Грег Лумис - Секрет Пегаса

Автобусы, грузовики и легковушки, то и дело гудящие, наконец-то остановились. Лэнг, не успевший привыкнуть к тому, что, переходя дорогу, здесь нужно смотреть не налево, а направо, сошел на проезжую часть перед ярко-красным «мини-купером». Водитель, подстриженный под «битлов»[56], громко кричал что-то в сотовый телефон, зажав сигарету в уголке рта. Обогнув сзади «Ровер» и два японских мотоцикла, Лэнг достиг противоположной стороны улицы.

Пройдя полквартала налево, он оказался на Олд-Бонд-стрит. На стене дома номер 12 Рейлли увидел вывеску: «Майк Дженсон. Антиквариат, диковины и т. п.». Лэнг толкнул дверь и вошел.

Лондон, Уэст-Энд

В нескольких милях от Пикадилли, в Уэст-Энде, какой-то мужчина наблюдал за множеством черно-белых телевизионных экранов, на которых мелькали, непрерывно сменяясь, эпизоды жизни улиц города. Время от времени какая-то картинка застывала, то или иное лицо выделялось светлым ореолом, после чего контролер давал или не давал компьютеру команду проанализировать портрет.

Мало кто из обитателей Лондона знал, что, пока они путешествуют на работу и обратно, бегают по делам из конторы в контору или просто разглядывают витрины магазинов, их лица в среднем раз сорок на дню сравнивают с изображениями, хранящимися в базе данных. Камеры установили для борьбы с террористами ИРА[57]. Тысячи этих штучек, натыканных по всему городу, мало отличались от обычных камер наблюдения, которые устанавливают в универмагах. Они поставляли лондонской полиции бесчисленное количество изображений, которое стражи порядка чисто физически не могли внимательно изучать.

Но в эпоху передовых технологий на помощь пришли компьютерные программы обработки изображений. Лицо, попавшее в поле зрения, можно изучить по целому ряду параметров: по расстоянию между глазами, по длине носа и так далее, и тому подобное. Когда физиономия, замеченная камерой, опознавалась как имеющая сходство с фотографией, хранящейся в базе данных, включалось оповещение, и на особом мониторе появлялось сообщение о том, где находится подозрительный субъект.

Важнейшие элементы строения лица человека — форму скул, нижней челюсти, носа — можно изменить лишь хирурическим путем или в результате серьезной травмы. Поэтому компьютер в большинстве случаев способен отбросить менее значимые изменения внешности, такие как отпущенные или подстриженные волосы, большая или меньшая, по сравнению с исходным фото, полнота и даже возрастные явления, сказывающиеся сильнее всего.

Поскольку никакое правительство ни за что не откажется от единожды обретенных средств контроля за гражданами, лондонская полиция решила, что после достижения зыбких соглашений с террористами камеры убирать не стоит. Лучше позволить той незначительной части общества, которая знает о существовании и предназначении системы видеонаблюдения, спокойно позабыть о ней. Изредка этот вопрос поднимался, и власти тут же указывали на то, что благодаря наличию камер в неблагополучных местах удается задерживать многих нарушителей законов. Снять оборудование для ви-деонаблюдения из фешенебельных районов и оставить его в других означало бы нарушить справедливость, исстари почитаемую британцами, и, что еще вероятнее, спровоцировать политическую бурю в городском совете. Те же немногочисленные граждане, которые пытались публично заявлять о недопустимости вторжения в личную жизнь, получали клеймо анархистов, не желающих заботиться о безопасности сограждан.

Аналогичную технологию с успехом использовала полиция города Тампы, штат Флорида, при проведении «эксперимента» по выявлению девятнадцати, если не меньше, человек с преступным прошлым среди массы болельщиков, приехавших на розыгрыш Суперкубка по футболу[58] в 2001 году.

Лондонская полиция ни за что не призналась бы в том, что системой видеоконтроля могут воспользоваться посторонние, как в данном случае.

Именно такой посторонний, не имеющий никакого отношения к полиции человек наблюдал сейчас за изображениями на экранах.

Входя в магазин, Лэнг Рейлли повернулся, дав возможность камере, скрытно закрепленной на соседней крыше, разглядеть себя и в фас, и в профиль. Наблюдатель остановил изображение на одном из экранов, взглянул, прищурившись, на лицо, выделенное ореолом, и набрал номер на сотовом телефоне.

— Вы были правы, — сказал он. — Он обнаружился у Дженсона. Как прикажете поступить?

Выслушав ответ, тот человек, не говоря больше ни слова, нажал на кнопку разъединения и тут же набрал другой номер.

— Рейлли у Дженсона, — произнес он, не представившись. — Позаботьтесь, чтобы все, включая самого Дженсона, было как следует зачищено. Нет, этот пункт меняется. Рейлли нам нужен живым — необходимо выяснить, что ему известно.

