Т. Паркер - Безмолвный Джо
– Я звонил Бернадетт Ли. Никакого ответа. Я съездил по адресу, что ты мне дал. Дома никого. Может, Сэмми не все договаривает?
– Посмотрю, что можно сделать.
* * *Когда я покидал Линд-стрит, внутри у меня звучал странный насмешливый голос Джона Гэйлена. Я ехал по адресу, который списал с протокола допроса на столе Рика Берча, и прокручивал в голове его беседу с Гэйленом.
Найдя нужный номер дома, я припарковался напротив на другой стороне улицы. Это был район, застроенный в шестидесятые годы. Дом Гэйлена был желтого цвета, с темными оконными рамами. Было начало одиннадцатого. В доме горел свет. Вокруг матового фонаря над входом роилась мошкара.
"Уилл! О, Уилл Трона. Давай потолкуем".
Я уселся на сиденье поглубже и откинул голову назад. Именно так, как обычно это делал Уилл. Я попытался сымитировать его полудремотное и одновременно бдительное состояние с внимательным взглядом живых глаз. И придать себе тот же осуждающий, но вместе с тем покровительственный вид. Словно прикидывая, как улучшить положение вещей.
Наблюдая за домом, я продолжал размышлять об Уилле. Я очень ясно вспомнил первую нашу встречу в Хиллвью. Это была дождливая суббота. Мне было пять лет, и я сидел в укромном углу библиотеки, просматривая книгу "Шэг – последний бизон прерий". Для своего возраста я неплохо читал, поскольку много времени проводил с книгами, а особенно с этой. Я любил ее. И любил Шэга. А картинки были просто выдающиеся.
Вот такой очень подозрительный и пугливый пятилетний мальчишка сидел погруженный в свою книгу. Не просто погруженный – это слово здесь не совсем подходит. Когда я был с книгой, то смотрел вниз и моего лица никто не видел. Никто не мог разглядеть скрытую боль и красный уродливый комок кожи и мышц – то, с чем я вступил в этот мир.
Но когда лицо было спрятано от посторонних взглядов, я забывал о нем и мысленно путешествовал там, где пожелаю во времени и пространстве. Я мог оказаться за тысячи миль от Хиллвью, в американских прериях, двести лет назад, – и наблюдать за прекрасным бизоном по имени Шэг, который боролся с медведем гризли, в которого стреляли из лука и наконец как последнего представителя рода отправили в Йеллоустоунский национальный парк.
Поэтому я не обратил внимания на того, кто подошел и сел за журнальный столик напротив меня. Я весь был с Шэгом. Мужчина – по звуку шагов и запаху одеколона я мог сказать, что это был именно мужчина – забарабанил пальцами по столу. Но нас с Шэгом здесь не было.
– Сынок, – наконец произнес он. – Взгляни на меня, я хочу поговорить с тобой.
И я впервые поднял глаза на это самое мудрое, доброе, прекрасное, печальное и одновременно веселое лицо, которое я когда-либо видел в своей жизни. Раньше я никогда не задумывался об этом, но, увидев этого человека, понял, каким должен быть настоящий мужчина. Мне это было так же ясно, как и Шэгу, что его место в Йеллоустоуне.
– Это всего лишь шрамы, – сказал мужчина. – Они есть у всех, только у тебя они на виду.
Как всегда, опустив глаза, я все-таки набрался храбрости прошептать:
– У Шэга на боках тоже были шрамы от медведя.
– Вот видишь? Ничего стыдного в этом нет.
– А вы кто?
– Я отвечу, если ты снова посмотришь на меня.
Я поднял глаза.
Он легонько ткнул себя кулаком в грудь.
– Меня зовут Уилл Трона.
После этого он встал и вышел.
Я не видел его до следующей субботы. Я снова сидел в библиотеке. Он протянул мне пакет, завернутый в воскресные комиксы. Внутри был новый экземпляр моей любимой книги.
– Я подумал, что тебе неплохо иметь собственную книгу, – сказал мужчина.
– Благодарю, сэр.
– Ты не против, если я присяду?
– Нет, сэр.
– Я поговорил о тебе с некоторыми людьми. Они сказали, что ты хороший парень.
Я промолчал и отвел взгляд в сторону, чувствуя, как к щекам приливает горячая волна.
– Джо, тебе не хотелось бы на время покинуть это местечко? Может, поесть мороженого, прогуляться по набережной в Ньюпорт-Бич. Сегодня прекрасный денек. Посмотреть на рыбаков и скейтбордистов, красивых девочек и вообще размяться. Я уговорил воспитателей отпустить тебя на пару часов. Что скажешь?
Я знал ответ, но слова застряли в горле. В своей короткой жизни я принимал так мало решений, что не отваживался ответить. До этого за меня обычно отвечали суд, больница, власти штата, власти округа или семья.
В этот момент я впервые ощутил прикосновение крыльев свободы и трудность свободного выбора. Я словно стоял на узком трамплине для прыжков в воду, вокруг меня свистел ветер, мешая принять решение – прыгать вниз, повернуться и спуститься по лестнице или просто стоять и дрожать.
