Максим Шаттам - Хищники
— И все-таки, это кое-что значит, черт возьми, может быть, это как-то связано с убийцей…
— Эй, солдаты, прекратите сейчас же! — приказал Маттерс, повышая голос.
Молодой сержант пользовался авторитетом у сослуживцев старше него, имеющих за плечами опыт тяжелых боев, что не так-то просто заслужить. Сам Маттерс не питал никаких иллюзий: он считал, что если люди подчиняются ему, то только из уважения к лейтенанту Фревену и страха перед ним. Но вовсе не благодаря его собственным заслугам.
Ларссон потер верхнюю губу, глядя на сержанта.
— О’кей, о’кей… ну, ходят слухи, ладно, все-все.
Маттерс не отводил от него взгляда, готовый снова вступиться за их командира. Но в этот момент из-за насыпи донесся почти нечеловеческий вопль. Крик боли. Страха… — почувствовал Маттерс.
Бейкер, гигант с каменными кулаками, что-то нашел. То, что заставило его вскричать от дикого ужаса.
25
Маттерс, Монро и Ларссон побежали к нему.
Бейкер шел медленно, словно в трансе, на его красном лице отражались отвращение и непонимание одновременно. Когда его сознание различило топот ботинок его товарищей, он повернулся к ним. Маттерс замедлил шаг, встретив его взгляд, который, казалось, говорил ему: «Нет, не беги дальше…»
С пистолетом в руке подбежал Фревен. Молодой сержант тоже вынул из кобуры пистолет здоровой рукой, и они все вместе поднялись на небольшой холм, с вершины которого открылся вид на всю долину. Вокруг валялись посеченные осколками стволы деревьев, а в середине находился небольшой бункер, больше похожий на наблюдательный пункт, чем на оборонительное сооружение.
Вслед за Крэгом Фревеном через широкий проем они прошли внутрь помещения площадью около сотни квадратных метров, над которым, как флаг убийцы, развевалось разорванное полотнище.
В центре стоял молодой человек с разведенными в стороны руками и ногами.
И если «Витрувианский человек» символизировал пропорции человеческого тела, то этот воплощал страдания.
Он был пленником странной, похожей на паутину сетки из полупрозрачных нитей, словно сплетенной огромным пауком. Каждая нить шла от пола, потолка или стен и входила в его тело, образуя маленькую красную рану. Натянутые нити пронизывали ступни, икры и бедра обеих ног. Одна нить входила в анальное отверстие, другая проходила через его пенис, оттягивая податливую розовую плоть к земле. Четыре нити, как основные оси, проходили через туловище. Одна проходила по спине вдоль позвоночника, другая шла по каждому бедру. Нити вонзались в оба соска. Что касается рук, разведенных по диагонали, нитями были зацеплены двуглавые мышцы, другие шли к локтевым впадинам, кистям, кончик каждого пальца был оттянут нитью к потолку. И наконец, голова распятого была откинута назад, в открытый рот входила нить, две других тянулись к глазам. И только сейчас Фревен понял.
Веки пронзали два маленьких рыболовных крючка.
Рыболовные лески удерживались крючками в теле человека и другим концом крепились на полу, на стенах и потолке. Если человек сдвигался хотя бы на миллиметр, крючки все сильнее рвали его плоть.
Человек, которому едва ли исполнилось двадцать лет, был превращен в марионетку, управляемую болью. Если он подавался вперед, его икры, анус и спина начинали кровоточить, не говоря уже о верхней части тела. Если он откидывался назад, то его ступни, пенис и пупок становились похожи на раскрывшиеся красные бутоны. Его бедра кровоточили при движении в обоих направлениях. Руки подвергались тем же пыткам: вены были зацеплены крючками в локтевых впадинах, запястья тоже держались на крючках. При любом перемещении леска, входящая в рот, натягивалась сильнее, и крючки впивались в горло и пищевод. И никакого шанса избежать боли.
Красные капельки стекали по коже, и на земле расплывались пурпурные лужицы. Судя по количеству вытекшей крови, человек должен был так продержаться несколько часов. И быть на исходе сил. Как ему удалось остаться в сознании? Вероятно, каждая частица его мышц была напряжена до предела.
Фревен поднял руку, хотя человек не мог его видеть.
— Не двигайтесь, главное, не двигайтесь, — тихо сказал он. — Мы из Военной полиции, сейчас мы освободим вас.
Человек, который до этого был неподвижен, начал дрожать мелкой дрожью, его тело покрылось пупырышками. На пол стали падать темно-красные капли.
— Не двигайтесь! — приказал Фревен. — Мы здесь, чтобы помочь вам, но надо, чтобы и вы…
Он не успел закончить фразу.
