Сидни Шелдон - Интриганка
– Все в порядке, мама. Мы здесь. С нами ничего не случилось.
Она не вставала вот уже три дня, никого не желала видеть и отказывалась разговаривать. Доктор Тиджер приходил и уходил, но Маргарет ничего не замечала… Ночью, лежа без сна, она вдруг услыхала в комнате сына странный грохот, будто упало что-то тяжелое. Открыла глаза и прислушалась. Какой-то шум. Маленький Джейми вернулся.
Вскочив с кровати, Маргарет побежала по коридору. Через закрытую дверь доносились странные звуки, похожие на стоны раненого животного. С бешено бьющимся сердцем Маргарет переступила порог.
На полу, скорчившись, лежал муж: лицо перекосилось, один глаз был закрыт, другой вылез из орбиты и бессмысленно уставился на нее. Он пытался сказать что-то, но с губ срывались только невнятные крики.
– О Джейми… Джейми, – прошептала она.
– Боюсь, плохи дела, – покачал головой доктор Тиджер. -У вашего мужа, миссис Мак-Грегор, сильнейший удар. Пятьдесят шансов из ста за то, что он выживет, но даже в этом случае никогда уже не сможет вести обычную жизнь. Останется парализованным до конца дней своих. Я распоряжусь, чтобы мистера Мак-Грегора поместили в закрытый санаторий, где за ним будет соответствующий уход.
– Нет.
Доктор удивленно взглянул на Маргарет:
– Нет? Что…
– Никаких больниц. Мой муж останется со мной. Подумав немного, доктор кивнул:
– Хорошо. Вам понадобится сиделка. Я вызову.
– Не нужно никаких сиделок. Я сама позабочусь о Джейми. Доктор Тиджер покачал головой:
– Это вряд ли возможно, миссис Мак-Грегор. Вы даже не представляете, на что идете! Ваш муж никогда не сможет ни встать, ни заговорить, не станет нормальным человеком, пока жив.
– Я позабочусь о нем, – повторила Маргарет. Теперь Джейми наконец после стольких лет по-настоящему принадлежал ей.
Глава 11
Джейми Мак-Грегор прожил еще ровно год с того дня, когда его нашли лежащим на полу в спальне сына, и эти дни были самыми счастливыми в жизни Маргарет. Муж был совершенно беспомощен, не мог двинуть ни рукой, ни ногой, не ворочал языком. Маргарет трогательно ухаживала за ним, следила, чтобы Джейми ни в чем не нуждался. Днем она усаживала его в инвалидное кресло и, не переставая вязать мужу свитеры и пледы, беседовала о всех домашних делах и заботах, обсудить которые у того раньше никогда не было времени, рассказывала, как выросла маленькая Кент и какой красавицей стала.
Вечером Маргарет, поднимая высохшего, похожего на скелет мужа, несла его в свою спальню и осторожно укладывала на постель. Сама ложилась рядом и продолжала говорить, пока не засыпала.
Дэвид Блэкуэлл управлял «Крюгер-Брент Лимитед» и время от времени появлялся в доме с бумагами, которые Маргарет было необходимо подписать. Каждый раз он с болью видел, как постепенно угасает человек, которому был всем обязан в жизни.
– Ты сделал хороший выбор, Джейми, – сказала мужу Маргарет. – Дэвид – прекрасный человек. Отложив вязание, она улыбнулась:
– Немного напоминает тебя. Конечно, не так умен, как ты, дорогой, но ведь подобного тебе нет и не будет больше никогда. Ты был так красив, Джейми, такой добрый и сильный. И не боялся мечтать. И вот теперь все твои мечты осуществились. Компания растет с каждым днем.
Она снова взяла спицы.
– Малышка Кейт начала говорить. Клянусь, она сегодня утром сказала «мама».
Джейми неподвижно сидел в кресле; один глаз, не мигая, уставился в пространство.
– У нее твои глаза и рот. Вот увидишь, какой вырастет красавицей…
На следующее утро, когда Маргарет проснулась, Джейми Мак-Грегор был мертв.
Обняв холодное тело, она прижалась к мужу:
– Отдохни, дорогой, отдохни. Я всегда так любила тебя, Джейми. Надеюсь, ты знаешь это. Прощай, любовь моя…
Теперь она осталась совсем одна. Муж и сын покинули ее. Единственным утешением была маленькая дочка.
Маргарет вошла в детскую и встала над мирно спящей в колыбельке Кейт. Кэтрин. Кейт… Греческое слово, означавшая «ясная» или «чистая». Имя это давали святым, монахиням или королевам.
– Кем же ты будешь, Кейт? – спросила Маргарет вслух.
