Сидни Шелдон - Ты боишься темноты?
Тон Келли мгновенно изменился, как у всех взрослых в разговоре с маленькими детьми.
– Энджел, как ты там, солнышко? Это твоя мама. Филип говорит, что ты скучаешь по мне… я тоже скучаю. Скоро буду дома и тогда затискаю тебя… лапочка моя.
Сбитая с толку, Дайана не знала, что и думать.
– До свидания, детка. Филип, огромное спасибо. Увидимся. Пока. – И, заметив недоумевающее лицо Дайаны, пояснила: – Я говорила со своей собакой.
– Ясно. И что он сказал?
– Она. Это сука.
– Ничего не скажешь, огромная разница.
Женщины проголодались. Им бы давно не мешало поужинать, но они боялись выйти из укрытия и поэтому заказали какую-то еду в номер.
Обе почти все время молчали. Дайана пыталась завести беседу, но Келли отвечала односложно.
– Значит, вы жили в Париже?
– Да.
– Марк был французом?
– Нет.
– Вы долго пробыли замужем?
– Нет.
– А как вы познакомились?
Не твое собачье дело.
– Уже не помню.
Дайана сокрушенно покачала головой:
– Почему бы вам не разрушить стену, которой вы так старательно себя окружили?
– Вам никто не объяснял, что стены строят именно для того, чтобы не допускать любопытных слишком близко? – сухо поинтересовалась Келли.
– Иногда они становятся тюрьмой для тех, кто их возвел…
– Послушайте, миссис Стивенс, советую вам не лезть в чужие дела. Пока я не встретила вас, у меня все было в порядке. Так что давайте оставим это.
– Согласна.
До чего же она холодна. Настоящая рыба.
После ужина, проходившего в полной тишине, Келли объявила:
– Пойду приму душ.
Дайана не ответила.
Келли прикрыла за собой дверь ванной, встала под душ и пустила воду. Какое счастье хоть немного расслабиться!
Она закрыла глаза и снова уплыла в дальние блаженные времена…
Как тогда сказал Сэм Мидоуз?
Знаете, Марк безумно влюблен в вас… хочет жениться… надеюсь, он не разочаруется…
Сэм был прав. Келли нравилось общество Марка. Он был остроумен, заботлив, предусмотрителен – настоящий друг. В этом все и дело.
Я вижу в нем только друга. И это несправедливо по отношению к нему. Я должна перестать с ним встречаться.
Марк позвонил наутро после банкета.
– Келли, куда бы вы хотели пойти сегодня? – оживленно спросил он, заранее радуясь предстоящему свиданию. – Ужин и театр? Или ночные магазины, где…
– Простите, Марк, я сегодня занята.
Последовало короткое молчание.
– Вот как… я думал, у нас с вами…
– Значит, вы ошиблись.
Келли сжимала в руках трубку, ненавидя себя за то, что делает.
– Я виновата в том, что это зашло так далеко. Ладно, я позвоню вам завтра.
Он позвонил сам.
– Келли, если я чем-то обидел вас…
Келли долго собиралась с духом, прежде чем сказать:
– Мне очень жаль, Марк… но я полюбила одного человека…
И осеклась. Тишина на другом конце была невыносимой.
– Значит… конец… – Голос Марка дрожал. – Я… я понимаю. Мне стоило раньше понять, что мы… Поздравляю. Искренне надеюсь, что вы счастливы, Келли. Пожалуйста, попрощайтесь за меня с Энджел.
Он повесил трубку. Келли долго стояла не двигаясь. Чувствуя себя последней негодяйкой. Сознавая, что совершила подлость. Утешая себя тем, что он скоро ее забудет. Найдет кого-то, кто может дать ему счастье, которого он заслуживает.
* * *Келли работала каждый день, стараясь не думать о Марке. Улыбалась на подиуме. Слушала аплодисменты публики, которые ее не радовали. Жизнь без единственного друга стала пустой. Ее так и тянуло позвонить Марку, но она держалась. Невозможно. Слишком сильно она его ранила.
Прошло несколько недель, а о Марке ничего не было слышно. Поэтому она решила, что он смирился с отказом и, возможно, нашел себе другую. Она твердила себе, что нужно радоваться. Но радоваться не получалось.
Как-то в субботу Келли работала на показе мод, в роскошном зале, заполненном элитой Парижа. При ее появлении на подиуме публика словно обезумела. Келли шла за моделью, которая демонстрировала деловой костюм с модными аксессуарами, в числе которых были и перчатки. Одну из них девушка держала в руке и, возвращаясь, случайно уронила. Келли заметила это слишком поздно. Зацепившись за перчатку носком туфли, она растянулась на полу вниз лицом. Зрители дружно ахнули. Келли сгорала от унижения и стыда. Собрав в кулак волю, чтобы не зарыдать, она вскочила и умчалась за кулисы. Костюмерша уже ждала ее.
