Эрик ван Ластбадер - Завет
— Давай заключим перемирие, а? Оставим в стороне наши личные горести и наш гнев, какими бы ни были его причины.
Дженни долго не отвечала, всматриваясь в его лицо. Наверное, пытается понять, искренни ли его слова, подумал Браво.
Наконец она поднялась из-за стола; на лице появилось вызывающее выражение.
— Хорошо. Только даже не думай о том, чтобы переспать со мной.
Браво удивленно рассмеялся, захваченный этой фразой врасплох. К собственному изумлению он почувствовал в глубине души легкое разочарование.
— Я серьезно говорю.
— Ладно… Как скажешь! — спохватился он, перестав смеяться.
Дженни протянула руку и положила сверху на его ладонь. Глаза ее блестели ярче обычного из-за стоявших в них слез.
— Перемирие — хорошая идея.
Они вернулись в «линкольн», и Браво вытащил листок бумаги с цифрами выгравированного на очках кода.
— Я поразмыслил над этим, — сказал он, — и теперь, кажется, знаю, что они могут означать.
— Ты успел расшифровать формулу? — удивилась Дженни. — Когда?
— Последовательность неверная. — Браво поднял листок таким образом, чтобы увидеть его отражение в зеркале заднего вида. — Этому простому трюку отец научил меня в детстве. Нужно перевернуть всю последовательность символов — в данном случае, цифр — целиком, а не по строкам. Тот, кто незнаком с приемами отца, не сможет расшифровать код, даже увидев его отражение. — Порывшись в бардачке, Браво нашел блокнот и ручку. Дженни держала листок перед зеркалом, а он переписывал последовательность цифр на бумагу. Наконец у него получились три группы из шести цифр каждая, и еще одна — из четырех.
Дженни перевела взгляд с цифр на лицо Браво, словно пытаясь прочитать его мысли.
— И?
Он потянулся к панели управления, снял с подставки Джи-пи-эс-навигатор и принялся вводить цифры.
Дженни была удивлена.
— Это что, координаты местности?
— Три группы по шесть цифр — долгота и широта, с точностью до минут.
— А последняя? Из четырех чисел?
— Этого я пока не знаю, — ответил Браво, поворачивая к ней экран приборчика.
— Сен-Мало, — прочитала она. — Это во Франции, верно?
Браво кивнул.
— Точнее говоря, в Бретани.
— Отправляемся туда?
— Да. — Браво вытащил мобильный телефон. — Но нам потребуется помощь.
Близился полдень, и Джордан Мюльманн давно находился в своем парижском офисе фирмы «Лузиньон и K°». Джордан был высоким и стройным молодым человеком. Портрет довершали темные волосы, глубоко посаженные черные глаза и волевая челюсть. Мужественный, хотя отчасти чем-то неуловимо отталкивающий облик.
Джордан беседовал с женщиной. Ей было далеко за сорок, но красота ее словно и не собиралась увядать. На ней был шикарный черный костюм-двойка от Лагерфельда; под пиджаком — блестящая шелковая блузка. Шею украшала нитка великолепного жемчуга; на одном из пальцев красовался золотой перстень с печатью в виде женской головки. Она сидела, закинув ногу на ногу и сложив руки на колене, совершенно неподвижно, с выражением буддийского спокойствия во всей фигуре.
В окне виднелась Большая арка, — собственно, и не арка вовсе, а огромный параллелепипед с прорезанным посередине отверстием. Сооружение, как нельзя лучше подходящее для воплощения современного французского бизнеса, подумал Джордан. Чуть дальше возвышалась резная Триумфальная арка с ее искусными барельефами — монумент военным победам последнего героя Франции, Шарля де Голля.
Стоял яркий солнечный день, лишь далеко на севере, над горизонтом, маячили облачка. По новеньким тротуарам двигались толпы «белых воротничков». Среди них были люди разных национальностей, но выглядели они одинаково. Все эти люди говорили на одном языке, молились одному богу, им светила одна путеводная звезда, и имя ей было — коммерция. Не имеющий истории евро, безликие электронные переводы, слияние корпораций двух, трех, четырех различных стран… Осталось ли здесь хоть что-нибудь от прежней особенной красоты и обаяния Парижа?
Здание, принадлежащее «Лузиньон и K°», ничем не выделялось среди прочих постмодернистских построек в деловой части города. Современное, сверкающее, без каких бы то ни было выразительных черт. Офисы фирмы, напротив, были с изяществом обставлены и украшены в типичном стиле Старого Света. Особенно выделялся офисный комплекс Джордана Мюльманна. Здесь интерьеры помещений представляли собой великолепный образчик стиля модерн. Казалось, острых углов не было вовсе; причудливые архитектурные детали образовывали гармоничное, совершенно естественное целое. На полках стеллажей стояло множество предметов из прошлого, символов канувших в лету цивилизаций: здесь можно было увидеть французскую и немецкую скульптуру 1920-х годов, керамику девятнадцатого века, фрагменты старинных свитков; была даже гарда древнего меча, предположительно времен Крестовых походов. Увлечение историей, культурой и религией прошлого было одной из тех вещей, что объединяли Браво и Джордана.
