Антон Леонтьев - Обратная сторона смерти

Девушка встрепенулась, поняв, что задремала. И была она, к счастью своему огромному, не в болоте, а по-прежнему в гостиной дома таинственного алхимика. Встав и потянувшись, чувствуя себя отлично выспавшейся, хотя была уверена, что не закрывала глаз вовсе, а если и уснула, то на пару мгновений, Женя отправилась на поиски хозяина. Но тот, подобно Чеширскому Коту, с коим в самом деле имел некое физиогномическое сходство, как в воздухе растворился.

И все-таки она его нашла – в небольшой примыкавшей к дому оранжерее, заставленной диковинными растениями. Впрочем, здесь же находились и перегонные колбы, заполненные разноцветными растворами, и хитроумные приборы, которые увидеть можно было на старинных гравюрах. Поэтому оранжерея одновременно напоминала кабинет алхимика.

Изыдин, облаченный теперь в зеленый халат, повернулся к ней, держа в одной руке ступку, а в другой – металлический пестик.

– Вот и мое царство! – объявил он несколько смущенно. – Чувствуйте себя как дома!

Женя осмотрелась. И обнаружила растения, питавшиеся мошками – собственными глазами видела, как одно из них захлопнуло свой прожорливый рот-ловушку, после того как туда забралась жирная муха. Та билась внутри, пытаясь выскользнуть, но тщетно. «Рот» был зеленого цвета с красным ободком, и Женя вдруг подумала, что и она сама, подобно мухе, угодила в ловушку – в дом к человеку в зеленом одеянии.

– Неужели я заснула? – спросила девушка, стараясь отогнать свой страх. А Изыдин, продолжая толочь что-то ароматное в ступке, ответил:

– Говорят, сны после этого чая пророческие. Кстати, о пророках! В ближайшую субботу ко мне прибывает известный московский медиум, госпожа фон Гольц. Я приглашаю на суаре только самых достойных. Вы – в их числе, конечно же.

Еще до того, как Женя дала ответ, скрипнула дверца, и в оранжерее появился невысокий человек с вытянутым лицом, длинным носом и бегающими глазками.

– Ах, вот и мой кузен, который часто гостит у меня! – оживился алхимик. – Разрешите представить его вам – Эрнест Тихонович Забияко, частный детектив.

Женя, отступив на пару шагов, наткнулась на столик, на котором звякнули алхимические принадлежности. Забияко приложился к ее руке, и при этом девушка отметила: если хозяин походит на большую лягушку, то его гость – на крысу.

– У нас бывают время от времени отличные посиделки! – мечтательным тоном заметил Изыдин. – В последний раз, помнится, когда отмечали мои именины, был у нас и генерал Рыбоедов, в то время, конечно, еще живой…

Женя встрепенулась. Похоже, речь шла именно о той вечеринке, на которой генерал выиграл у кого-то из гостей перстень с сапфиром. За время своего пребывания в имении Алевтины Илларионовны она несколько раз наводила хозяйку на разговор об этом, но та толком ничего не знала, а если и знала, то забыла, потому как сама на суаре не была.

– Видимо, тогда и в карты играли? – спросила Женя.

Изыдин энергично закивал.

– Да, да, играли! Вот вы сказали про карты, я прямо и вспомнил, что играли. Такое, знаете, бывает. Правда, иногда это чревато: скажешь, представишь – и вдруг сам и поверишь, что такое было, хотя на самом деле химера, выдумка, галлюцинация.

У толстяка в зеленом была склонность вещать подобно Пифии – запутанно и сложно. Наверняка данная манера и необходима ему для поддержания алхимического реноме, решила Женя.

Взгляд ее скользнул по пухлым рукам Изыдина – его пальцы были украшены парой старинных перстней. Такой мог и женский перстень с сапфиром носить…

Ведь кто сказал, что генерал получил перстень от дамы? Возможно, что и от мужчины.

А на руках кузена не было ни единого украшения, даже обручального кольца. И вообще Забияко отчего-то не понравился Жене. И у нее появилось ощущение, что она с ним уже знакома. Только вот каким образом?

Поскольку дело шло уже к вечеру и в имении Алевтины Илларионовны учительницы могли хватиться, Изыдин попросил кузена отвезти Женю на бричке к соседям. Они тепло распрощались, и толстяк пропел:

– Не забудьте о суаре! Вы ведь прелестный цветок, который украсит любое общество, в особенности наше провинциальное!

Забияко уселся на козлы, Женя – позади него. Бричка покатила по дороге вдоль болот. Человеком Эрнест Тихонович был неразговорчивым, и Женя смирилась с тем, что не обменяется с ним до дома ни словом. Как вдруг, не поворачиваясь, он произнес:

– А вы ведь меня не узнали, да?

