Сабина Тислер - Я возьму твою дочь
— Ты похудел, — сказала она, — и это тебе даже идет. Пожалуйста, расскажи, где и как ты живешь.
— Я снял в Тоскане маленькую и очень скромную квартиру. Все далеко не самое лучшее, зато там мне спокойно.
— Ты живешь один?
— Да. То есть семья, которая сдает мне квартиру, тоже живет там.
Яна помолчала немного и спросила:
— Кто эта женщина на фотографии в твоем бумажнике?
— Что? — Ноздри Йонатана раздулись от злости. — Ты обыскиваешь мои вещи?
— Черт возьми, да! А что мне остается делать? Мы были женаты почти двадцать пять лет, и вдруг я ничего о тебе не знаю. Даже то, что ты познакомился с другой женщиной. Это самое меньшее, что ты мог бы рассказать мне! Я же не просто твоя подруга, я хочу знать, что с тобой происходит!
— Я женюсь на женщине, которую ты видела на фотографии.
Яна оторопела.
— Ты с ума сошел!
— Вовсе нет.
Она все не могла прийти в себя.
— Она выглядит так же, как Жизель, — прошептала она наконец, и на ее глазах выступили слезы. — Ты женишься на дочери!
Йонатан молчал. Потом поднялся и уставился в окно.
— Йонатан, пожалуйста, поговори со мной!
— Я не знаю о чем.
— Любимый мой, ты болен! Ты уже не можешь в одиночку разобраться с собой. Останься здесь и обратись за помощью. Сходи к терапевту, и мы вместе начнем жизнь сначала. Все дело в смерти Жизель, иначе мы по-прежнему были бы счастливы. И я убеждена, что мы снова сможем понимать друг друга, когда ты преодолеешь свое горе. Пожалуйста, Йонатан, хотя бы попытайся!
Йонатан обернулся.
— Какое горе? — спросил он и улыбнулся.
Яна почувствовала, как ее обдало холодом.
«Я не могу достучаться до него, — подумала она, — он слишком далеко».
— Давай подождем с разводом, — робко сказала она, — давай еще раз все обдумаем.
Йонатан лишь улыбнулся.
— Я не вернусь назад. Никогда больше. Когда ты наконец это поймешь?
Яна сдалась. Она не знала, о чем еще говорить, и посмотрела на часы.
— Кладбище пока открыто. Давай в последний раз вместе сходим на ее могилу.
— Нет, — отрезал Йонатан, — мне нечего там делать.
Он вышел из комнаты, и Яна только сейчас обратила внимание, что за весь вечер она даже не предложила ему выпить.
На следующий день в девять часов сорок пять минут утра Яна и Йонатан Йессен развелись. Триста пятьдесят тысяч сиро Яна перевела на счет Йонатана в Италию.
У Йонатана был умиротворенный и радостный вид, когда они вышли из здания суда.
— Береги себя, балериночка, — сказал он и поцеловал ее в щеку. — Желаю тебе счастья.
Он повернулся и помахал рукой, подзывая такси, чтобы уехать в аэропорт.
В мае должна была состояться свадьба. Аманда запланировала устроить целый праздник. Теперь вместо двенадцати часов она вставала в десять, звонила по телефону и фиксировала все разговоры, потому что в обед, после первой бутылки вина, уже не могла сказать, пригласила ли она семьи Тонделли, Марини и Паскетти, заказала ли праздничную палатку, свадебный обед и ужин, а также музыкальную группу, которая должна была исполнять танцевальную музыку и итальянские шлягеры.
— Послушай, — сказала она пастору дону Лоренцо, — я хочу, чтобы это была необыкновенная свадьба, по-настоящему праздничная. Чтобы ты не повторял, как шарманка, то же, что и каждое воскресенье. Я хочу, чтобы мои дети не забыли эту мессу до конца своих дней. Как думаешь, ты сможешь это?
Дон Лоренцо страшно разозлился, но виду не подал.
— Как давно ты не была в церкви, дорогая моя? — спросил он. — Мне кажется, уже несколько лет. А посему ты не можешь судить о том, как я провожу мессы.
— Я была на крещении маленького Филиппо. Ты, наверное, помнишь, это сын Микеле и Анны Марии. И скажу тебе, я чуть не померла! Полтора часа показались мне пятью часами. Ты знаешь, каково человеку, которого одолевает смертная скука? Это ужасно, дон Лоренцо! Так что крещение Филиппо осталось у меня в памяти как настоящая пытка.
«Боже, — мысленно взмолился дон Лоренцо, — убери эту ужасную женщину из моего дома»!
— Я сожалею, — негромко сказал он, сложил руки и улыбнулся.
— И поэтому я здесь. Чтобы такого больше не было.
— А как ты себе это представляешь?