Страдающий человек задрожал сильнее, и его ноги подогнулись.
И тогда пальцы оторвались от нитей, локти освободились и вырвалась кожа вокруг пупка. Разорвались соски. Из заднего прохода кровь потекла струей, и Фревен увидел, как натянулась нить, идущая сквозь пенис, когда человек сделал шаг назад. Из мочеиспускательного канала кровь выходила сгустками.
Из открытого рта человека донеслось отвратительное бульканье. Он, неожиданно сделав шаг в сторону, вырвал из себя все нити. Зашатавшись, он попытался опустить голову, чтобы увидеть Фревена и его солдат. И тогда из-под его разорванных век, как из-за театрального занавеса, показались глаза. Изо рта потекла красная струйка.
Теперь все нити висели, как будто удерживаемая ими марионетка сбежала.
И человек превратился в фонтан крови.
Они бежали, листья папоротника хлестали их по щекам. Бейкер нес человека на спине. Они обернули его собственной одеждой, плотно прижав ее к телу в надежде остановить кровотечение. К телу, которое разорвали тридцать рыболовных крючков. Пока они освобождали его, кожу страдальца покрыла красная пленка. Сначала он вопил, потом стонал, как ребенок, и, дрожа, стал постепенно терять сознание. Фревен знал, что это означает: чем больше крови терял человек, тем ниже становилась температура его тела, и тем сильнее он дрожал. Жертвы кровопотери обычно засыпали, когда их тело охватывал холод, и постепенно умирали. Сейчас дело решали минуты.
Он стал жертвой синдрома помощи. Фревену был знаком этот феномен. Некоторые тяжело раненные солдаты были в состоянии держаться, выживать только благодаря силе духа, несмотря на холод, голод или истощение, превышающие возможности организма. Но когда наконец приходила помощь, сулящая прекращение страданий, силы духа ослабевали, раненый, успокоившись, расслаблялся, и его организм, державшийся только на жажде выживания, прекращал сопротивляться прежде, чем оказывалась необходимая медицинская помощь.
Бейкер, задохнувшись, остановился. Ларссон, несмотря на ранение в живот, сразу же переложил раненого себе на спину. Кровь полностью пропитала всю одежду. Спина Бейкера стала от этого черной. Они снова двинулись вперед, а Маттерс и Монро побежали в медсанчасть, чтобы предупредить врачей.
Они вышли из леса, поднялись на холмик и вскоре приблизились к первым палаткам. Их провожали взглядами, полными ужаса.
Им навстречу вместе с Монро торопились два носильщика. Они быстро подхватили бесчувственное тело, и Фревен понял, что они ничего не знают. Все происходило очень быстро. Освобожденный от своей ноши, Ларссон рухнул на скамейку рядом с Бейкером. Монро ушел вместе с носильщиками вслед за Маттерсом, лелея хрупкую надежду, что несчастный молодой человек выкарабкается.
Фревен сел на скамью рядом с подчиненными. Только сейчас он понял, что они находятся в расположении третьего взвода, расположенного на краю леса. Все смотрели на них с молчаливой враждебностью. Двадцать бесстрастных солдат. И среди них убийца. В душе Фревена нарастал гнев. Лейтенант всматривался в их лица, в одно за другим.
Паркер Коллинс, медбрат с зелеными глазами. Капрал Дуглас Режи, с которым он встретился на пляже. Рядовые Тродел и Рисби, первый настолько же могуч, насколько второй тщедушен. Капитан Моррис со своей заячьей губой. Его взгляд встретился с напряженным взглядом Кола Харрисона. Еще один крепкий мускулистый парень стоял рядом со своими сослуживцами. Лицо этого блондина было покрыто шрамами, на нашивке на его куртке Фревен прочитал: «Хришек». Тот что-то прошептал на ухо Харрисону, который криво ухмыльнулся. Его взгляд стал угрожающим. Казалось, что все эти мужчины абсолютно не были огорчены новым преступлением. А может быть, третий взвод видел слишком много крови, чтобы волноваться из-за этого?
Жертва не из их взвода. Раненый парень не такой, как они, вспомнил Фревен слова Энн по поводу «секты». Эти типы живут, как в коконе, их не касается ничего, что не относится к ним. Это их механизм выживания. Не считая одного человека — убийцы.
Убийца видел, как пронесли его агонизирующую жертву. Он должен ликовать при виде бедного малого…
Глаза Фревена расширились. Он обвел взглядом всех подозреваемых. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы привести в порядок мысли. Да!.. Он не остался… Он не видел его страданий…
