Джордж Грин - Воронье
Вот так. Спасибо тебе, Ромео, за такую отвратную помощь.
Он вышел, сел в машину и уехал.
ШОН был удивлен, вернувшись к дому. Сборище заметно увеличилось. Машины стояли от поворота на Редвуд-Роуд почти до 17-й, а на Ориол-Роуд две полицейские машины мигали огоньками на крышах. Паломники веселились и махали листьями карликовых пальм. Некоторые из них приехали в фургонах для семейного отдыха, прихватив с собой детей, собак и набор летающих тарелочек. Некоторые с виду были сущими бродягами и, ухмыляясь, демонстрировали черные корни зубов.
Когда Шон и Ботрайты выбрались из «либерти», Трев со своей командой телохранителей оттеснил толпу.
— Не многовато ли здесь народу? — пробормотал Шон.
— Ага, — согласился Трев. — Даже чересчур. Копы уже жалуются. Мы арендовали ярмарочную площадь ниже по улице. И с самого утра сдерживаем их.
Старуха протиснулась между двумя телохранителями и, плача, ухватила Шона за плечо:
— Отче! Помоги мне! — Она была маленькая и тощая, но видно было, что от нее не отделаться.
Он сделал знак телохранителям: дайте ей подойти.
— Отче, — сказала она, — можешь ли ты исцелять больных?
— А кто болен?
— Мой муж. — Она вцепилась в рукав Шона и потащила его за собой. — Прошу тебя, отче.
Он не стал сопротивляться. Толпа крутила и толкала их. Она подтащила его к обочине, где в инвалидном кресле сидел мужчина, который с подозрением уставился на Шона.
«Что я тут могу сделать? — подумал Шон. — Как мне исполнить эту роль? В общем-то мне нужны только власть и сила, а их хватает».
— Как вас зовут? — спросил он у мужчины.
— Билл Филипс.
— Чем вы страдаете?
— ДСР. Слышали такое?
— Объясните подробнее.
— Дистрофия симпатических рефлексов.
— И вы испытываете боль?
— О да. Сильную боль. Вот тут, все колено. Боль такая, что я не могу наступить на ногу.
— Тем не менее, — сказал Шон, — это не то, что вам нужно, чтобы прийти в себя. Вам необходимо обрести мечту о жизни — и тогда вы пробудитесь. Вы понимаете, что я говорю?
Теперь Билл Филипс преданно смотрел на него. В толпе воцарилось молчание. Жужжали телекамеры, им аккомпанировали цикады, и на дубовые листья падали отблески вспышек мобильных телефонов с фотокамерами.
— Тебе чудится, — продолжил Шон, — что ты один в этом мире. Тебе чудится, что Отца твоего нет с тобой. Но на самом деле Он тут, рядом с тобой. Если ты сможешь проснуться, то увидишь его воочию, как при свете дня.
Билл Филипс, прищурившись, долго смотрел на него. И наконец спросил:
— Прямо здесь?
Можно было не отвечать. Вскоре он стал всхлипывать. Шон возложил руки на парализованную ногу мужчины и подержал так несколько секунд, пока рыдания не стихли. Затем он повернулся и пошел к дому.
РОМЕО отправился искать Винетту, чтобы сообщить ей новости. В свете фар мелькали и исчезали один обыватель за другим. Он побывал в «Герцоге», в гостинице «Плантация», в безымянном баре около аэропорта. Но ее нигде не было. Он даже заглянул в элегантный бар «ВИП» в бывшем старом кирпичном складском здании. Вокруг названия шла какая-то цитата. Винетты тут не было, но когда он посмотрел на танцовщицу у шеста, черт побери, если это была не Тесс. Тесс — девушка-миссионер. Видя ее в работе, Ромео испытал такое потрясение, словно повис вниз головой на чертовом колесе. Она лихо отрабатывала свой номер, облаченная в черные шведские сапожки и серебристые стринги; работала она в темпе промышленного робота. К счастью, она не заметила его и не видела, как он отшатнулся.
Но когда номер закончился и Тесс отправилась к стойке «ВИП», чтобы промочить горло, внезапно она расплылась в широкой улыбке:
— Ромео!
— Привет, Тесс.
— Что ты-то здесь делаешь?
Он ответил тем же самым:
— А ты что здесь делаешь?
— Зарабатываю на аренду.
Она села рядом с ним. Бармен был стар, мрачен и неразговорчив. Ромео взял Тесс выпить и сказал:
— Что случилось с миссионерством?
Тесс пожала плечами:
— С тем парнем, что послал нас? Он нас кинул.
— А другая девушка?
— Меган? Работает на фабрике, где делают мешки. В Дарьене. Это последнее, что я о ней слышала.
— Звучит отвратно, — сказал Ромео.
— Ага.
— А ты все еще любишь того парня, который так подвесил вас?
— Что-то вроде. Но он не любит меня, так что забудь.
