Обнуление - Илья Сергеевич Ермаков
Что она делает?
Катерина закрыла глаза и запрокинула голову, обратила лицо к небу, позволив дождю обрушиться на нее с полной силой. Мельком я взглянула на Андрея — он тоже смотрит на Катерину. Осмотрев соседние домики, увидела остальных: Яков, Альбина, Нелли — все они выглядывали из окон.
Мы все смотрели на Катерину, зачарованные ее фигурой.
Дождь намочил платье, подчеркивая каждый изгиб и волну ее тела. Я невольно вспоминала купание в реке и то, как Катерина первая из нас разделась и вошла в воду.
Какая она смелая!
Она — единственный человек, кто не побоялся выйти под дождь. Она улыбалась. А потом ее руки пришли в движение. Легкие нежные пассы, плавные изгибы.
Катерина начала танцевать.
Пальцы тоже двигались в такт неслышимой нам музыке. Каждый из нас мог сам представить в голове любую мелодию. Или же мы все могли слышать одну и ту же мелодию — ту, под которую танцует сама Катерина.
Ее глаза по-прежнему оставались закрытыми. Следом за руками последовали ноги. Она делала плавные шаги, ступая без страха в лужи и в грязь. Казалось, что под ней — душистая свежая трава. Она наслаждалась тем, что делала.
Она танцевала под дождем.
Она вращалась. Она двигалась треугольником. Вальс? Не знаю. Что-то особенное. Необычный танец. Легкие движения рук напоминали восточные танцы. Но нет — это было что-то другое. Это был ее личный танец. Как и личный рецепт зеленого чая. Что-то, не похожее ни на что другое.
Музыка. Я услышала мелодию!
Такая нежная. Такая плавная. Такая звучная.
Мне самой так хочется танцевать! Но еще больше я хочу смотреть на Катерину и ее танец.
Я забыла про существование Андрея, Нелли, Якова и Альбины, наблюдавших за Катериной. Лишь я одна смотрела на нее. Только мне одной принадлежит этот танец!
Катерина танцует для меня.
Да-да, она смотрит на меня! В мое окно! Она улыбается мне! Она машет мне! Она танцует мне.
И только мне.
Ее платье. Ее цветы. Ее тело. Ее мысли. Все для меня.
Каждое движение, каждая волна, каждый шаг, каждое дрожание кончика пальца…
Она поднимает руки выше головы. Она приветствует дождь. Она радуется воде. Она получает энергию. Она в потоке. Она в слиянии с природой. Она получает Воздаяние. Она обнуляется.
Я хочу! Я тоже так хочу!
Ах, Катерина, возьмите же меня с собой танцевать! Я хочу к вам! К тебе…
Катерина… Катя… прошу, я не хочу никаких формальностей. Мы можем стать лучшими подругами. Ты понимаешь меня так, как не понимает никто другой. А я понимаю тебя. Твои движения, твой танец — я все поняла! Абсолютно все!
Это подарок. Это испытание. Это награда.
Это следующий урок.
Она учит нас Слиянию. Она учит нас быть в гармонии с самим собой и с миром вокруг. Она учит нас принимать все, что нас окружает. И даже дождь — всего лишь дождь. Это часть природы, просто погода.
Благодать.
Лилия и роза словно распускаются во время движений. Они наполняются энергией самой Катерины. Цветы могут расти прямо из ее тела! Ее тело — плодородная земля. А мы — ее саженцы.
Она — наш пастух. А мы — ее агнцы.
Я готова идти за тобой, Катерина. Я готова слиться с тобой. Пожалуйста, танцуй для меня! Танцуй только для меня одной. И не останавливайся.
Глава 11. Дети без взрослых
Василиса укрылась пледом. Дул прохладный ветерок. Впятером они сидели на поленьях у догоревшего костра. Родители отправились на очередной практикум с Катериной в зал силы. Денис что-то рисовал палкой на песке. Вадик боролся со сном, уставившись в одну точку. И даже Оливия с Лизой сохраняли и поддерживали общее молчание. Прижавшись друг к другу, подобно сиамским близнецам, укутанные одеялом, они разглядывали угли.
На улице не появлялся ни один санитар и никакой другой сотрудник из персонала «Потока». Родители занимались уже больше часа и не выходили из ворот дома силы.
В воздухе стояла нерушимая тишина. Даже ветер не шелестел ветвями. Но утренняя прохлада оставалась. Завтрак Василисе не понравился. Она уже устала от бесконечных яичниц, ветчины и апельсинового сока. Вопреки всем своим установкам, ей захотелось сочного бургера, картошку-фри и шоколадный молочный коктейль. По жизни она не приветствовала фаст-фуд и старалась есть домашнюю еду. Предпочтение отдавала легкой пище и овощам, но от мяса никогда не отказывалась. Сейчас же все переменилось — ее организм требовал чего-то жирного и жареного. Ей хотелось наесться, упасть и заснуть, лишь бы не думать о матери и о том, что с ней происходит.
Вчера вечером она легла спать. Мама так и не пожелала ей спокойной ночи. Она не разговаривала с ней ни за полдником, ни за ужином. Она не разговаривала с ней, когда они вернулись домой. Она смотрела в окно. Смотрела, как танцует Катерина. И ни разу за все время она не обернулась, чтобы посмотреть, как Василиса спит.
На утро опять все было тихо. Мама начала жить жизнь, словно ее, Василисы, не существует. Они вместе пошли на завтрак, не сказав друг другу ни слова. Вернее, мама о чем-то говорила, но как будто не с Василисой, а с самой собой или с Катериной. Василису это насторожило.
Нет, не просто насторожило. Напугало.
Она не узнавала маму. Не узнавала того человека, с которым пережила смерть отца. Может, так должно быть? Все эти перемены — часть духовной программы? Шаги к Обнулению? Может, это просто этап в обучении? Может, маме станет лучше, когда все закончится? Может, ей это поможет перенести горе утраты?
Василиса не знала всех ответов.
В своем сознании она металась по закоулкам памяти, вспоминая все занятия, на которых присутствовала. Но очень много занятий родители провели без детей. Василиса вспоминала свой сеанс с Катериной и поняла, что от него оставались лишь отдельные слова, запахи и вкусы чая.
Она помнила все меньше и меньше, словно кто-то уже держит ластик незримой рукой и стирает моменты ее жизни. Стирает «Поток».
Шел пятый день.
Осталось пол пути.
Василиса хотела убежать. Ей хотелось взвыть от отчаяния.
Правильно ли то, что происходит сейчас? Правильно ли оставлять маму наедине с группой и Катериной? Идет ли программа ей на помощь? Или все, о чем тревожится Василиса — напрасно? Пустое?
Неужели, она ревнует? Ревнует маму к Катерине? Катерина словно
