Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»
— И это плохо. Если Юнг изыщет способ не возвращать кредит, то он так и поступит. В этом он ничем не отличается от всех остальных. Поэтому мы должны быть уверены, что у нас все в порядке. Все прорехи должны быть заделаны.
— Разумеется.
— Тан, это не «разумеется». В этом деле ничего нельзя пускать на волю случая, все надо проверять и перепроверять, абсолютно все!
— Я буду следить за этим.
— Ради твоего же собственного блага, я надеюсь, что так и будет.
Тана снова затрясло, но на этот раз от ярости. Никто и никогда не оскорблял его так сильно. А посему китаец проглотил это оскорбление и покорно кивнул.
— И запомни вот еще что… Юнг крепко, слишком крепко дружит с КНР.
— Простите, но какое значение это имеет для нас?
Борисенко перестал сверлить его взглядом.
— Никогда не надо их недооценивать, — медленно выговорил он. — У них везде есть свои люди. Они есть и в Советском Коммунальном. Да-да. — Заметив, что Тан собрался протестовать, он поднял руку. — Они есть даже здесь, в Сингапуре, в этом банке, в твоем банке. Они тоже хотели бы заполучить эти акции. Мы должны сделать так, чтобы они им не достались.
Он снова вперил взгляд в глаза Тана. На мгновение банкир испытал страх, настоящий страх — он снова вспомнил утренний звонок и медоточивый голос на другом конце провода, — но потом он успокоился и встретил пронизывающий взгляд Борисенко, не моргнув.
— Вы можете рассчитывать на меня, — сказал он.
— Хорошо. — Борисенко встал, и Тан не без труда поднялся с кровати.
— В будущем ты будешь держать связь только со мной. — Он протянул руку, и Тан, после секундного замешательства, пожал ее. Когда холодные пальцы Борисенко сжали его кисть, Тан поежился. Они были и холодными, и липкими, и потрясающе сильными. Борисенко не собирался отпускать его руку, и Тану ничего не оставалось, как стоять, будто пойманному в ловушку. — Мы знаем, что ты сообразительный человек, Тан Фэйцзюн, — наконец сказал Борисенко. — Смотри, чтобы твоя сообразительность и на этот раз не подвела тебя.
Русский внезапно выпустил его руку и махнул в сторону двери.
— Скажи мадам, чтобы она принесла мне еще виски.
Тан скрипнул зубами. Он не привык выполнять обязанности официанта в борделе. Но он проглотил и это оскорбление. Ему не оставалось ничего другого, как глотать все.
Машина ждала его у парадного входа. Когда он уселся и захлопнул дверцу, ему показалось, что он снова слышит вкрадчивый голос из Пекина. С внезапным беспокойством Тан ощутил то, чего никогда не испытывал прежде — необходимость принятия решения. Кому он должен подчиняться в этой ситуации?
— О да, — пробормотал он сквозь зубы, когда машина тронулась с места, увозя его прочь, — я предусмотрю все, мистер Борисенко. Я займусь этим… лично.
На втором этаже «чайного домика» мнимый Борисенко наполнил два бокала виски и протянул один из них своему второму за этот вечер гостю.
— Спасибо, — сказал Роберт Чжао.
Русский улыбнулся и хлопнул Чжао по спине. И следа не осталось от властного заместителя директора банка, который несколькими минутами раньше третировал несчастного Тана.
— Вы все слышали? — вежливо поинтересовался он.
— Да. Эти места всегда хорошо оборудованы. Магнитофоны, видеокамеры… Да, все было слышно.
— И что вы думаете?
— Я думаю, что если Тан на самом деле так важен для вас, как и должен быть, по моему мнению, то вы только что допустили величайшую ошибку в своей жизни. Ни один китаец никогда не простит такого с ним обращения, Крабиков.
Русский, заслышав укоризну в голосе гостя, пожал плечами, не вникая в содержание упрека, и любезно улыбнулся.
— Людям надо напоминать, кто у них босс. Я привык делать это.
— Но есть и другие способы, не такие грубые, чтобы продемонстрировать, кто здесь хозяин. Я хочу повторить то, что сказал: не исключено, что вы сорвали сейчас всю операцию.
— Не беспокойтесь по поводу преданности Тана, мистер Чжао. Мы в нем вполне уверены.
— Почему?
— Он был на вторых ролях во второстепенном банке, здесь, в Сингапуре. Мы вытащили его из болота, сделали большим человеком. Он никогда не забудет этого.
— Он может и забыть, если вы будете продолжать обращаться с ним так бесцеремонно. Черт побери, Крабиков, почему вы не прислушиваетесь к тому, что я вам говорю? Вы сказали, что вам нужна моя помощь, мое знание китайцев, но, когда я указываю вам на опасность, вы абсолютно не обращаете на это внимания.
