Фиона Макинтош - Без лица
Его ждала Клаудия. За сто фунтов он купил целую ночь и мог делать все, что захочет, мог даже с двумя или тремя девочками. Он пробовал, но ему не понравилось. Он не знал, что с ними делать. Мойша был плохим любовником и нервно вздрагивал, чувствуя на себе насмешливые взгляды проституток. Он чувствовал, что им омерзительно прикасаться к его тощему, жилистому телу. Они пытались потрогать его пейсы, но он не позволил. Они смеялись над ними. Нет, лучше с одной Клаудией: она знала, как проявить уважение и отправить его прямиком на пик блаженства. Она просила за свои услуги сто фунтов. Конечно, он никогда бы не согласился платить ей столько. Они сошлись на восьмидесяти, и это было намного больше, чем она получала от обычных клиентов. Но Мойша платил не только за секс, а еще и за толику добросердечного отношения.
Глюк стряхнул с плеча перхоть. Сегодня, решил он, нужно попробовать в постели что-нибудь новенькое. Что-нибудь извращенное, что-нибудь такое, о чем Симха даже не знает. Мойша считал, что у жены никогда не было эротических фантазий. Клаудия знала о его сексуальных потребностях и постоянно придумывала новые игры, подталкивала его к экспериментам и занималась с ним любовью в самых причудливых позах. А еще она была осторожна. Ему это нравилось. Она подозревала, что Мойша — не простой бизнесмен из еврейского квартала, но никогда не задавала вопросов, не проявляла интереса к его жизни. Ей было все равно, чем он занимается, в кого верит и как живет. Все, что казалось другим интересным и необычным, она, похоже, просто не замечала. В общем, его это полностью устраивало. Когда они были вместе, он чувствовал себя королем. Клаудия без лишних разговоров угождала ему. Все было просто и честно. Он платил деньги, она делала ему хорошо. Да, ему нравилась Клаудия, и он надеялся, что сегодня вечером она придумает что-нибудь интересное.
Клаудия мерзла. А еще она волновалась. Она с самого утра не видела Аниэлу. И никто не видел. Последним человеком, с которым она разговаривала, была Ева. Но полька была занята весь день, поэтому Клаудии до сих пор не удалось поговорить с ней. Молодая наркоманка могла появиться на улице в любой момент, и Клаудия мысленно торопила ее: она не хотела опаздывать на рандеву с Мойшей.
Ей нравился этот еврей. Другие девушки боялись и думали, что встреча с ним сулит неудачу. Пожалуй, из всех постоянных клиентов Мойша был самым некрасивым, но Клаудия давно отучила себя обращать внимание на внешность и личные предпочтения. Младшие девушки еще не поняли, что клиентам они отдают маленькую и несущественную часть себя. Клаудия никому не доверяла, даже тихому Мойше, который никогда не причинял ей боль и не требовал от нее ничего извращенного. У всех были тайны, и он не был исключением, но она ничего не хотела знать. Ей нравилось его старомодное поведение, его вежливость, его мягкость, его негромкий смех. И платил он гораздо больше, чем другие.
Мойша платил, сколько она скажет, и удовлетворить его было легко. Ему просто не хватало разнообразия в сексе. Но даже от скуки он не спешил устраивать оргии — Мойша даже не догадывался, что можно делать с ней в постели. Хотя Клаудия давно заметила: ему очень нравилось, когда она предлагала что-нибудь необычное. Еще Клаудия знала, что по-своему нравится ему. Мойша стал ее постоянным клиентом не потому, что у нее было красивое тело. Он приходил к ней, потому что она вела себя нормально. Они почти не разговаривали, и Мойша не донимал ее ревностью. За что, к слову, она была ему очень признательна. Он понимал, кто такая Клаудия и чем занимается, и не относился к ней как к своей собственности. А еще Мойша ей доверял.
Клаудия давно поняла: доверие — это власть одного человека над другим. Сама она никому не доверяла.
Ее сутенер, Лерой, забирал почти все деньги, но не относился к ней как к последнему дерьму. Вероятно, он понимал, что на Клаудии во многом держится его бизнес. Без нее девушки ходили бы голодными, холодными и битыми, а от многих забеременевших или больных малолеток пришлось бы избавляться. Лерой оплачивал жилье — захудалую комнатушку — и время от времени давал деньги на еду и одежду, но, по сути, девушки находились на положении рабынь. Ему было дело только до денег, которые они зарабатывали, на самих же проституток — глубоко наплевать. О них, своих сестрах из Восточной Европы, заботилась Клаудия. А еще был ее Мойша, к которому она часто обращалась за помощью. Еврей никогда не отказывался купить пару рогаликов или горячий кофе ее товаркам. Клаудия злилась, когда девушки дразнили его, он этого не заслуживал.