***Для Южной Африки это время было периодом расцвета, но политическое напряжение все росло. Всплыли старые разногласия между бурами и англичанами за право владения Трансваалем, и двенадцатого октября 1899 года, в день, когда Кейт исполнилось семь, Англия объявила войну бурам, а еще трое суток спустя штат Орендж Фри превратился в арену военных действий. Дэвид пытался убедить Маргарет забрать Кейт и уехать из Южной Африки, но та наотрез отказалась:
– Мое место рядом с могилой мужа.
Никакие доводы не помогали, хотя Дэвид объявил, что собирается воевать на стороне буров и неизвестно, как будет с самой Маргарет.
– Справлюсь, – упрямо отвечала она. – Попробую управлять компанией в твое отсутствие.
На следующее же утро Дэвид записался добровольцем.
Англичане ожидали, что война будет быстрой и легкой, чем-то чуть посложнее обычных маневров, молниеносным ударом, и поэтому среди солдат царило веселое, почти праздничное настроение.
В лондонских казармах у Гайд-Парка давали прощальный ужин. На обложке отпечатанного к этому событию меню был изображен британский солдат, держащий на подносе голову дикого кабана "Слова «кабан» и «бур» на английском языке звучат почти одинаково.», а названия блюд пестрели упоминаниями о той или иной южноафриканской местности: баранина «Мейфкинг», фазаны «Претория», репа «Трансвааль»…
Но британцев ожидал неприятный сюрприз. Буры воевали на территории, которую считали родиной, и готовы были биться до последнего.
Первое сражение произошло под Мейфкингом, маленьким местечком, чуть больше обычной деревни, и здесь впервые англичане начали понимать, с каким противником придется иметь дело.
Из Англии были срочно присланы подкрепления. Британцы осадили Кимберли, и только после жестокого и кровавого боя им удалось продвинуться к Ледисмиту.
У буров оказались пушки дальнего боя, каких у англичан не было, поэтому пришлось снимать дальнобойные орудия с военных судов и перетаскивать в глубь материка.
Маргарет жадно слушала новости с полей сражения. Жила, как и все вокруг, слухами, переходя от восторга к отчаянию. Как-то утром один из служащих вбежал в ее кабинет и взволнованно объявил:
– Я только что слышал сводку: англичане движутся на Клипдрифт. Нас всех убьют!
– Чепуха! Никто не осмелится и пальцем нас тронуть! Пять часов спустя Маргарет Мак-Грегор стала военнопленной. Ее и Кейт отвезли в Паардеберг, в один из сотен концлагерей, разбросанных по всей Южной Африке. Заключенных держали под открытым небом на огромном поле, огражденном колючей проволокой, под охраной британских солдат, в невыносимых условиях.
Маргарет обняла Кейт и попыталась утешить:
– Не волнуйся, дорогая, ничего с нами не случится.
Но ни она сама, ни дочь не верили этому. Каждый день приносил новые ужасы. Десятки и сотни людей умирали от дизентерии и лихорадки, заключенных почти не кормили, лекарств и медицинской помощи они не получали. Этот безграничный кошмар, безумный бред продолжался почти три года. Хуже всего было сознание полнейшей беспомощности.
Мать с дочерью находились в полной власти тюремщиков, о г которых зависело само существование. Кейт жила в постоянном страхе, видя, как вокруг умирают дети, убежденная, что она будет следующей жертвой. Девочка была бессильна защитить себя и мать, и этот урок запомнился на всю жизнь. Власть. Если у тебя в руках власть и могущество, значит, будет и все остальное – еда, одежда, лекарства…, свобода.
Наблюдая, как гибнут несчастные люди, Кейт еще больше уверилась, что самое главное, превыше всего на земле – власть. И девочка поклялась, что когда-нибудь станет сильнее всех и никто, никто не осмелится больше держать ее за колючей проволокой.
Кровавые битвы следовали одна задругой – Белмонт, Граспан, Станберг, Спайенкоп, но ни храбрость, ни отвага буров не помогли – их было слишком мало, а Британия высылала все новые подкрепления.
В 1902 году, после трехлетней жестокой войны, буры капитулировали. Пятьдесят пять тысяч буров ушли на войну, и тридцать четыре тысячи солдат, женщин и детей погибли. Но глубокая иступленная ненависть наполняла сердца выживших при одной мысли о том, что двадцать восемь тысяч их соотечественников умерло в британских концлагерях.
В тот день, когда ворота тюрьмы распахнулись, Маргарет и Кейт поспешили в Клипдрифт. А еще через несколько недель, солнечным и воскресным днем возвратился Дэвид Блэкуэлл, превратившийся за годы нелегких испытаний в настоящего мужчину, взрослого, уверенного в себе, хотя по-прежнему остававшегося тем же спокойным, немногословным Дэвидом, на которого так привыкла полагаться Маргарет. Все это время он не переставал тревожиться за нее и Кейт, не зная, живы ли они еще или погибли, и был вне себя от радости, когда обнаружил, что Кейт и Маргарет целы и невредимы.
