Грег Лумис - Секрет Юлиана Отступника

Ничуть не встревоженный необычной бесцеремонностью, Гиммлер улыбнулся.

— Хорошие новости, мой фюрер. Священник Каас подтвердил слухи.

Гитлер недоуменно взглянул на него:

— Каас?

— Ватиканский священник, его родственники живут в Мюнхене. Он подтвердил сведения об открытии, сделанном во время раскопок могилы предыдущего Римского папы.

Взгляд Гитлера устремился куда-то вдаль; Гиммлер прекрасно знал это выражение на лице вождя.

— Замечательно! Теперь нам остается лишь проверить все это самим. А Римского папу, если будет продолжать ныть, заставим замолчать!

Гиммлер плохо понимал, какое значение могут иметь даже самые возмущенные протесты папы. В конце концов, вся армия Ватикана — швейцарская гвардия — едва ли насчитывала сто человек. Впрочем, он и подумать не мог о том, чтобы перечить единоличному лидеру Германии. Как-никак Гитлер руководствовался советами своего астролога, никогда не ошибающегося пророка; именно он, когда генералы растерялись, рекомендовал вторгнуться в Рейнскую область, Австрию и Чехословакию.

Гитлер был буквально одержим оккультизмом. Гиммлер внутренне содрогнулся, подумав о том, сколько сил и средств было потрачено на розыски копья Лонгина, того самого, которым якобы проткнули распятого Христа. Оно ничем не отличалось от любого древнего оружия, да еще и подозрительно хорошо сохранилось. Гитлер, не задумываясь о расходах и риске, посылал людей в находившуюся под властью Великобритании Палестину на бесплодные поиски Ковчега Завета. Четыре грузовика всякого барахла доставили ему из пещеры в юго-западной Франции, где в Средние века скрывались последние представители какой-то еретической секты. Лишь угроза вторжения через Ла-Манш помешала Гитлеру отправить еще одну экспедицию в юго-западную Францию, где, по его убеждениям, был схоронен Святой Грааль.

Но разве подобало Гиммлеру сомневаться в решениях гения, заткнувшего за пояс сначала все политические умы Германии, совершенно законно сделавшись канцлером, а потом и военных, бескровно аннексировав земли, по праву являвшиеся немецкими? Фюрер сказал, что Римскому папе следует приказать умолкнуть, значит, так тому и быть.

— Только представьте себе, Гиммлер, — продолжал Гитлер, — что нам больше не придется беспокоиться из-за проклятого итальяшки, настраивающего против нас мировое общественное мнение. — Он обвел взглядом зал, будто ожидал увидеть что-то такое, чего там не было прежде. — Вообще-то, насчет Римского папы у меня особые планы.

Гиммлер понял, что начинается один из знаменитых монологов Гитлера, которые часто растягивались на несколько часов. Понимая, что поступает непочтительно, Гиммлер все же привычно отключил слух и углубился в размышления о том, как выполнить возможные пожелания фюрера.

— …И такой человек у вас есть, — закончил Гитлер.

Плохо соображая, сколько времени он так простоял — час или только несколько минут, — Гиммлер вернулся в реальный мир.

— И кто же это такой, мой фюрер?

Ответ нисколько не удивил его.

И тут у Гиммлера родилась одна из его немногочисленных оригинальных идей; овладевшее им вдохновение было столь ярким, что он не смог удержать свои мысли при себе.

— Мой фюрер, а зачем столько хлопот? Разве не было бы проще тайно арестовать этого назойливого попа? Это сразу лишило бы его возможности болтать. А потом мы могли бы освободить его за выкуп — малую толику неисчислимых сокровищ католической церкви.

Голубые глаза Гитлера ярко сверкнули, и Гиммлер понял, что его план признан блестящим.

— Никому ни слова об этом, — медленно произнес фюрер. — Пусть все пока что остается между нами. Мне необходимо подумать. Но сначала давайте все же займемся этой находкой в ватиканских подземельях.

Едва за Гиммлером успела закрыться дверь, как Гитлер поднял телефонную трубку.

— Соедините меня с генералом Вольфом, командиром СС в Риме.

Глава 16

Юго-западная Франция, Монсегюр,настоящее время

Черт возьми, как Скорцени умудрился туда забраться? От того места, где стоял Лэнг, южная сторона горы вздымалась вверх крутым обрывом, увенчанным не то высокой каменистой осыпью, не то руинами каких-то построек. Восточная и западная стороны казались еще круче. Возможно, думал Лэнг, скалу одолели с севера опытные альпинисты, поднимавшиеся при помощи крючьев, вбитых в немногочисленные трещины. Да, так оно и было. Немцы совершили восхождение по северной стене, а потом спустились на веревках к входу в пещеру.