Некоторое время Крабиков молчал. Он хотел было напомнить Чжао, что тот нужен КГБ по единственной причине: им необходимо иметь внутреннего агента и осведомителя в бригаде «Маджонг». Но такая откровенность подразумевала определенную степень доверия к Чжао, а его-то Крабиков как раз и не испытывал. Поэтому он просто сказал:
— В глубине души все люди одинаковы. Тан знает, кем мы его сделали и что мы можем с ним сделать. Ему неизвестно, что к операциям Советского Коммунального банка подключено КГБ. Пожалуйста, не беспокойтесь об этом.
— Если бы я сидел на месте ваших противников в Пекине, Тан стал бы тем самым человеком, которого я пожелал бы привлечь на свою сторону. Единственным нужным человеком.
— Конечно, вы бы так и сделали, — примиряюще пробормотал Крабиков. — Он ключевая фигура в банке. Мы всегда знали, что должность управляющего этим филиалом банка — теплое, но и горячее местечко. Потому мы и выбрали Тана.
— А теперь вы все делаете для того, чтобы оттолкнуть его от себя. — Чжао щелкнул языком, покачав головой. — Вы, русские всегда одни и те же. Бесцеремонные. Грубые. Если бы исход сделки касался только вас, то мне бы дела до этого не было. Но вы забываете, что и я имею свой интерес в удачном завершении этой операции.
— Я вовсе это не забываю. Ну что мне сделать, чтобы утешить вас, мистер Чжао? Мы должны поддерживать чувство дисциплины и ответственности у персонала. Тан это понимает.
— Он слишком совестливый. Если он что-нибудь испортит, это повлечет неприятности.
— А тут ничего и не может испортиться.
— Вы не можете быть уверены в этом на все сто процентов.
— Как же не могу? Послушайте меня, пожалуйста, Дорогой мистер Чжао. Китайская Народная Республика хочет уничтожить Советский Коммунальный банк, и по очень веской причине. Этот банк — наша единственная крупная опорная база на Дальнем Востоке. У нас здесь больше нет ничего существенного. Уничтожьте наш банк, и вы уничтожите все влияние Советского Союза в Юго-Восточной Азии. Поэтому они разработали план разорения банка с помощью этого Юнга и его акций.
— Мне все это известно.
— Вот и хорошо. Подытожим сказанное. Чтобы все прошло по их плану, Юнг должен предоставить нам подлинные банковские документы. Подделки просто не будет. Документы, которые Юнг предоставит Тану, должны быть подлинными.
— Тогда у банка оказывается хорошая страховка, его невозможно будет разорить, и КНР проигрывает эту игру. — Голос Чжао звучал раздраженно. — Для меня так чертовски очевидно, что китайцы намерены провести вас с помощью фальшивых ценных бумаг, предоставив вам «липу» в качестве залога. Как иначе может сработать их план? Но почему же вы не хотите это видеть?
— Потому что вы не правы. Китайцы сделают именно то, что сделал бы на их месте я: они подменят подлинные документы фальшивыми уже на поздней стадии, так что, когда дело будет рассматриваться в суде — а оно неминуемо будет в нем рассматриваться, — залог уже к тому моменту окажется не имеющим никакой ценности. А что произойдет перед этим, не важно ни для кого, тем более для Тана.
— Вы кажетесь очень уверенным в себе, Крабиков. Я надеюсь, что ваша уверенность оправданна. Подменить залоговые документы не так легко, как вам, похоже, кажется.
— Но все же моя уверенность основывается не на пустом месте. Вы слышали, как я давал Тану поручение, он понимает, что он него требуется. Он проверит и перепроверит все документы и не найдет в них никаких ошибок. Через несколько дней, до того как китайцы успеют произвести подмену, я прикажу ему отправить документы в Москву для подтверждения, для аудита или чего-нибудь в этом роде, но только… вместо того, чтобы вернуть их назад, мы оставим их в Москве. У КНР нет возможностей похитить эти бумаги из Москвы, могу вас в этом заверить.
— Надеюсь, что это так, — подхватил Чжао с сомнением в голосе.
Крабиков со смехом развел руками:
— Ну что я могу еще сделать, чтобы убедить вас?
— Убрать Томаса Юнга. Это хотя бы немного восстановит мою уверенность в благополучном исходе безнадежного предприятия. Займитесь им немедленно!
Крабиков, понимая необходимость иметь Чжао преданным союзником, тем не менее почувствовал, что его терпение иссякает.
— А зачем?