Уилл Трона ничего не говорил. Он не подталкивал меня, не торопил, не барабанил в нетерпении пальцами и не вздыхал.
Вместо этого он сцепил руки на затылке, откинулся на спинку кресла и смотрел на меня спокойным полусонным взглядом. Будто прикидывал, как сделать мою жизнь лучше.
– О'кей, сэр. Да.
– Отлично, молодой человек. Покинем этот притон. У меня "транс-ам" 1980 года выпуска с восьмицилиндровым движком и пятью скоростями. Гарантирую, что поедем с ветерком, Джо.
* * *За время часового сидения напротив дома Джона Гэйлена ничего не произошло, и я включил радио.
Прошел еще час, все было по-прежнему. И я выключил приемник. Еще немного подумал об Уилле. В течение следующего часа, когда было уже 2.30 ночи, в доме Гэйлена так ничего и не изменилось, кроме мотыльков около фонаря. Я завел машину и направился домой.
Глава 12
На следующий день рано утром я отправился к преподобному Дэниэлу Альтеру. У меня было к нему несколько вопросов, касающихся кое-каких нестыковок в отношениях Уилла и Саванны. Мне также хотелось прояснить некоторые другие проблемы.
Дэниэл почти десять лет являлся моим духовником, хотя был почти годовой период, когда я редко с ним встречался. В тот год, когда мне было около семнадцати лет, я пережил лихорадку крещения и посетил почти тридцать различных церквей, в каждой из которых меня крестили. По воскресеньям я отправлялся за семьдесят миль от дома.
Самое замечательное – это обряд полного погружения. Волшебное ощущение спуска и подъема, когда святая вода омывает твое лицо вместе с рубцами, охлаждает его и сбегает струйками вниз, утоляя жар и унося прочь твои грехи и ненависть. Другими словами, в то время я сильно нуждался в подобной процедуре.
Но с тех пор прошло немало лет, и я повзрослел. Теперь я готов выслушивать проповеди Дэниэла. Однажды он меня уже крестил, значит, так будет и дальше. Иногда я чувствую внутренний позыв к чему-то большему, но держу себя в руках. Я вижу, как окружающие пододвигаются ближе и улыбаются, видя, как я наслаждаюсь, когда святая вода извилистыми ручейками орошает мое лицо. Я по-прежнему радуюсь, подставляя лицо дождю. И люблю зиму.
Секретарь преподобного Дэниэла пригласил меня войти в лифт храма Света. Стеклянный лифт, семь этажей вверх, вид на весь округ до самых гор. Я пересек роскошный голубой ковер, покрытый изображением апельсиновых плодов и зеленых листьев. Приветствуя меня, Дэниэл развернулся на своем вращающемся стуле.
Он всегда одевался в одном стиле: простые хлопчатобумажные брюки, черные мокасины, белая тенниска и привычная кепка-бейсболка с эмблемой "Ангелов". Он объяснял своим прихожанам, что эта кепка призвана побудить Господа помочь "Ангелам" победить в своем дивизионе или хотя бы выиграть тайм.
– О, Джо. Джо Трона.
– Доброе утро, преподобный. Извините за вторжение, но я хотел бы с вами поговорить.
– Эта дверь всегда для тебя открыта. И ты знаешь это. Прошу, садись.
Я присел. Оранжевые кожаные диваны с голубыми подушками и панорама округа в окне, подернутая легким туманом.
– Мне нравится это спокойное утреннее время по субботам, – произнес Дэниэл. – Никаких программ. Никаких особых дел. Фактически никого в церкви, кроме меня и мышей. Джо, чем я тебе могу помочь?
– Можно задать вам прямой вопрос?
Он улыбнулся:
– Такие вопросы мне нравятся больше всего.
– Когда вы беседовали с отцом в "Лесном клубе" в тот вечер накануне его гибели, то в разговоре упоминали Саванну Блейзек. Часть вашей беседы звучала так. Уилл сказал: "Я знаю, где она. Но не слишком доверяю людям, с которыми она живет". На что вы отреагировали: "Что ты имеешь в виду?".
Глаза у Дэниэла округлились, что было особенно заметно из-за толстых линз очков.
– Джо, ведь это называется подслушиванием!
– Я знаю, преподобный, но Уилл хотел, чтобы я этим занимался. Это было частью моей работы.
Дэниэл широко улыбнулся:
– Ну и память у тебя, Джо.
– Божий дар.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Преподобный, мой отец пересекался с Блейзеками по общественным делам. Могли у него быть причины не доверять им?
– Мне это неизвестно, Джо. Могу только сказать, что Уилл и Джек Блейзек часто скрещивали свои политические клинки. Как ты знаешь, они придерживались разных взглядов. Джек просто помешан на промышленном развитии округа, а Уилл считал, что не всякое развитие на пользу. Они не были близкими друзьями. Но я не могу объяснить, почему Уилл с недоверием относился к Джеку или Лорне. Или к тому же Бо.