– Вечернее платье готово. Поторопитесь, иначе…
Но Келли уже всхлипывала во весь голос.
– Нет. Я… больше я не выйду. Эти люди… они меня засмеют… – истерически бормотала она. – Со мной все кончено! Я больше никогда не покажусь… никогда…
– Ничего подобного! Сейчас вы успокоитесь, наденете платье и пойдете на подиум.
Келли встрепенулась и подняла голову. В дверях стоял Марк.
– Марк! Что… что вы здесь делаете?
– О… так, пустое любопытство. От нечего делать.
– И вы видели, что сейчас было?
– Чудесное зрелище, – улыбнулся Марк. – Я рад, что так вышло.
От неожиданности Келли растерялась:
– Как… как вы можете?
Он шагнул к ней, вынул из кармана платок и принялся вытирать ей лицо.
– Келли, пока вы не упали, зрители считали вас всего лишь прекрасной мечтой, недостижимой фантазией. Теперь же поняли, что вы тоже человек, из плоти и крови, и за это полюбили вас еще больше. А теперь идите туда и подарите им немного счастья.
Она взглянула в полные сочувствия глаза Марка и поняла, что любит его.
Костюмерша уже хотела повесить вечернее платье обратно на вешалку, но Келли покачала головой.
– Давайте одеваться, – вздохнула она и улыбнулась сквозь слезы.
И когда Келли уверенно вышла на подиум, по залу пронесся гром аплодисментов. Келли остановилась, обуреваемая противоречивыми эмоциями. Как хорошо, что Марк вернулся!
Первое время она нервничала, ожидая, что Марк распустит руки или намекнет, что им давно пора познакомиться поближе. Но его застенчивость немного ее успокоила. Именно Келли искала темы для разговоров, хотя потом неизменно оказывалось, что Марк не только широко образован, но и остроумен и умеет развеселить собеседницу.
Однажды Келли предложила пойти на концерт симфонической музыки, и Марк с радостью согласился, заверив, что вырос на классических произведениях.
Концерт действительно оказался на редкость удачным, и Келли была в полном восторге. Марк, как всегда, проводил ее до дома и уже у самой двери признался:
– Келли, я солгал.
Что ж, ей следовало это знать. Он ничем не отличается от других.
– Неужели? – спросила она, готовясь к сокрушительному удару.
– Да. Я не большой поклонник классической музыки.
Келли прикусила губу, чтобы удержаться от смеха.
В следующую их встречу она сказала:
– Мне хочется поблагодарить вас за Энджел! Она настоящий друг.
И Марк – тоже.
У него самые голубые на свете глаза и чудесная усмешка. Она невероятно наслаждалась его обществом…
Келли слишком долго простояла под душем.
Она закрыла кран, вытерлась, надела махровый гостиничный халат и вошла в комнату.
– Ваша очередь.
– Спасибо.
Дайана поднялась и вошла в ванную комнату, по которой словно ураган пронесся. Лужи на полу, повсюду раскиданы полотенца…
Разозленная, Дайана устремилась обратно.
– Ванная похожа на свалку. Считаете, что кто-то обязан убирать за вами?
– Совершенно верно, миссис Стивенс, – мило улыбнулась Келли. – Видите ли, я выросла в окружении слуг и горничных, которым платили за уборку.
– Ну, я пока не ваша горничная.
Еще бы! Для горничной у тебя сноровки маловато!
Дайана глубоко вздохнула:
– Думаю, будет лучше, если мы…
– Такого понятия, как «мы», не существует, миссис Стивенс. Есть вы и я.
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Дайана молча повернулась и ушла в ванную. А когда снова показалась в дверях, Келли уже лежала в постели. Дайана потянулась к выключателю.
– Нет! Не трогайте! – взвизгнула Келли.
– В чем дело?
– Оставьте верхний свет.
– Боитесь темноты? – презрительно бросила Дайана.
– Именно. Боюсь… темноты.
– С чего бы это? – снисходительно осведомилась Дайана. – Или родители рассказывали вам страшные истории о привидениях, которые похищают непослушных детей?
Долгое молчание.
– Да.
Дайана тоже забралась в постель. Полежала несколько минут, прежде чем повернуться на бок.
Ричард, дорогой, я никогда не верила, будто можно умереть от разбитого сердца. Но жизнь доказала обратное. Ты очень мне нужен. Я нуждаюсь в твоей защите. В твоем тепле и твоей любви. Ты где-то здесь. Я знаю, что это так. Чувствую. Ты – дар, который принес мне Господь, но, к моему горю, ненадолго. Доброй ночи, мой ангел-хранитель. Только не оставляй меня. Никогда. Пожалуйста.
