Полина Голицына - Жена алхимиков, или Тайна «Русского Нострадамуса»
– Не могу с тобой не согласиться. Значит – посмотрим. Погоди-ка, телефон. О, как раз Дмитрий Михайлович.
Разговор по телефону состоял из нескольких слов: «Да. Да. Хорошо. Принимаю». Вениамин Петрович нажал на кнопку сброса вызова, почитал что-то на экране, потом нажал еще несколько кнопок.
– А наш Дмитрий Михайлович молодец. Пока мы тут с тобой лясы точим, он уже в одном месте клетку заказал, в другом о доставке договорился. Вот реквизиты мне сбросил, я их в банк отправил, сейчас оплатят. Неплохая сумма, однако. Шестьсот миллионов рублей. Больше того, девчонку уже взяли, везут в поместье. Есть у нас, в друзьях, так сказать, отряд особого назначения, видно, они сработали. Не хочется мне верить в то, что он предатель. – сказал Вениамин Петрович.
– И мне не хочется. Гадать тут нечего, скоро всё узнаем. Кстати, помню, вы мне говорили, что одно из указаний – прах Его беречь. С этим как? Подозреваю, нам это понадобятся. – сказал Семен.
– А с этим, полный порядок. Когда ломали ту церковь, в которой он был похоронен, нашли могилы под каменными плитами. Видят, не простые люди тут лежат, тут же комиссию вызвали. Было это в тридцатые годы. В комиссии – один из наших, конечно же. Плиты подняли и нашли там тело самого Брюса, его супруги, дочерей. В итоге их тела теперь в подвале того дома, в котором мы только что разговаривали. В специальных саркофагах, чтобы не испортились.
– Ясно. Ну что, расходимся?
– Да, кстати, Семён, предлагаю вместе заняться завещанием. Сейчас заедем в хранилище за документами, потом в музей, где экземпляр «Брюсова Календаря» имеется, там и поработаем. Если девочку уже сюда везут, то чем скорее управимся – тем лучше. Правда, клетку еще только завтра сделают, ну да лучше нам раньше успеть, чем тянуть.
В это время Дмитрий Михайлович, весьма довольный собой, уже ехал по улицам Москвы. Он всё организовал, всё подготовил для того, чтобы Орден наконец достиг своей цели. Хотя цели ордена были ему давно безразличны. Поэтому, сделал он и еще кое-что. Заказчик уже готов был принять от него философский камень, чем бы он ни оказался, и завещание Якова Вилимовича Брюса, которое скоро должны открыть.
Дмитрий Михайлович отдал охране поместья необходимые указания. Девчонку доставят, запрут в подвале и будут охранять, периметр контролируется. «Когда все соберутся, тогда сделаю ход конём», – подумал он. «Лишь бы глава нашего отряда чего не выкинул. Он-то знает, кто в нашей структуре отвечает за платежи. Ну да если что – разберемся».
Если бы он знал, что его мысли известны не только ему, он бы как следует задумался о том, стоит ли ради мифической пока свободы предавать Орден Красного Льва. Но он этого не знал, не придавал внимания «сказаниям старины». Дмитрий Михайлович, чувствуя себя победителем, решил как следует выспаться. Вся эта беготня, слежка, двойная игра, утомили его. Ему сейчас хотелось только одного: добраться до своей квартиры, выпить чего-нибудь, отключить телефон и забыться.
Он вошёл в квартиру. Жена была в командировке, детей у них не было. Выпил банку пива, решил принять душ, уже открыл воду, когда услышал звонок в дверь. Посмотрел в глазок. Девушка в синей выцветшей форме и в такой же кепке, из-под которой выбивались светлые жёсткие волосы. В руках свёрток. «Кого еще принесло? Курьер, что ли?», – подумал Дмитрий Михайлович, но дверь открыл. «Что вам?», – спросил он незнакомку.
Та, не говоря ни слова, сделала шаг навстречу и протянула ему свёрток. «Почта?», – спросил он. Она молчала. Он протянул руку за свёртком и ощутил, как его запястье будто зажали в мягкие тиски. Инстинктивно дёрнулся и почувствовал, будто его рука привязана бинтом к батарее, вмурованной в бетонную стену. «За мной пришла. Так это была правда…», – пронеслось в голове. Тогда он, что было силы, рванулся за пистолетом. Кобура висела в шаге от него на вешалке для пальто и курток.
Вениамин Петрович и Семён справились с завещанием. До гениальности простой шифр быстро открыл им несколько заветных строк. Они прочли эти строки, переглянулись и минут пять сидели молча в пыльном архиве. Каждый из них подумал, что лучше бы ему это не читать.
– Вы понимаете, что всё это значит. – начал Семён.
– К сожалению, понимаю. И мне это ох как не нравится. – ответил Вениамин Петрович.
