Черный халифат - Ирина Владимировна Дегтярева
– Сюда! – махнул рукой бледный Ильяс с лицом, забрызганным чужой кровью.
Он поманил Петра на женскую половину дома. Горюнов протянул ему шлем-маску и веревку.
Четырех женщин они согнали в одну комнату. Ильяс связал их, пока Петр держал под прицелом автомата. Чтобы Ильяса не опознали по голосу, они все делали молча. Затем Горюнов устремился в кабинет хозяина, а напарник занялся освобождением пленного.
Проникнув в кабинет, Петр мельком взглянул в окно. Во дворе было пусто и тихо.
Ильяс выдал тайник, где Аюб прячет ключи от сейфа, взамен на обещание Горюнова вывезти Ильяса из Сирии. Под ножкой письменного стола, в нише, действительно лежали ключи. Петр ими благополучно воспользовался, надеясь что Ильяс уже вывел инженера из полуподвала и усадил в машину к Галибу.
Паспорта в сейфе хранились пачками в полиэтиленовых пакетах. Петр определил для себя десять-пятнадцать минут на всё про всё – дольше задерживаться рискованно.
Необходимо было отсортировать из общей массы российские паспорта, сфотографировать, а затем переснять и остальные паспорта. Небольшим фотоаппаратом его снабдил Аббас.
Российских паспортов оказалось десятка четыре. Петр делал фотографии, а сам прислушивался к тишине, воцарившейся в доме. Женщинам они заткнули рты кляпами.
Сунув паспорта обратно в сейф, Петр аккуратно запер его, рукавом отер пот с лица, огляделся – не оставил ли следов. Подумал, что надо изобразить попытку взлома сейфа. Исцарапал дверцу десантным ножом, ударил по замку прикладом пару раз. Затем выдвинул ящики письменного стола и обнаружил там несколько пачек стодолларовых купюр. Рассовал их по карманам, опрокинул настольную лампу на пол. И только тогда выдохнул, достал из-за пазухи кепку, надвинул ее поглубже на лоб, надел солнцезащитные очки. Узнать его вряд ли смогли бы даже знакомые. Бородач в камуфляже – таких тут очень много, похожих один на другого.
Петр сбежал по лестнице и вышел на улицу. Здесь он никого не встретил. Торопливым шагом пересек дорогу и углубился в узкий проулок. Джип Галиба стоял на соседней улице. За тонированными стеклами невозможно было разглядеть ни пассажиров, ни водителя.
Дверца машины щелкнула, разблокированная шофером. Петр нырнул на заднее сиденье, в прохладу салона, где пахло сладковато сандаловым деревом. Это духи Зарифы. Она, укутанная в черное с головы до пят, подалась вперед, увидев Горюнова. Но ничего не спросила, глянув на затылок Галиба, сидевшего за рулем, словно ожидала, что он скажет что-нибудь. Но Галиб нажал педаль газа, а заговорил только когда выехали за черту города.
– Я уж думал, не выйдешь, – сказал он довольно спокойным тоном, хотя суть фразы подразумевала, что Галиб уж если не волновался, то, по крайней мере, беспокоился.
– Где русский?
– В багажнике. Не на бампер же его высаживать на всеобщее обозрение.
– Он там не задохнется?
– Зачем он тебе? – Галиб бросил взгляд на Петра через зеркало заднего вида.
– Выкуп пообещали, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил Петр, отирая кепкой пот, продолжавший струиться со лба, по вискам, путаясь в ненавистной бороде. Горюнов мечтал ее сбрить, как только вернется домой.
Но возвращение в Россию не планировалось в ближайшее время. Все зависело от того, насколько успешно они доберутся до Турции, а там – от встречи, о которой предупреждал в своих напутственных словах Аббас.
Ильяс сидел на переднем сиденье и по его неестественно прямой спине Петр догадался, как он напуган. До парня стало доходить, что Аюб теперь обвинит его в похищении пленного и убийстве боевиков. Не говоря уже про ограбление, про которое Ильяс не знал. Однако Горюнов полагал, что Аюб может посчитать, что родственника взяли в плен и он не причастен. В любом случае, Петр не собирался Ильяса успокаивать, он и сам был как натянутая струна. Держал автомат на коленях и то и дело оглядывался. Но за ними никто не гнался.
– Аббас все предусмотрел, – со злорадной усмешкой сказал Галиб, заметив метания Петра. Мысли о возможных преследователях вызвали злорадство. – Для всех мы уехали еще утром.
– А я? – подал голос Ильяс.
– Тебя тут нет, – засмеялся Галиб. – Во всяком случае, я тебя не видел. А ты, Поляк?
– Я тоже, – машинально ответил Петр, думая о другом. Он порылся в кармане, достал фотоаппарат, выщелкнул из него карту памяти. Почувствовал на себе внимательный взгляд.
– Чего ты уставилась? – повернулся он и посмотрел в глаза Зарифы, глядящие из никаба.
– Я бы хотела остаться! – по-турецки зло буквально зашипела она. – Зачем ты тащишь меня в Стамбул? Я должна быть с ним.
– Вот ему истерики и закатывала бы! – огрызнулся Петр.
Она обиженно отвернулась к окну, чем и воспользовался Горюнов. Достал из кармана компас и путем нехитрых манипуляций вставил в него карту памяти. Теперь достаточно было раздавить стекло и нажать прямо на циферблат.
Ему пришлось сделать это уже через час, когда вдруг Галиб резко нажал тормоз, джип пошел юзом. По машине стреляли.
Они проезжали какое-то поселение с разбомбленными домами. В ближайшем доме они и спрятались, выбежав из джипа. Не сговариваясь, не мешкая. Понимали, что в машине они как на ладони, а с пробитым колесом далеко не уедешь.
Забежали в развалины, где Петр чуть не упал, запнувшись о чье-то тело. Выругался, вцепившись в автомат. Стрельба снаружи продолжалась, но, очевидно, носила не прицельный характер. Прислушавшись, Горюнов решил, что это не нападение. Схлестнулись две группы неизвестных им людей, а проезжающий мимо джип, вернее его пассажиры, стали неожиданными гостями на месте сражения или… свидетелями. «Вот только понять бы, свидетелями чего?» – подумал Петр и огляделся. Трупов здесь было много. Насчитал семь. Свежая кровь, свежие раны. Еще мухи налететь не успели. Он легонько пнул одного покойника по ноге.
– Не окоченели, – прокомментировал Галиб, бросив взгляд через плечо. Он занял позицию у окна, в котором не было ни стекла, ни рамы.
Зарифа благоразумно отошла в глубину комнаты. Ильяс замер в дверном проеме, уставившись на пол, устланный мертвыми людьми.
Тем временем Петр обнаружил, что все они добиты контрольным выстрелом в глаз. Подергав себя за бороду, Горюнов вспомнил, что таким образом расправлялись с