— Например, проповедь каким-то образом должна быть связана с моей дочерью и с моим зятем. Бедная София, ей многое пришлось пережить! Когда ей было девять лет, она тяжело перенесла корь и ослепла. Ты можешь себе представить, каково это — жить в вечной темноте и быть всегда одной? Ей уже двадцать девять, а у нее никогда не было друга. Но всемогущий Бог наконец послал ей любящего мужчину. Это чудо, дон Лоренцо, и ты мог бы об этом сказать. Возможно, тебе стоит поговорить с Софией.
— Это хорошая идея, Аманда, — ответил дон Лоренцо насмешливо. Невероятно: эта толстуха разговаривала с ним, как с глупым мальчишкой!
— Придумай что-нибудь. Что-то, что порадует слух, ведь речь идет о слепой. Значит, нужны не прекрасные одеяния, а прекрасные звуки.
— Я понимаю.
«Боже, для чего ты посылаешь мне такие тяжкие испытания?» — мысленно вопросил он.
— Нам нужна певица, нет, лучше хор, который грянул бы «Аллилуя»! И чтобы кто-нибудь заиграл на органе так, чтобы все загремело! А когда Риккардо поведет Софию в церковь, пусть звучит «Свадебный марш» Гайдна.
— Его написан Феликс Мендельсон Бартольди.
— Да мне по барабану! Ты знаешь, что я имею в виду. — Аманда разозлилась. — Пусть играет орган, чтобы аж стены содрогались! Я хочу видеть, как рыдают приглашенные на свадьбу гости. Еще до венчания! Ты меня понял?
Впервые в жизни дон Лоренцо испытал сильное желание отвесить человеку пощечину.
— Конечно. Я об этом подумаю.
— Хорошо. — Аманда встала. — Я не хочу мешать тебе молиться. Arrivederci, дон Лоренцо.
— Salve, — пробормотал он. — И благодарю тебя за визит.
Аманда с довольным видом кивнула и ушла. Дон Лоренцо был уверен, что Господь простит ему эту маленькую благодарственную ложь.
— Ну, Риккардо, — сказала Аманда однажды вечером, — я сейчас расскажу, чего будет стоить все это удовольствие. Сядь и глубоко дыши, чтобы тебя не хватил удар.
Риккардо сел. Ему, собственно, не хотелось обо всем этом даже слышать.
— Сильвия приготовит еду. Пять блюд. Я с ней уже договорилась. Она приведет с собой трех девочек, которые будут помогать ей и обслуживать гостей. Затем палатка на шестьдесят персон, столы и стулья, посуда, ножи и вилки на два дня. Музыканты и пастор. Одно только свадебное платье для невесты стоит семьсот пятьдесят евро, а еще кольца. Выпечка на поздний ужин, кофе или суп в полночь. И фейерверк. На свадебном путешествии сэкономим, потому что Йонатан этого не хочет. Но как бы там ни было, в сумме получается восемь тысяч евро.
— Аманда, на кой черт нам эти глупости? Нет у нас таких денег!
— Конечно, нет. Пока что нет. Но я уже поговорила с Дженнаро. Мы получим эти деньги. Так все делают. У кого нет денег, тот берет кредит!
— Я никогда в жизни не залезал в долги!
В душе Риккардо что-то сжалось, он чувствовал себя измученным и подавленным. Все это было абсолютно ненужным и бессмысленным. Влезать в долги ради одного-единственного дня, о котором Аманда точно уже не вспомнит даже на следующее утро. Почему им просто не поужинать вечером? Спокойно, уютно и без значительных расходов. Десять человек, не больше. Приятный вечер с хорошим вином, и все. Так нет же! Аманде хочется настоящего праздника, такого, которого никто не мог себе позволить и который разорит их. Уже десять лет Риккардо мечтал о собственном тракторе «Руспа», о гусеничном тракторе, на котором он мог бы расчищать склоны и террасы между виноградниками, поддерживать дорогу в порядке и корчевать лес. Такой подержанный трактор стоил шесть тысяч евро. Риккардо отказывался от него и ужимался, потому что не хотел влезать в долги. А сейчас Аманда собиралась вышвырнуть на ветер еще большую сумму ради одного-единственного вечера.
— Почему мы не можем отпраздновать в узком кругу, Аманда? Скромно, как это принято у нас и как обычно делается.
— Потому что это по-нищенски! — заорала Аманда. — Люди должны знать, что над Ла Пассереллой веет уже другой ветер! Закончились голодные годы! Наша дочь вышла замуж за горожанина из Германии, и мы теперь — большие люди. Никто уже не будет морщить нос, когда мы выйдем на базар. Я хочу, чтобы со мной все здоровались, Риккардо! И у них будут дети. Наша жизнь полностью изменится. Ла Пассерелла станет местом, о котором люди будут говорить с уважением, когда кто-нибудь будет спрашивать к нам дорогу.
Риккардо вздохнул. Такого идиотизма Аманда уже давно не выдавала.
— А почему тогда наш высокочтимый зять, у которого, как ты говоришь, карманы набиты деньгами, не может внести свою долю в свадьбу? Почему, черт побери, мы должны ta все платить?