Женя дернула плечами – о чем он? И подумала, что они сейчас находятся где-то на безлюдной и редко кем используемой объездной дороге, что тянулась вдоль Ведьминого болота. Этот самый Забияко может сделать с ней все что угодно, а потом спрятать труп в трясине, и никто никогда ее останков не найдет…

– Да, да, не узнали! – снова заговорил кузен алхимика. – Впрочем, и я вас не сразу узнал, вы ведь выросли с тех пор. Были девочкой, а стали девицей. Ладно, раскрою секрет, где мы виделись: я тогда работал еще не частным детективом, а в полиции. И дело об убийстве вашей тетушки, конечно же, отлично помню.

Жене захотелось узнать, к чему Забияко ведет.

– Что вы хотите сказать этим? – спросила девушка. – Вам что-то известно? Нечто, свидетельствующее о невиновности моего отца? О…

Она немного поколебалась, но все же добавила:

– О виновности кого-либо другого?

Эрнест Тихонович помолчал, ответил не сразу:

– Все, что известно мне, известно и вам. А в виновности вашего батюшки я сомневался с самого начала. И изложенные тогда вами факты показались мне крайне занимательными, более того, логическими. Однако я перегнул палку – открыто пошел против мнения высокого начальства. После того, как батюшка ваш скончался в тюрьме и стал для всех козлом отпущения и единственным виновным, мне пришлось покинуть полицию. Карьеры я там все равно бы не сделал. Ну а если честно, меня оттуда выжили. Вот и переквалифицировался в частные детективы…

Женя невольно обрадовалась. Оказывается, в невиновность отца верила не она одна. Малоприятный господин, бывший полицейский, был на ее стороне. Из чего следовал вывод: нельзя полагаться только на внешний вид человека, тот бывает очень обманчив.

– Но почему вы решили, что я здесь неспроста? – задала девушка следующий вопрос. – Как мое появление здесь может быть связано с тем делом?

Забияко хмыкнул.

– Это вы мне лучше поведайте, Евгения Аркадьевна! Потому как дело, стоившее мне места в полиции, никогда не теряло для меня актуальности. И мне удалось до кое-чего докопаться. К примеру, до того, что немало похищенных и тогда так и не найденных предметов оказалось в усадьбах здешних помещиков, людей более чем почтенных. Ну и каким, собственно, образом? Что полдюжины стариков и старух знатных фамилий причастны к убийству вашей тетушки, я не верю. Значит, они сии предметы купили. Но у кого, я выяснить не смог. Вопрос ведь крайне деликатный, да и несколько человек отдали богу душу.

Женя вздрогнула, а сыщик успокоил:

– Нет, причин полагать, что они умерли не естественной смертью, нет. Все же люди были старые да больные. И тайну того, откуда у них появились похищенные предметы, унесли с собой в могилу. Но убийца где-то рядом, я уверен. Я просто чувствую это. Но иногда можно и мертвых заставить говорить!

– Как? – удивилась Женя.

А Забияко вдруг произнес иным тоном:

– Вот мы и подъезжаем…

Показалась крыша особняка генеральши Рыбоедовой.

– Что же до того, как заставить говорить мертвых… Для этого мой кузен и пригласил госпожу фон Гольц! А также наиболее перспективных подозреваемых к себе на суаре. Думаю, то, что там должно произойти, многое прояснит. Так что приезжайте тоже, не пожалеете!

Свою пассажирку Забияко высадил на повороте, так как не хотел подъезжать к особняку – видимо, были у него на то свои причины. Щелкнув хлыстом, бывший полицейский покатил обратно в особняк своего кузена, а Женя, окрыленная его словами, побежала в дом генеральши.

События, имевшие место на болоте и в доме алхимика, оттеснили на второй план то, что произошло утром. И об инциденте с Гошей, который, собственно, и привел к тому, что она попала на болото и угодила в трясину, Женя вспомнила только вечером. Солнце уже давно село, в раскрытое окно вливался аромат сада.

Девушка побывала у своих подопечных – и убедилась в том, что оба спали. Погладила по голове Тосю и не стала будить ее, чтобы узнать продолжение истории, рассказанной девочкой утром. Рано или поздно она узнает, чему та вместе с внучкой мельника стала свидетельницей.

Вернувшись к себе в комнату, Женя решила прикрыть окно – и заметила белевшую в глубине парка беседку. И тут ее осенило – Гоша ведь приглашал на свидание туда после заката!

Делать она этого не собиралась, во всяком случае, изначально. Потому что Гоша был бабник и самоуверенный молодой человек, которого следовало проучить. Женя улеглась в кровать, однако сон упорно не шел. Как ни ворочалась с боку на бок, заснуть все равно не получилось.