Она тяжело вздохнула и закурила новую сигарету. По сравнению с другими, ее жизнь была не такой уж плохой, но чем дальше, тем сложнее будет держаться на плаву. На улице оказывались совсем молоденькие девочки, которые не умели постоять за себя. В двадцать девять Клаудия чувствовала себя старухой. Например, Анне было всего пятнадцать. Ее сверстницы заполонили Лондон. Зачем они приезжали? Неужели верили, что улицы тут вымощены золотом? Клаудия на собственном горьком опыте убедилась, что это не так. Тут столько же боли и грязи, сколько и в любом другом городе мира. Бедная жизнь дома ничем не отличалась от рабства, в которое они попали за границей. Она покачала головой. Куда же запропастилась Аниэла? А Ева? Клаудия взглянула на часы. Через двадцать минут придет Мойша. Она еще раз посмотрела по сторонам. Наконец появилась Ева. Кутаясь в шубку из искусственного меха, она шла к ней от метро.
— Ты закончила? — спросила Клаудия.
Та кивнула.
— Да. Все натерла. Больше не могу.
— Много работы?
Ева кивнула. Она заметно осунулась, глаза бегали.
— Жрать хочу. А Лерой где-то ходит. Он пообещал мне дозу. Хороший кокс.
Клаудия перешла на польский — на родном языке до Евы дойдет лучше.
— Посмотри, в каком ты состоянии! Думаешь, такой неудачник, как Лерой, может дать тебе хорошую дурь? Притащит дерьмо, как обычно. С чего ты решила, что он будет делиться хорошим порошком?
— Он обещал, — надулась Ева.
— Ну ты и дура! — проворчала Клаудия, которая уже устала предупреждать Еву насчет наркотиков. К счастью, у нее самой не было зависимости. Она их даже не пробовала — не было денег. Все заработанное Клаудия тратила на восьмилетнюю дочь. — Ладно. Лучше скажи, ты видела Аниэлу?
— Аниэлу? — Ева сморщила лоб. — Не помню.
— Новенькая из Уэльса сказала, что ты видела ее последней.
Ева тупо смотрела на нее.
— Кто сказал?
Клаудии хотелось надавать ей пощечин, но Мойша совсем скоро будет в кафе, а он не любил, когда она опаздывала. Она знала, у него тоже есть семья. «Быстрее. Ну же, наркоманка чертова!» Вот только криками от нее ничего не добьешься.
— Ева, деточка, ты же видела ее. Вспоминай. — Клаудия щелкнула пальцами у нее перед носом. Удивительно, но это возымело действие.
Ева моргнула и раздраженно проворчала:
— Да, я видела ее. Утром. Она пошла на станцию с каким-то парнем. Быстро закончили там. Потом мы выкурили по сигарете. Потом она обработала еще одного мужика. А потом сразу села в такси и уехала.
— Такси? — переспросила Клаудия. — Она сказала тебе, куда поехала?
— Да, но я забыла. Я была занята.
— Ева, я тебе сто раз объясняла, почему нужно запоминать. Аниэла никуда бы не поехала, не сообщив, куда едет и с кем. Она знает правила.
— Ты сама их придумала! — Она шмыгнула носом.
— Дурочка! Я их придумала для твоей же безопасности! — Теперь Клаудия по-настоящему испугалась за Аниэлу. — И больше ты ее не видела?
Ева пожала плечами.
— Ну, она сказала, что он хорошо заплатит, если она поедет к нему на квартиру.
Клаудия не знала, что сказать. Аниэла нарушила самое главное правило.
— Куда она поехала? Пожалуйста, попытайся вспомнить!
Ева вздохнула.
— Я есть хочу. И без кокса плохо соображаю.
— Ева, пожалуйста!
Девушка нахмурилась и посмотрела вверх. Но небеса вряд ли могли ей помочь.
— Кажется, Уайтчепел. Я что-то такое слышала, когда она садилась в такси. Брик-лейн, кажется.
— А мужчина? Ты видела его?
Ева пожала плечами.
— Может быть.
Клаудия поняла намек и достала из кармана пятерку.
— Держи, купишь себе гамбургер. Рассказывай.
Ева недовольно посмотрела на нее, но деньги взяла.
— Мужик не хотел трахаться на станции. Слишком много людей. Он хотел дома и согласился заплатить больше. Он долго наблюдал за нами.
— Наблюдал?
— Да. Ну, знаешь, сначала я подумала, что он стесняется или не знает, как подойти к нам. Но потом, когда он наконец решился, я поняла, что он просто выжидал момент, чтобы подойти к Аниэле. Он издалека ее присмотрел.
— Ты понимаешь, как все это выглядит?
Ева пожала плечами.
— Жутко, да?
— Ты хорошо его рассмотрела?
— Не очень.
Она широко зевнула, и Клаудия едва сдержалась, чтобы не стукнуть ее.
