Лев Пучков - Сыч – птица ночная
После некоторых размышлений мы согласились и, обеспечив себе относительную безопасность в плане получения денег за работу, приступили к акции. Ах, что это была за акция! Картинка — в хрестоматию можно заносить. Все филигранно рассчитали, предвосхитили, организовали, завалили всех, кого положено и не очень (там кое-кто лишний под руку подвернулся — обычные производственные издержки), и классически срулили с места происшествия. И так же классически попали впросак…
Зря мы связались с Ахсалтаковым. Зря. Если разобраться, это я больше всех виноват в том, что случилось, — я прекрасно знал, что за гусь этот парниша, но не отговорил полковника от опрометчивого шага.
Зелимхан очень ловко надул нас буквально по всем показателям. Мало того, что не пожелал деньги, честно заработанные, платить — это еще полбеды! Вероломный горный волк решил зачистить нас — под корень, чтобы в природе ЗОНЫ нами вообще не пахло. Я уже потом осознал, что мы были обречены с самого начала, поскольку каждый из нас, вступив в этот сговор, становился носителем страшной тайны, свидетелем преступления высокопоставленных госчиновников против своего народа. Тут сыграла роковую роль несопоставимость некоторых идеологических отправлений или даже, если хотите, менталитетов. И я и полковник Шведов воспитывались в духе безусловного законопослушания, превалирования государственных и общественнозначимых интересов. Ну да, в последнее время мы скурвились, на себя работать стали — есть такой грех. Но ведь до этого все время состояли на службе государевой! Потому-то и восприняли заказ Ахсалтакова как закономерное следствие похвального стремления добропорядочных правительственных чиновников устранить чужими руками основной «генератор» экстремизма, каковым являлся клан Асланбекова. Да, думали мы так, думали, исходя из своего просоветского идеологического устройства…
А между тем любого чеченского пацана с младых лет воспитывают в духе безусловного почитания: а) интересов своей семьи; б) интересов своего клана; в) интересов своего народа. Заметьте — о государственных интересах речь не идет. Далее: каждому чеченскому пацану прививают твердую уверенность в том, что самый главный враг Чечни — Россия. Что русские — это сатрапы, жандармы и палачи всех горских народов, — историческая практика имеет массу тому наглядных примеров. А перебороть ту программу, которую с младых лет вкладывало в тебя клановое окружение, практически невозможно — особенно если нет предпосылок для этой борьбы. Мы — враги пожизненно.
Так вот, теперь представьте себе, что будет с господином Ахсалтаковым и иже с ним, если соплеменники узнают, что данные субъекты, облеченные высокими правительственными постами, тайком наняли этих самых врагов — нашу команду то бишь — для умерщвления одного из самых уважаемых полевых командиров Ичкерии и его семьи. Представили? Вот-вот, у меня тоже корни волос на лобке в одночасье приобрели жесткость кабаньей щетины, когда я впоследствии озарился, в какую же передрягу мы угодили.
На время акции мы разделились: я, Джо, Лось и Мент работали на месте, а полковник с оставшимися членами команды обеспечивали наше прикрытие на большой земле. Как позже выяснилось, хитрющий Зелимхан умудрился подсунуть нам своего человечка — славянина, между прочим, — который, вроде бы сам по себе, безо всякого подвоха, сидел в плену у Руслана Асланбекова — племянника главы клана. Когда акция была благополучно завершена, этот хитро подсунутый славянин вывез нас прямиком в логово Рашида Бекмурзаева — правой руки Ахсалтакова. Аннулировать сразу нас не стали, поскольку этим ребятам нужно было извлечь из одной загадочной пещеры те самые два миллиона, которые предназначались для расчета. Благодаря стечению обстоятельств и моей дурной привычке выживать в самых невероятных условиях мы удрали и чуть было не переправились на казацкий берег Терека. Оставались считанные метры — как вспомню, обида сердце гложет! Правильно народная мудрость гласит: не говори гоп, пока не перепрыгнешь. У Рашида хорошие минометчики, не зря едят хозяйское мясо. Тренировались они недолго — третьей миной накрыли нашу машину, которая от динамического удара прыгнула с высокого обрыва в Терек…
На этом наша совместная эпопея закончилась — дальнейшая судьба моих боевых братьев мне неизвестна. Очнувшись, я обнаружил, что стал рабом у одной симпатичной чеченской семейки, проживающей на высокогорье. Долго болел, умирать не пожелал, выздоровел — опять дурная привычка сказалась. Из рабства меня выкупил один препротивный шотландец — Грег Макконнери, — которому приспичило найти главного негодяя, повинного в зверском убийстве членов миссии Красного Креста, в числе которых была его жена. Убийцу мы нашли — им оказался пресловутый Рашид Бекмурзаев. А в процессе поисков я узнал, что вероломный Ахсалтаков каким-то загадочным образом добрался и до второй половины нашей команды. Что с ними стало, я не знаю, но на месте домов полковника Шведова и проживавших по соседству бойцов остались пепелища. Вот, собственно, и все. И хотя вполне резонно предположить, что все мои соратники мертвы, я почему-то продолжаю надеяться, что это не так. Как-никак мы из одного теста леплены, неоднократно ускользали из цепких лап смерти и все страдаем болезненной тягой к жизни. И потом — я же остался в живых! Значит, и они могли. Со временем у нас с вами появится возможность разобраться с этим вопросом, а пока — пора работать. Сумерки имеют место…
* * *Полюбовавшись в последний раз на свое подворье, я пришел к выводу, что в ближайшие сорок минут изменений не предвидится. Один вооруженный страж гулял по двору под фонарем, медленно наливавшимся сиреневым светом по мере сгущения сумерек, двое находились в доме. Женщины, как обычно, сидели на кухне — их расплывчатые силуэты, просвечивающие сквозь тюль кухонного окна, я мог наблюдать в бинокль.
