Дэниел Сильва - Исповедник
В три часа Габриель направился к пансионату «Абруцци». Он пересекал пьяцца ди Република, когда со стороны Римского университета на площадь хлынула толпа из примерно пятисот студентов. Во главе процессии шел небритый юнец с белой повязкой на голове. На поясе у него висели деревяшки, изображавшие, вероятно, динамит. За ним двигалась группа псевдоплакальщиков, несущих сооруженный из картонных коробок гроб. Когда они приблизились, Габриель увидел, что большая часть демонстрантов – итальянцы, включая и парня, обряженного в шахида-смертника. Молодые люди скандировали: «Освободить палестинские земли!» и «Смерть евреям!» Лозунги звучали отнюдь не на арабском, а на итальянском. Какая-то девушка лет двадцати сунула в руку Габриелю листовку. На ней был изображен израильский премьер-министр, одетый в эсэсовскую форму, с усиками а-ля Гитлер, давящий каблуком сапога голову палестинской девочки. Габриель скомкал листок и бросил на площадь.
Он прошел мимо цветочного киоска. Двое карабинеров, беззастенчиво флиртовавших с девушкой-продавщицей, сначала коротко посмотрели на него, потом проводили уже более внимательными взглядами, но в конце концов интерес к девушке оказался сильнее. Возможно, в их взглядах и не было ничего особенного, но по спине Габриеля поползли струйки пота.
Прежде чем возвратиться в пансионат, он несколько раз проверял, нет ли за ним слежки. В одном месте на глаза ему попался скучающий карабинер на мотоцикле, который, устроившись на солнышке, с ленивым видом наблюдал за безумным круговоротом машин. Габриель, похоже, не вызвал у него даже слабого интереса.
Он вошел в пансионат. Испанцы уже вернулись после посещения площади Святого Петра и пребывали в состоянии сильного возбуждения. Оказалось, что девушке с торчащими во все стороны волосами посчастливилось дотронуться до папы.
Поднявшись в комнату, Габриель снова набрал номер Алессио Росси.
– Pronto.
– Инспектор Росси?
– Si.
– С вами говорит Генрих Зидлер. Я звонил вам раньше.
– Вы все еще находитесь в пансионате «Абруцци»?
– Да.
– Больше не звоните.
Связь оборвалась.
* * *Пришла ночь, а вместе с ней со Средиземного моря прилетел шторм. Габриель лежал на кровати, прислушиваясь к шуму дождя за открытыми окнами. Короткий разговор с инспектором снова и снова прокручивался в голове, словно записанный на магнитную ленту учебный диалог.
– Вы все еще находитесь в пансионате «Абруцци»?
– Да.
– Больше не звоните.
Детектив явно хотел поговорить с ним. Ясно было и то, что Росси не доверял контактам по служебному телефону. Оставалось одно: ждать и надеяться, что итальянец сделает следующий ход.
Телефон зазвонил только в девять. Из трубки донесся голос ночного портье:
– Здесь к вам какой-то человек.
– Как его зовут?
– Он не называет себя. Что ему сказать?
– Скажите, что я сейчас спущусь.
Габриель положил трубку и, выйдя в коридор, запер за собой дверь. Ночной портье сидел на своем обычном месте. Больше никого не было. Габриель посмотрел на него и пожал плечами. Дежурный ткнул толстым, похожим на сосиску пальцем в сторону общей комнаты. Однако там никого не оказалось, кроме продолжавших бесконечный теннисный матч подростков.
Он подошел к столу. Итальянец развел руками, как бы говоря «Ну что я могу сделать?», и снова повернулся к маленькому черно-белому телевизору. Габриель поднялся по лестнице к своей комнате, открыл дверь и вошел.
В последний момент он увидел это: отблеск света на темном металле, метнувшийся к нему по дуге, как полоса свежей краски, брызнувшей на чистый холст. Защищая голову, Габриель вскинул руки, но было уже поздно – рукоять пистолета опустилась на основание черепа за левым ухом.
Удар отозвался резкой, колючей болью. В глазах потемнело. Ноги словно парализовало, и Габриель понял, что летит на пол. Нападавший успел подхватить его и мягко и бесшумно опустил на потертый холодный линолеум. В голове в последний раз прозвучало предостережение Мэлоуна: «Если они посчитают, что вы представляете для них угрозу, то убьют вас без малейших колебаний», – и все стихло. Только внизу все прыгал и прыгал по деревянному столу теннисный шарик.
