Т. Паркер - Безмолвный Джо
Дэниэл задумчиво посмотрел в окно.
– Сэр, Уилл никогда не стал бы разыскивать похищенную девочку и затем укрывать ее от семьи, если бы на то не было веских причин.
– Согласен.
– Преподобный, а что вы ему передали в тот вечер?
– Когда?
– В "Лесу". Вы еще сказали "Возьми это".
Снова расширенные глаза – это была его торговая марка на телевизионных представлениях, призванная подчеркнуть божественное милосердие, мудрость и чувство юмора. Дэниэл частенько смеялся.
– Ну и память! Никогда не подозревал...
– Абсолютная, преподобный.
– Должно быть, это чудо или, наоборот, проклятие, как ты думаешь?
– Неумение забывать может быть и тем и другим.
– Так ты никогда ничего не забываешь?
– Пока не знаю. Мне ведь только двадцать четыре.
Он опять улыбнулся и откинулся на спинку стула. Улыбка придала его лицу привычное радостное выражение. А глаза, как всегда, засветились, хотя, на мой взгляд, этот эффект был связан и с толстыми стеклами очков.
– Джо, ты бы мог держать в уме карты при игре в "блэк-джек"! Играть по-крупному и срывать банки.
– Что касается чисел, то не все так здорово. Только слова – сказанные и написанные.
Когда мысли Дэниэла сбивались на грешный путь, его частенько захватывали азартные игры. Он упоминал об этом и в своих проповедях, используя в качестве примера, какой внешне привлекательный и заманчивый вид бывает у грешных соблазнов. Я слышал его разговоры с Уиллом на тему спортивных пари. Дэниэл хорошо подкован в области спорта, причем во всех видах. Подчас он поражает меня, как в тот последний вечер Уилла, когда, проходя мимо бильярдного стола, посоветовал мне, какой силы ударом и с каким вращением бить нужный шар. Будто свои семинарские годы Дэниэл провел в казино, на стадионах и в спортзалах.
Возможно, азартные игры привлекали Дэниэла по причине собственной скупости. Его храм Света каждый год приносит миллионные доходы – большая их часть не облагается налогами, – но сам Дэниэл живет в скромном доме в Эрвине и ездит на обычном "торесе". А вот его жена, Розмари, совсем другое дело. Сам царь Соломон в период его славы не одевался так пышно, как она. Кроме собственного дома, у нее квартиры в Ньюпорт-Бич, на Майорке и в Кабо-Сан-Лукас.
– Хорошо, Джо, в тот вечер я передал Уиллу всего лишь небольшой выигрыш за дружеское пари, которое мы заключили на результаты серии игр. Те, кто ставил на "Ангелов", проиграли.
Дэниэл пожал плечами и смущенно улыбнулся – частично стыдясь этого пари, а частично раздраженный проигрышем своих "Ангелов".
– Мы договаривались, что все выигрыши пойдут на благотворительные цели – выбор победителей. Ты ведь знаешь, как Уилл всегда старался всем помочь.
От имени семьи мои мать и отец в первом полугодии передали на благотворительность двести тридцать пять тысяч долларов, не считая пятидесяти тысяч, выделенных семье полицейского, погибшего от рук Сэмми Нгуена. Это было сказано в одной из статей, опубликованных по поводу похорон Уилла. Общая же сумма благотворительных взносов за всю его жизнь составила два миллиона семьдесят пять тысяч долларов.
Большая часть этих средств была собрана благодаря матери, доля которой в общем капитале семьи, по словам Уилла, увеличилась в несколько раз. Это состояние начало создаваться еще в начале XIX века, постепенно возрастая за счет выращивания и продажи цитрусовых, торговли недвижимостью.
– И какую именно сумму, преподобный?
– Сто долларов. – Оглядевшись кругом, Дэниэл обратил свой взор к окну на панораму округа, который сумел обогатить стольких людей. – Ты регулярно молишься, Джо?
– Нет, сэр.
– Это следует делать. Бог все слышит.
Я тоже окинул взглядом пейзаж, раскинувшийся внизу, и спросил:
– Сэр, вы верите, что Алекс Блейзек похитил сестру и угрожает убить ее?
Он немного смешался.
– А как же, конечно, Джо. Алекс Блейзек заведомо безумен и является преступником. Это все подтверждено документально. Он поднял на меня нож прямо здесь и угрожал выбросить в окно. Ему тогда было четырнадцать. Это была всего лишь шутка – он потом смеялся. И рассказывал своим дружкам, что я обмочился прямо в рясе, чего на самом деле не было. И я абсолютно уверен, что он похитил сестру и может убить ее, если не получит того, что просит. Я слышал от его родителей ужасные рассказы о нем. Это испорченный молодой человек – всего двадцати одного года от роду. Но очень, очень испорченный.
Я не был особенно склонен верить Дэниэлу, хотя его профессия и заключалась в том, чтобы заставить других поверить ему.