Они посмотрели номер следующей танцовщицы. Она тоже не была блистательной красавицей, но в ее выступлении чувствовалась женственность и привлекательность.
— Так как твои каникулы, Ромео? — спросила Тесс.
Он покачал головой:
— Не очень хорошо. У меня умер приятель.
— О, прости. Тот парень, которого я видела?
— Нет. Старик. Жил в трейлере. Старый рыбак.
— Правда?
— Ну да. Дедушка называл его маленьким забиякой.
— Ух ты.
— Ага. Я оставался с ним. За этой чертовой дорогой Балм-оф-Гилеад.
— Я знаю ее! — сказала она. — Мы свидетельствовали там.
— Обратили кого-нибудь?
— Ты настроен шутить?
Диджей окликнул:
— Франки, на сцену.
— Это меня. — Она поднялась.
— Франки? — переспросил Ромео.
— Сокращенное от Франкенштейн. Я уговорила их использовать мой псевдоним, которым я пользовалась дома. Они не хотели, но я сказала, что не собираюсь быть их идиотскими Табитой, или Кристел, или Шармен, понимаешь? А теперь я должна идти. Подождешь меня?
— Хотел бы.
Тем не менее он вытащил из бумажника пять долларов, сложил в длину, оттянул ее подвязку и сунул банкнот в проем. Это был их маленький обмен любезностями; затем он покинул бар.
Вернувшись на дорогу, Ромео вспомнил, что Винетта упоминала какой-то свой любимый бар на 341-й. Название его он толком вспомнить не мог. Вроде что-то вроде птички. Он двинулся в ту сторону. 341-я долгое время была погружена в темноту, блеснул было галогенный свет вокруг казарм полиции штата — и снова темнота. Но наконец перед ним предстала неоновая вывеска «Голубь». С маленькой неоновой птичкой на ней и маленьким домиком таверны. Вот тут на парковке и стояла машина Винетты.
Он опустился на сиденье и стал ждать ее.
Один за другим пьяницы неровным шагами покидали бар. И уезжали.
Наконец появилась и Винетта рука об руку с каким-то старикашкой с тощей жилистой шеей. Он прижал ее к машине и стал тискать. Зрелище было довольно забавное. Он старался запустить руку между ее тугим поясом и толстым животом, и ему приходилось поднимать локоть так, словно он играет в боулинг. Похоже, спустя минуту эти тщетные старания ему надоели: он высвободил руку, шлепнул ее по животу и заковылял прочь.
Винетта позвала его, но ухажера и след простыл. Он уехал в своем пикапе.
И тут Ромео вылез из машины, подошел к ней и сказал:
— Привет, Винетта.
Она смутилась. Откуда она его знает? Он что, ее бывший бойфренд? Коп или что-то в этом роде? Но шестеренки в ее мозгу проворачивались слишком медленно.
— С твоим отцом проблема, — сказал он.
Наконец до нее дошло.
— О, дерьмо. Вот мать твою! Ты — тот самый липовый медбрат. Отвали от меня. Я закричу, и через десять секунд бандиты возьмут тебя за шиворот.
— Я всего лишь хотел рассказать о твоем отце, — сказал он.
— А что с моим отцом?
— Он мертв.
— Что?
Он не собирался повторять это дважды.
— Я подкину тебя домой.
— У меня своя машина, — сказала она. — Так ты сказал, что мой папочка мертв?
— Давай-ка лучше я отвезу тебя.
Она пожала плечами. Он проводил ее к «соколу», и они пустились в обратный путь по 341-й.
— Откуда ты знаешь, — спросила она, — что мой папа мертв?
— Я заходил проведать его.
— Ох.
Через минуту она спросила:
— Да, но как ты узнал?
— Что узнал? Он скончался.
Прошла еще минута. Она сказала:
— Надеюсь, ты не все пиво вылакал?
Ну и сучка, подумал Ромео.
— Там нет пива. Все пиво выпито.
— Это ты его выпил?
— Нет, выпила его ты, Винетта.
— Я вообще его не пила.
— Ладно.
Но она повторила:
— Я вообще его не пила.
— Ясно. Так что ты хочешь сказать?
— Хочу сказать? Ты взял то, что тебе не принадлежало.
Он почувствовал, как что-то в нем шевельнулось. Отвращение от того, что приходится делить машину с этой злобной тупой сволочью средних лет. Последние дни Клода она превратила в такой ад на земле, что тот умолял чужого человека освободить его от этих страданий. Она так поступила с Клодом! Ромео давно уже не испытывал такой чистой, законченной ненависти.
«Могу ли я тут что-нибудь сделать?» — подумал он.
Винетта продолжала скулить:
— Можешь ты отвезти меня к Лонни? Он мне должен шесть бутылок.
— Уже очень поздно.
— Я разбужу его. Когда расскажу ему, что мой папочка скончался, ручаюсь, он выдаст мне пиво из своих драгоценных запасов.