— Нет, тебе туда не добраться, — сказала Герт из автомобиля, куда она удалилась, лишь бегло взглянув на гору.

— Да и все равно, там ничего нет, — добавил Гийом, гид, нанятый на сегодня. На купленных по дороге туристских картах Монсегюру не уделялось внимания. — Половина пещеры обрушилась несколько лет назад.

Поглядывая то на склон (вернее, обрыв), то на густо усыпанную камнями землю вокруг, Лэнг зашагал вдоль подножия горы.

— Может, и так, но мне все равно нужно туда забраться.

Гийом вздохнул и пожал плечами — истинно по-галльски, как это делают французы, расстроенные нежеланием людей думать. Американцы никогда не соглашаются, когда им говорят, что что-то невозможно, — они лезут напролом и добиваются своего. Но восхождение на Монсегюр было не только неосуществимо, но и бессмысленно. Поблизости имелось множество гор, с которых открывались потрясающие виды на суровые ландшафты Лангедока и видневшуюся на западе голубоватым миражом цепь Пиренеев. Они были не хуже, а то и лучше, чем с Монсегюра. Кое-где можно было полюбоваться округой из маленьких ресторанчиков, где сносно готовили и, если у вас спутник из местных, вино подавали без обмана.

Гийом сообщил все это и высокой немке — у нее-то хватало ума прятаться от палящего солнца в автомобиле, — и еще более рослому американцу, оставшемуся на жаре. Но отговорить туриста от намерения забраться именно на эту гору так и не удалось. Он лишь сунул руку в карман, будто думал, что за то количество евро, которое он пообещал гиду, можно сделать все. Это было еще одной отличительной чертой американцев, Гийом ценил ее больше всего — они платили, не торгуясь.

И вдруг американец исчез, пропал, словно мгновенно испарился.

Гийом поспешно зашагал туда, где видел его в последний раз. Когда человек вот так, внезапно, исчезает, это страшно — почти так же страшно, как вероятность для Гийома остаться без обещанной оплаты, если турист не вернется.

Но турист вернулся, казалось, выйдя прямо из скалы.

— Герт, — громко крикнул Лэнг, — иди быстрее сюда, посмотри!

Из-за роста Герт французу показалось, будто ей понадобилось развернуться, чтобы вылезти из автомобиля. Оказавшись снаружи, она быстро подошла к Лэнгу.

— Смотри.

— По-моему, дыра в скале, — сказала Герт, стараясь не задевать неустойчиво лежавшие камни.

— Верно, дыра, — согласился Лэнг. — Но обрати внимание на ее края.

Герт протянула руку и провела ладонью по камням.

— Гладкие, будто высеченные.

Лэнг опустился на колени и принялся разбирать камни, завалившие отверстие. Через несколько минут взглядам открылся арочный свод.

Не поднимаясь с колен, Лэнг забрался внутрь.

— Нет, это не естественный провал. Там какая-то дорожка. — И он снова скрылся из виду; когда же появился вновь, на его лице играла довольная усмешка. — Ступени. Готов поспорить, что они ведут на вершину.

— Теперь мы знаем, как туда добрался Скорцени, — заметила Герт.

Лэнг поднялся и отряхнул брюки.

— Нет, здесь он не проходил. Там пыль, камни и все такое. — Он повернулся к Гийому, который с нарастающим интересом следил за происходившим. — Вы сказали, что несколько лет назад часть пещеры обвалилась. Не помните, когда именно?

Гийом нахмурился. Часть кровли пещеры, видимая с дороги, но не нужная ни одной живой душе, кроме этого американца, обваливается постоянно. Камни падают с горы, случается, что заваливают дорогу; иногда это случается во время дождя, а иногда — в ясную погоду. Кому может понадобиться следить за такими вещами? И без того приходится решать, хватит ли тепла и дождей, чтобы получилось хорошее вино, чтобы уродился клевер, который, через посредничество коров, превратится со временем в сыр…

Но американец хотел услышать ответ на свой вопрос, и лишь от американца зависело, платить ли гиду что-нибудь еще сверх оговоренной суммы.

Гийом скорчил гримасу, изображая напряженную работу мысли.

— Это быть вскоре после Пасхи, в тот год, когда моей сестры родиться первенец.

Лэнг молча ждал, надеясь, что сведения пополнятся более общепринятой датировкой.

— Два, нет, три года назад, — сказал Гийом и энергично закивал. — У нас было много дождь. — Он широко раскинул руки, как будто желал нагляднее продемонстрировать количество осадков, и продолжил бойко, хотя и на ломаном английском языке: — Од, это наш река, разлился, а на дорогу с холмов много грязи текло. Однажды я мимо проезжать и видеть небо там, где раньше был крыша пещеры.