– Отец не собирался возвратить Саванну родителям. Он хотел переправить ее в Хиллвью.
Глаза преподобного снова округлились.
– Зачем?
– Мне он этого не сказал. Я подумал, может, вы знаете.
– О нет. Не вижу ни одной причины, по которой он мог бы сделать что-либо подобное.
– Папа говаривал, что уже на расстоянии трех метров чувствует запах смердящей души Джека Блейзека.
– Он преувеличивал.
– Их спор по поводу платных дорог в аэропорт выходит за рамки обычного разногласия.
– Ну да, если тебе угодно. – Дэниэл кивнул. – Но не могу представить, чтобы Уилл затеял конфликт с такой почтенной семьей для того, чтобы подлить масла в политический огонь.
– Я тоже. Значит, должно быть что-то другое.
Я поднялся и поблагодарил Дэниэла. Я опять вспомнил о поезде, прибывающем сегодня в Санта-Ану из Коуст-Стар-лайт в 10.17 вечера, чувствуя, как снова холодеют мои пальцы. Дэниэл с любопытством смотрел на меня.
– Тебя еще что-нибудь тревожит, Джо?
– Да. Мой отец – ну, вы знаете, Тор, мой родной отец – приезжает сегодня вечером в город. Он хочет увидеться со мной. Я не знаю, что делать.
Я рассказал Дэниэлу о письме, о планах Тора попасть на небеса и его желании получить от меня прощение.
– О мой Бог! – произнес Дэниэл. – Непростая ситуация.
– Только подумаю об этом поезде, который прибывает в 10.17 вечера, как сердце у меня колотится быстрее и я холодею.
– Нормальная реакция, Джо. – Дэниэл откинулся назад и посмотрел на меня. – Ты, похоже, боишься?
– Да.
– Но не того, что он может причинить тебе зло?
– Нет, мне он ничего не сможет сделать.
– Тогда чего ты боишься?
– Что с новой силой возненавижу его.
– Ты должен объясниться, Джо.
– Я всегда его ненавидел. Это было просто, безопасно и понятно. Когда Уилл умер, мои чувства притупились. Я не испытываю ни любви, ни ненависти. Я воспринимаю это в той же степени, как и все остальное, не выделяя среди других чувств. Так вот, я не знаю, стоит ли мне встречаться с Тором и говорить с ним. Еще месяц назад я бы об этом не раздумывал.
– Ты собираешься причинить ему вред?
– Прежде я часто представлял это, особенно когда постигал военное дело или упражнялся в стрельбе. Причем с наслаждением. Но сейчас не нахожу в этом удовольствия.
– О чем ты хочешь сказать ему, Джо? Что твое сердце готово сказать?
Мне пришлось задуматься.
– Ничего, сэр. Я не хочу рассказывать ему абсолютно ничего.
– Вот как?
– Хочу лишь задать один вопрос: зачем?
– Возможно, тебе было бы хорошо получить ответ на этот вопрос. Ты этого заслуживаешь.
– Я всегда так считал. Именно поэтому, когда я представляю себя стоящим и наблюдающим, как он выходит из вагона, со мной происходит что-то неладное. И мои нервы снова раскаляются.
– Это крайне важно, Джо. Помолишься со мной? Спросим у Господа, как тебе поступить?
– Хорошо.
Мы помолились, Дэниэл закончил молитву моим любимым двадцать третьим псалмом. Я всем сердцем старался слушать Бога, но так ничего и не почувствовал, кроме слабого прилива крови к ушам. Говорят, Бог общается с людьми, и я в это верю, хотя лично со мной он никогда не говорил. Я чувствовал себя будто после крещения, но не хотел ни о чем спрашивать.
– Благодарю, преподобный.
– Верь в Господа Нашего.
– Да, сэр.
– Почитай свою мать. Она нуждается сейчас в этом.
– Через несколько минут я увижу ее.
– Передай ей привет.
* * *Моя мать – это первая женщина, в которую я влюбился.
Когда Уилл в третий раз приехал в Хиллвью повидать меня, он взял с собой Мэри-Энн. На ней было белое платье. Она выглядела так, словно только что вернулась с пляжа: загорелое лицо и ясные глаза, слегка растрепанные ветром светлые волосы, темная гладкая кожа на ногах.
Они появились в тот четверг вечером в нашей комнате отдыха, и я заметил, как они вошли в сопровождении одного из старших воспитателей и огляделись вокруг. Меня сразу потрясла ее красота. Высокий грузный Уилл и Мэри-Энн – вся светящаяся изнутри и очень спокойная. Мне казалось, что они явились на Землю с какой-то верховной планеты. Я захотел, чтобы они пришли за мной. Но внутренний голос говорил, что это абсолютно невозможно – интересоваться каким-то пятилетним мальчишкой с куском мяса вместо лица, который с трудом может смотреть людям в глаза.