— Я иду к вам, абреки, — плотоядно рыкнул я, соскальзывая вниз.
— На, посмотри — пойдет такой? — Поликарпыч встретил меня в сенцах с картонной коробкой, в которой что-то шуршало и брякало.
Осторожно отогнув край крышки, я заглянул внутрь и поневоле засмущался, сраженный плеснувшей навстречу укоризненной зеленью звериных глаз. Котяра имел место, рыжий, здоровенный, на вид ленивый и страшно обиженный, а к хвосту были прикручены скотчем две продырявленные жестяные банки из-под зеленого горошка.
— Здоровый больно! — усомнился я. — Ну и как я с ним? Рукавицы придется брать — порвет всего, пока вытащу.
— Не порвет, — Поликарпыч ловко ухватил кота за шкирку, выдернул его из коробки и поднес рыжую морду вплотную к своему лицу. Я инстинктивно зажмурился — сейчас вцепится!
— Мэоу! — утробно мявкнул кот и, вопреки ожиданию, стал отталкиваться от физиономии Поликарпыча передними лапами, не выпуская когтей.
— Ху-у-у! — Поликарпыч мощно дохнул на кота богатейшим чесночным ароматом — накануне тетя Маша наготовила ядреного холодца, до которого мой напарник был большой любитель.
— Уу-уяо!!! — нестандартно крикнул котяра, изо всей силы отворачивая морду в сторону, немного подумал и выдал что положено, в меру оскалившись:
— Фффа-а-а-а… — но как-то неубедительно, через силу, что ли.
— А ты говоришь… — победно констатировал Поликарпыч, водружая кота обратно. — Я его знаю — это соседский, Сашки-мясника. Ленивый, гад, — целыми днями спит и мясо трескает. Когда надо будет, возьмешь за шкварник и потрясешь.
— Сожрут, — пессимистично заявил я, ставя коробку в угол и вытаскивая из нычки под крайней половицей сверток с пистолетом. — Не жалко? Соседский все же.
— Не сожрут, — компетентно возразил Поликарпыч, наблюдая, как я напяливаю плечевую кобуру. — Когда приспичит, он летает как метеор. Поехали, что ли?
— Поехали…
Спустя восемь минут «Нива» притормозила в переулке за два дома до моей усадьбы. Взяв коробку с рыжим зверем, я напомнил Поликарпычу о бдительности и неспешной трусцой припустил по переулку к параллельной улице, на которую выходил тыл моего подворья.
Сумерки в этот вечер обычным порядком сгущаться не желали. Они уплотнялись со страшной скоростью, словно подстегивая меня: быстрее, солдат! Спеши собрать свой кровавый урожай, пока не ждут тебя, пока никто не знает, что ты есть. Ты волею судьбы получаешь значительную фору — для ворогов ты кошмарный фантом тьмы, поле брани в твоей власти!
Нащупав в заборе с тыльной стороны металлическую заслонку, я поставил коробку на землю и принялся осторожно расшатывать стальные штыри, вбитые в землю для крепления заслонки. Я вообще-то стараюсь быть оригинальным при исполнении различных акций, но в данном случае пришлось повториться — под давлением обстановочных факторов. Это я не про заслонку, а по поводу рыжего зверя с банками на хвосте. В свое время я уже развлекался подобным образом. Дело в том, что абреки для пущего спокойствия держат в усадьбе двух беспородных собак. Горцы привыкли, что на пастбище их покой охраняет целая свора четвероногих, и, будучи в долине, не изменяют этой привычке. С этими лохматыми двортерьерами я не знаком, а объяснить им, что я являюсь фактическим хозяином данного подворья и пришел восстановить историческую справедливость, полагаю, будет весьма проблематично. Стрелять в них рискованно: сумерки, собака гораздо менее статична, чем человек, — целиться намного труднее, тем более их две. Один неудачный выстрел, и шуму будет — вся округа сбежится. Нет, мы поступим по-другому. Я тут в свое время пытался соорудить бассейн, да все руки не доходили. Единственное, на что меня хватило, это завезти трубы да продолбить отверстие в заборе. А оккупанты, видите ли, данное отверстие заслонкой заделали, чтобы кабыздохи не убежали — человек тут не пролезет. Ничего — мы сейчас это дело поправим…
