Эйс Аткинс - По закону плохих парней
– Кое-что мне рассказала Лили.
– Он составил план строительства производственного комплекса, который, как полагают, спасет этот округ. Частью плана являются школа и местная больница.
– Что уже сделано?
– Они очистили землю Маккибена, поставили запретные знаки, но там ничего не появилось, кроме сорняков.
– Банкротство?
– Джонни утверждает, что все идет по плану. Во всяком случае, говорил так на прошлой неделе инспекторам округа.
– Кто ему покровительствует?
– Узнай об этом и сообщи мне.
Чарли Бут пришел в больницу к Лене с букетом маргариток, одетый в свежую футболку и черные джинсы. Его волосы были зачесаны назад. Он подошел к Лене, когда она держала младенца, и улыбнулся ей той самой полусладкой улыбкой, с какой встретил ее впервые.
– Можно подержать его?
– Ее.
Лена не видела в этом вреда. В конце концов, ребенок – она еще не подобрала девочке имя – наполовину принадлежит Чарли Буту. Теперь забота о младенце целиком ляжет на Чарли Бута. И это хорошо, поскольку предстоит бумажная волокита с документами. Дородная чернокожая няня уже приставала к ней по этому поводу. Девчушка была крохотной, но ей следовало дать достойное имя.
– Как ты ее назвала?
– Я еще не решила.
– Как насчет Ванды?
– Ужасное имя.
– Это имя моей мамы.
Он погладил лицо малышки, заглянул в глаза Лены и сказал:
– Мы стали семьей.
– Ты сказал, чтобы я убиралась к черту, когда был в тюрьме.
– Сейчас я не в тюрьме.
– Не понимаю, что это меняет.
– Мы выберемся отсюда.
Лена промолчала. У нее в горле застрял комок, и она повернулась, чтобы посмотреть в окно и увидеть птичек, купающихся в грязной воде. Ей не хотелось, чтобы Чарли Бут видел, что она готова заплакать. Но сукин сын не считался с ее состоянием.
– Когда тебя освободят отсюда? – спросил Бут.
Она посмотрела на место, где он порезал свой безвольный слабый подбородок, когда сбривал на нем персиковый пух.
– Это не тюрьма. Это больница.
– Когда ты выздоровеешь?
– Я не больна.
– Все получилось не так, как я хотел, – извинился Чарли. – Поверь.
– Давай пройдемся, – предложила Лена, поднимаясь с подушек и опуская ноги на пол. – У меня ужасно болит задница.
Коридоры были пусты, холлы свободны. Они прошли их из конца в конец. Эта больница не имела ничего общего с теми, что она видела в мыльных операх. Она посмотрела большой черной няне, проходящей мимо, прямо в глаза, кивнув в этот раз в знак приветствия. Ведь с ней был отец ребенка, она не была никчемной девчонкой, лишенной здравого смысла и стремления вывести ребенка во взрослую жизнь. Чарли тоже поздоровался кивком.
Он нес младенца на руках, и они вместе прошли к торговым автоматам. Он выбил пару бутылок кока-колы и несколько пирожных «Литтл Деби».
– Ей можно это?
– У тебя есть хоть капелька ума?
Они сидели в маленькой тихой комнате без окон, с узкой дверью. Пахло жженым кофе и сахаром. Кто-то оставил на столе Библию и любовный роман Даниэлы Стил. Лена пролистала обе книги в поисках имени для новорожденной. Она полагала, что книги оказались здесь не без причины. Ей казалось, что они с Чарли сближаются.
– Как насчет Рафаэллы? – спросила она.
– Для чего?
– Для ее имени.
– Это имя звучит не по-христиански, – возразил Чарли.
– Здесь говорится, что это одно из имен средиземноморской аристократии.
– Мне оно не нравится.
– Или мы можем назвать ее Руфью. Это из Библии.
Чарли открыл упаковку с пирожными, вытащил одно себе и сунул пакет Лене. Откусив половину пирожного и жуя, он покачивал новорожденную, касаясь кончиком пальца ее маленького носика.
– Хочу взять тебя с собой во Флориду.
– У тебя есть деньги?
– Будут деньги, – пообещал он, подперев голову рукой. – Я вел себя с тобой грубо для того, чтобы заставить тебя уйти. Думал, так будет лучше для тебя.
– Мы в одинаковом положении.
– Я скоро получу деньги, – повторил Чарли. – Ты можешь продержаться здесь пару дней?
– У меня совсем нет денег, – пожаловалась она. – Нет никакой страховки. В больнице могу оставаться всего день.
– Ты будешь со мной.
– Вернемся к Говри?