Зажужжал селектор, и голос секретарши произнес:
— Звонит месье Шоу. Говорит, это срочно.
Джордан нажал на кнопку громкой связи и взял трубку.
— Браво, я пытался до тебя дозвониться и не смог! Собственно, как обычно! — В его голосе сквозило ясно различимое беспокойство. — С тобой все в порядке?
— Да, теперь уже все в порядке, — ответил Браво.
— Ah, bon,[9] это здорово!
— Я немедленно вылетаю в Париж. Я приеду завтра ранним утром, со мной будет девушка, Дженни Логан; нам понадобится машина.
— Ну конечно! Все будет сделано. Alors,[10] расскажи мне побольше об этой Дженни Логан! Это прекрасная новость, нет, в самом деле! Посреди обрушившегося на тебя горя тебе посчастливилось найти… как это говорят в Америке? — подружку?
Браво рассмеялся.
— Подружку? Нет, не совсем. — Он прокашлялся. — Послушай, Джордан, думаю, ты должен знать. Похоже, у меня серьезные неприятности.
— Mon ami, что ты имеешь в виду?!
— Это не телефонный разговор, — отвечал Браво. — Но ты должен отправить за нами абсолютно надежного человека. Понимаешь, что я имею в виду?
Женщина, с которой до того беседовал Джордан, поднялась и подошла к рабочему столу. Движения ее были безукоризненно плавными. На красивом, холодном лице явственно читалась вся полнота власти, которой она обладала. Сразу бросалась в глаза врожденная сила воли. Этой женщине опасно было противоречить; не стоило и пытаться обвести ее вокруг пальца.
— Браво, un moment, s’il te plait.[11] — Джордан нажал на кнопку, отключил микрофон и вопросительно посмотрел на женщину.
Губы ее приоткрылись, и она мягко произнесла:
— Позволь мне это сделать, дорогой.
Джордан покачал головой.
— Слишком опасно. После того, что произошло с Декстером…
— Не волнуйся, я буду очень осторожна, — прошептала она и улыбнулась.
— Джордан, ты слышал меня? — раздался голос Браво.
Джордан еще раз нажал кнопку и проговорил:
— Mon ami, я чувствую, ты чем-то озабочен, и беспокоюсь все сильнее…
— Значит, ты должен понимать.
— Конечно, Браво, — ответил он. — Я могу сам приехать в аэропорт.
— Разве не на этой неделе ежеквартальное собрание совета директоров?
— Верно, и именно завтра. Еще эти датчане… Они приехали подписать документы. Завершить сделку, над которой мы с тобой работали почти год.
— А что там с Вассерштурмами?
— У них ничего не вышло. Браво, благодаря твоим стараниям.
— Они были исключительно настойчивы…
— Я позабочусь о Вассерштурмах, mon ami.
— Тогда без вопросов, Джордан. Следовательно, как я и предполагал, завтра тебе определенно есть чем заняться, кроме моих проблем.
— Ты мой друг. Даже больше, чем друг.
— Я знаю, Джордан, и ценю это, — сказал Браво, — но, прошу тебя, отправь кого-нибудь другого.
Джордан некоторое время обдумывал ответ, потом кивнул женщине.
— Bon,[12] не беспокойся, — произнес он в трубку. — Я пошлю кого-нибудь, кого ты знаешь и кому можно доверять.
— Спасибо, Джордан, — сказал Браво, чувствуя облегчение. — Я не забуду этого.
В самолете было темно. Огромный авиалайнер несся над беспокойной Атлантикой на высоте в тридцать три тысячи футов. В этот поздний час большинство пассажиров бизнес-класса спали или молча смотрели на мерцающие экраны маленьких Ди-ви-ди-плееров, размещенных авиакомпанией в салоне для развлечения клиентов. Но и Браво, и Дженни были слишком измучены, чтобы заснуть.
Вместо этого они тихо беседовали. По их лицам пробегали разноцветные блики от экранов над креслами. Оба чувствовали настоятельную необходимость узнать друг о друге побольше. Они только что вместе выбрались из очень серьезной переделки, и каждый из них спас другому жизнь. В мире Voire Dei они были солдатами, бок о бок сражавшимися на поле боя; это сближало куда крепче, чем любовная связь. Тем не менее пока они были совершенно чужими людьми.
