал и опроверг постулат «два в одном». Почему он не сделал этого раньше? Спросите что-нибудь полегче. Быть может, и собирался Федя потеоретизировать на тему оборотничества вчера, хотел рассказать о своих африканских впечатлениях после того, как мы выехали из Еритницы, да помешала неожиданная находка окровавленного удостоверения Андрея.