Лицо горело. Открыв глаза, Габриель обнаружил, что смотрит на галогенную лампу, висящую не более чем в дюйме от его лица. Он закрыл глаза и попытался отвернуться. Боль снова пронзила основание черепа, словно его ударили еще раз. Сколько времени он был без сознания? Достаточно долго, если учесть, что напавший успел связать ему руки и заклеить скотчем рот. Достаточно долго, если принять во внимание, что кровь на шее успела подсохнуть.
Свет был так близко, что ничего другого Габриель не видел. Тем не менее, что-то подсказывало – он по-прежнему в пансионате. Это подтверждали и летящие снизу крики на хорватском. Он лежал на собственной кровати.
Габриель попытался подняться. Откуда-то из света появилось дуло пистолета. Оно прижалось к грудине и заставило его откинуться на матрас. Затем возникло лицо. Темные круги под глазами, щетина на квадратном подбородке. Губы шевельнулись, до ушей Габриеля дошел звук. Казалось, движения губ и звуки не совпадали, как бывает при некачественном озвучивании фильма, и мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы совместить одно с другим и понять услышанное.
– Меня зовут Алессио Росси. Какого черта вам нужно?
17
Рим
Молодой мотоциклист, расположившийся на виа Джоберти, ничем не отличался от обычного римского подростка с характерным скучающе-наглым выражением, как будто приклеенным к ничем не примечательной физиономии. На самом же деле он не был подростком и вовсе не скучал. Тридцатилетний офицер «Вигиланцы» поступил в распоряжение Карло Касагранде и входил в состав специального подразделения службы безопасности Ватикана. Юный вид помогал офицеру выполнять текущее задание: вести наблюдение за инспектором Алессио Росси из государственной полиции. О Росси он знал только то, что ему сказали. Беспокойный человек. Любит совать нос, куда не положено. По окончании каждой смены офицер возвращался в Ватикан, составлял подробный отчет и клал его на стол Касагранде. Старый генерал всегда читал эти отчеты в первую очередь, сразу по поступлении. Похоже, он проявлял к делу повышенный интерес.
Росси вел себя подозрительно. Сегодня он уже дважды – один раз утром и второй раз в конце рабочего дня – приезжал на машине на виа Джоберти и какое-то время наблюдал за пансионатом «Абруцци». Обычно так делают мужья, подозревающие жен. После второго приезда человек из «Вигиланцы» связался с информатором в отделе Росси, хорошенькой девушкой, в обязанности которой входило отвечать на телефонные звонки и содержать в порядке документацию. Девушка сообщила, что в течение дня детективу несколько раз звонил постоялец пансионата, предлагавший поделиться информацией по давнему делу. Имя постояльца? Некий Зидлер. Генрих Зидлер.
Человек из «Вигиланцы» чувствовал – здесь что-то не так. Оставив мотоцикл, он вошел в пансионат. Ночной портье с неохотой оторвался от порнографического журнала.
– У вас остановился человек по фамилии Зидлер?
Портье пожал могучими плечами. Офицер из «Вигиланцы» положил на стол пару бумажек, которые тут же исчезли в жадной лапе дежурного.
– Да, такой у нас, кажется, есть. Сейчас проверю. – Он достал регистрационный журнал и долго водил взглядом по списку. – Ага, Зидлер. Генрих Зидлер.
Офицер извлек из кармана кожаной куртки фотографию и положил ее на стол. Портье сосредоточенно нахмурился, но его лицо мгновенно прояснилось при виде еще нескольких евро.
– Да, это он. Зидлер.
Человек из «Вигиланцы» забрал фотографию.
– Какая комната?
Квартира на виа Пинчиана была слишком велика для живущего в одиночестве старика: высокие сводчатые потолки, просторная гостиная, широкая терраса с восхитительным видом на виллу Боргезе. По ночам, когда захлестывали мучительные воспоминания о жене и дочери, эти апартаменты казались Карло Касагранде такими же мрачными, как и базилика. Если бы он оставался генералом карабинеров, такое роскошное жилье было бы ему не по средствам, но здание принадлежало Ватикану, и Касагранде ничего не платил. Живя на пожертвования верующих, он, однако, не чувствовал за собой никакой вины. Квартира служила не только личной резиденцией, но и рабочим местом. В результате ему приходилось прибегать к таким мерам предосторожности, которыми не пользовался никто из соседей. У двери постоянно дежурил кто-то из «Вигиланцы», а на виа Пинчиана всегда стоял автомобиль с еще одним телохранителем. Раз в неделю техники-эксперты из службы безопасности Ватикана проверяли квартиру на предмет наличия подслушивающих устройств.