Лондон, Олд-Бонд-стрит

Звякнул колокольчик, и Лэнг вошел в магазин — помещение примерно двадцать на двадцать футов. Картины маслом и акварелью, казалось, распихивали друг дружку, сражаясь за каждый дюйм площади простых оштукатуренных стен. Батальоны мебели темного дерева выстроились стройными рядами по росту, разделив комнату на аккуратные каре, как это всегда было свойственно британской пехоте. Пахло лимонным маслом.

Послышались шаги по дощатому полу, и занавеска на стене напротив входной двери сдвинулась в сторону. Появившийся из-за нее низкорослый человечек в темном костюме потирал ладони, будто посетитель оторвал его от мытья рук. Вытянутое бледное лицо обрамляли коротко подстриженные волосы, тронутые сединой. Улыбка открывала кривые зубы, при виде которых у любого ортодонта закапали бы слюнки в предвкушении большой работы.

— Доброе утро, сэр, — произнес он, и его акцент сразу заставил Лэнга вспомнить знаменитого Дживса[59]. — Я могу что-то предложить вам, или вы просто гуляете?

— Мистер Дженсон? — спросил Лэнг.

Глаза владельца магазина странно сверкнули, как будто он думал, не стоит ли удрать через запасной выход. Рейлли был готов поручиться, что мистер Дженсон постоянно держит своих кредиторов в напряжении.

— А вы, простите, кто? — осведомился хозяин, пожалуй, более задиристым тоном, чем того требовал обычный разговор.

Лэнг улыбнулся, стараясь придать лицу самое дружелюбное выражение, на какое был способен.

— Просто человек, нуждающийся в информации.

— Какая же информация вам требуется? — Напряжение в голосе Дженсона прозвучало еще заметнее.

Лэнг окинул восхищенным взглядом высокий комод, провел ладонью по передней стенке ящика, сработанного из красного дерева, инкрустированного другим, атласным. Потом он вынул из кармана сложенный листок с ксерокопией полароидного снимка и аккуратно расправил его на мраморной поверхности комода.

— Не могли бы вы рассказать мне, откуда к вам попало вот это?

Дженсон даже не пытался скрыть облегчения, которое испытал оттого, что Лэнг оказался не судебным приставом или кем-нибудь еще в таком роде.

— Насколько я помню, из какого-нибудь дурацкого поместья или с распродажи имущества. Если вы увлекаетесь религиозной живописью, то можете не рассчитывать раздобыть там что-нибудь еще в таком роде.

— Я адвокат, — объяснил Лэнг, не снимая ладони с прохладной мраморной доски, на которой лежал листок с копией маленькой фотографии. — Одному из моих клиентов очень важно установить происхождение этой картины.

Дженсон рассматривал снимок, и выражение его лица постепенно менялось. Он сделался похож на лису, принюхивающуюся к курятнику.

— Я не веду архива. Места, знаете ли, не хватает. Нужно покопаться в книгах, где зафиксированы проданные вещи. На это требуется время. Надеюсь, вы меня понимаете.

Лэнг отлично все уразумел.

— От имени клиента я, конечно же, заплачу вам за потраченное время.

Дженсон вновь улыбнулся, наградив Лэнга зрелищем своих зубов, похожих на готовый упасть забор.

— Все будет сделано. — Он извлек из кармана часы на цепочке и взглянул на стрелки. — Да, после ланча. Загляните часа через два, ладно?

Лондон, Сент-Джеймс. Через полтора часа

Ланч, который Лэнг взял навынос, небрежно завернув еду в газету, состоял из куска рыбы и чипсов. Конечно, нетрудно было бы найти еду и получше, но этого заняло бы гораздо больше времени. Теперь оно освободилось, и его нужно было как-то убить. Он вытер жир с подбородка тонкой бумажной салфеткой и направился к находившемуся поблизости Берлингтон-хаусу, зданию Королевской академии искусств, где, совершенно ничего не понимая, полтора часа рассматривал выставленные там произведения абстрактного искусства.

Насколько Лэнг мог судить, на выставке были представлены два направления. Во-первых, «нашлепочники», которых отличало то, что работали они, швыряя краски куда-то в сторону холста или той поверхности, которая его заменяла. Краски расплескивались и растекались, образуя силуэты, форма и расположение которых определялись исключительно центробежной силой и земным притяжением, но никак не замыслом творца. Второе направление представляли «размазчики», усеивавшие холст случайным набором больших и малых пятен, затем превращавшие их в завитушки, линии и прочие фигуры до тех пор, пока изображение не утрачивало хоть какие-то поддающиеся осмыслению очертания. Еще имелись истинные авангардисты, раскрашивавшие свои холсты каким-то одним беспримесным цветом.