– Может мы что не так расшифровали… Хотя всё это идёт по тому руслу, которое уже сложилось и особых вариантов я не вижу. Но может, можно как-то иначе? – Семён всё еще думал, что завещание, которое однозначно указывало на их действия после того, как камень будет найден, можно прочесть по-другому.
– Нет, нельзя. Подозреваю, что если мы прямо сейчас с тобой всё это бросим или что-то сделаем не так, нас постигнет участь тех отступников, которые погибли при таинственных обстоятельствах. – ответил Вениамин Петрович.
В его душе боролись два чувства. С одной стороны он хотел верить в то, что философский камень, который оказался десятилетней девочкой, позволит Ордену выполнить предназначение, а ему лично – исцелиться от смертельной болезни. С другой же стороны, когда он понимал, какую цену каждому из них придётся заплатить, через что перешагнуть… «Я человек искусства, чем бы ни занимался, всегда был добр к людям. А тут… Да я после этого спать не смогу», – думал он.
Семён был в полной растерянности. «Ну это же дикость, я точно этого не сделаю. Но если верить тексту – должен. А может ну его всё к чертям? Из-за каких-то сказок, да зашифрованных завещаний, которые явно писал психически больной человек…», – думал он. Но сколько он ни думал, в голову ничего толкового не лезло.
– Вениамин Петрович, я думаю, что теперь об этом можно где угодно говорить, раз до финала, так сказать, осталось меньше суток?
– Да, теперь пусть нас слушает кто хочет, ничего уже не изменить.
– Если так, давайте я озвучу своё понимание этого текста с учётом того, что мы имеем сейчас. Хорошо?
– Да озвучивай ты или молчи, здесь всё чётко сказано. Знал Он, что камень – это человек. Я так думаю, дай он своему ордену намёк на то, что в завещании написал, оно бы сразу и разбежалось. Хотя времена тогда были дикие, их это может и не тронуло бы. Но позже – точно. Вот у меня мурашки по коже. Мы же не палачи?
– Не палачи, но, похоже, скоро ими станем, если будем этому указанию следовать. Итак, я всё же хочу это вслух обсудить. – сказал Семён.
– Ну давай, слушаю тебя. – ответил Вениамин Петрович.
– Итак, мы должны подвесить клетку с девочкой к потолку. Под ней надо поставить гроб с телом Брюса. Потом каждый из нас должен взять по острому железному штырю, раскалить его в огне. Каждый по очереди должен ткнуть девочку – так, чтобы у неё текла кровь от этих ран, и от тех, которые она получит, когда будет биться в клетке, раня себя о шипы на её прутьях. Кровь должна стекать на останки. Каждый должен это повторить не менее двенадцати раз, учитывая то, что прожить она должна не меньше шести часов. Если она проживёт дольше, её нужно заколоть до смерти. После этого Брюс воскреснет. А с помощью её крови можно будет лечить болезни, получать золото и воскрешать мёртвых. – отстранённо произнёс Семён.
– И я понял этот текст именно так. – сказал Вениамин Петрович. Воля того человека, который руководил ими сквозь тьму веков и всё остальное отошло на второй план. Теперь он видел перед собой два пути: умереть от рака, возможно через несколько дней или недель, или получить надежду на выздоровление а может и на что-то большее. «Все мы умираем, кто раньше, кто позже, и если ей уготована такая судьба, значит, так тому и быть. Я– лишь инструмент в руках Провидения. И пусть этот молокосос попробует воду мутить». Вениамин Петрович уже сделал выбор.
– Знаете что. Я этого делать не буду. – сказал Семён.
– Как хочешь, но ты же знаешь… – начал Вениамин Петрович.
– Да что бы я не знал! Я так не могу. А если мы ошибаемся? Ведь есть такая вероятность. Да если и не ошибаемся! К тому же, может вообще всё это – сплошные бредни. Вы, уж простите, свихнулись на них, и меня втянули. Одно дело рассуждать о тайных планах, а другое – до смерти замучить невинного ребёнка. Не буду и всё. И вам не дам. И третьему – тоже. – Семёну полегчало, когда он это сказал.
– Ты успокойся, пока еще ничего не происходит. Соберёмся где обычно, тогда и решим как нам быть. – сказал Вениамин Петрович.
– Не успокоюсь. В полицию позвоню. – продолжал Семён.
– Я даже знаю, кто тебе ответит, когда ты позвонишь. – усмехнулся Вениамин Петрович.
– А, да у вас же всё схвачено… – Семён растерял все слова, когда вспомнил, кто числится третьим в их обществе. Он помолчал. Не произносил ни слова и Вениамин Петрович.
– Хорошо, простите, что сорвался. Я участвую, только убедимся сначала, что она – это и правда философский камень. Договорились? – сказал Семён, а сам подумал: «Я её спасу».
– Вот и славно. Давай тогда сейчас и выдвигаемся. Лучше в поместье переночуем, а завтра как клетку доставят, так и посмотрим. – произнёс Вениамин Петрович, и подумал: «Я его убью».