– У меня собственный трейлер, – похвастался он. – Я не могу уехать без денег. Потом отправимся во Флориду. Я уже все спланировал.
– А как во Флориде?
Чарли Бут улыбнулся. Он сунул в рот остаток пирожного и стал жевать в глубоком раздумье.
– Всегда мечтал открыть палатку с мороженым.
Лили привезла Квина к бывшему участку Маккибена, который составлял тысячу акров земли и был предметом зависти каждого обитателя округа. Здесь росли оригинальные лиственные деревья и высокие толстые сосны. Три речки питали Большую Черную реку и текли по территории, соседствовавшей с Национальным лесом. Маккибены владели участком с окончания Гражданской войны. Южную оконечность участка занимало кладбище, где были похоронены сотни солдат, участников этой войны, которые умерли от ран в госпитале Иерихона. Квин охотился на этой земле вместе с судьей Блэнтоном и своим дядей, однажды даже с отцом. Эта земля манила его воспоминаниями о привалах перед охотой на оленей и девственном лесе, где в штате Миссисипи изобиловали пантеры и гималайские медведи. Прежде чем Квин отправился на заморские территории, он сходил на северную оконечность участка и нашел наконечник стрелы, возможно, тысячелетней давности. Он возил его с собой, как талисман, переданный на удачу от древнего воина современному.
Русло бывшей речки, где он нашел наконечник, высохло. Квин медленно бродил по дну, усыпанному галькой. Прохлада здесь сохранялась даже в самые жаркие месяцы, и камни были покрыты мшистыми пятнами.
Теперь они с Лили находились в полумиле от этого места. Квину казалось, что они наблюдают лунный ландшафт. Большая часть территории в тысячу акров была начисто выкорчевана, проложены проселочные дороги, заложены фундаменты для Чуда Тиббехи, которое так и не состоялось. Проект Джонни Стэга о разрастании города, развитии производства и торговли в глуши штата Миссисипи остался мечтой. Повсюду в открытых разрезах земли лежали обгоревшие кучи бревен размером с грузовик. Бревна отказывались гореть. Они обуглились и остались гнить.
– Работы прекратили примерно в это время в прошлом году, – сказала Лили. Волосы, которые трепал холодный ветер, закрывали ей рот. – Стэг продолжает утверждать, что проект осуществится, но не слышно, чтобы им заинтересовалась хотя бы одна компания.
– Теперь он связался с нехорошими людьми в Мемфисе.
– Насколько нехорошими?
– Я ехал прошлым вечером за отцом Говри до самого Мемфиса. Он там в стриптиз-клубе обделал одно дельце.
– Может, отец Говри просто интересуется голыми девицами?
– И приглашается в заднюю комнату с пухлой сумкой?
– В самом деле?
– Не думаю, чтобы отец Говри был на что-либо годен, – заметил Квин. – Разве я не говорил, что с ним был духовник Стэга брат Дэвис?
Ветер несся по оголенному пространству как пуля, жалил его уши и лицо. Квин сунул руки в карманы и огляделся. Он чувствовал себя чужаком в чертовски знакомом месте.
– Мы задерживали Говри вместе с его отцом в апреле, – вспомнила Лили. – Говри сильно избил в «Южной звезде» человека. У того пошла кровь горлом. Говри утверждал, что был вынужден защищаться.
– Почему мой дядя не выселил его из города?
– Мы не Управление по борьбе с наркотиками, Квин, – напомнила она. – Твой дядя делал все возможное. Он надеялся, что в скором времени сюда приедут федералы. Он знал, что происходит, знал, что Говри завел много лабораторий по производству наркоты.
– И затем возник этот пожар.
– Уэсли показывал два фото Джил Буллард с выпускного вечера, – сказала Лили. – Кто-то использовал девчонку.
– Они были подругами с Кэдди.
– Неужели?
Он рассказал ей о Мемфисе. Затем они замолчали. Квин прислушивался к шуму собственных шагов по опустошенной земле. Кое-где попадались разбитые землеройные машины на бетонных основаниях.
Квин направился к машине Лили. Девушка пошла за ним.
– Помнишь, вы с Уэсли устроили здесь пивной пир? Собралось до двухсот гостей.
– Такса пять долларов с человека.
– Хорошая была вечеринка. Разожгли костер, и тот черный парень играл на гитаре. Откуда он взялся? Весело было.
– Пока помощники шерифа вроде тебя не прикрыли ее.
– Сколько времени они гнались за тобой?
– Пару часов.
– Ты оторвался от них.
– Очень скоро.
– Дядя знал об этом?
– Конечно. Он знал, что виновник торжества я. Но не мог доказать.
– Это тебя беспокоило?
– Разве был повод для беспокойства?
Глава 24
