Дик Френсис - Напролом

– С тех пор как ее переделали, не бывала. Я слышала, это ужасно. Когда газета перешла в руки Полгейта, он дал волю какому-то дизайнеру, помешанному на оранжевом кухонном пластике. Как это выглядит?

– Ужасно – не то слово, – сказал я. – А что за человек сам Полгейт?

– Нестор Полгейт, владеющий "Знаменем" примерно год, – сказала Роза, – по слухам, довольно молодой и на редкость честолюбивый и пронырливый засранец. Сама я с ним никогда не встречалась. Говорят, он куда опаснее разозленного носорога.

– Он вмешивается в дела газеты? – спросил я. – Сэм Леггат печатает то, что ему прикажет Полгейт?

– В старые добрые времена владельцы никогда не лезли в дела редакции, – ностальгически вздохнула Роза. – Теперь бывает по-разному. Билл Вонли дает общие рекомендации. Старый лорд в свое время сам редактировал "Глашатай" – это совсем другое дело. Полгейт перекупил "Знамя", задавив нескольких конкурентов. Старые журналисты "Знамени" до сих пор плачутся в барах на Флит-стрит, какое дерьмо им приходится писать. Прежний редактор сдался и ушел на пенсию. Полгейт, конечно, поднял "Знамя" на новые высоты порока, но стоит ли он над душой у Сэма Леггата, я не знаю.

– Сегодня его, видимо, не было в редакции, – сказал я.

– Мне говорили, что он ошивается в Сити, приобретает влияние. Кстати, по сравнению с Полгейтом ваш Мейнард с его мелкими аферами и ханжеской миной – грудной младенец. Говорят, Полгейту плевать, что о нем скажут, и его финансовые аферы начинаются там, где Мейнард заканчивает.

– Приятная личность!

– Сэма Леггата я понимаю, – сказала она. – Полгейта никогда не пойму. На вашем месте я бы больше не стала крутить хвост "Знамени".

– Может, и не буду.

– Посмотрите, что они сделали с вашим зятем, – сказала Роза. – Это вам предупреждение.

– Да, конечно, – рассудительно ответил я. – Спасибо.

– Пожалуйста.

Мы сердечно попрощались, и я некоторое время сидел, потягивая вино и думая о Сэме Леггате и о грозном дельце, который им управляет. Интересно, от кого исходит кампания против Мейнарда? От самой верхушки, от Леггата, от Танни, от Уаттса и Эрскина или вообще из-за пределов "Знамени", от одной из многочисленных жертв Мейнарда?

Телефон зазвонил. Я снял трубку и услышал голос Холли. Она без всяких преамбул сразу перешла к делу:

– Мейнард приобрел Метавейна двухлетком, когда тот еще не участвовал в скачках, так что прежние владельцы в каталоге не указаны. Но сейчас вернулся Бобби и сказал, что их вроде бы взвали Перрисайд. Он уверен, что его дед тренировал их лошадей, но они, похоже, забросили это дело.

– Хм... – сказал я. – Послушай, у вас нет старых "Кто есть кто в конном спорте"? Там имеются фамилии всех владельцев с адресами. У меня они есть, но дома.

– Да нет, вряд ли у нас есть "Кто есть кто" десятилетней давности, с сомнением сказала Холли и спросила у Бобби. – Да, точно нету.

– Тогда перезвоню деду и спрошу у него. Я знаю, что у него они все есть, с самого начала.

– Бобби хочет знать, зачем тебе вдруг через столько лет понадобился Метавейн.

– Спроси его, по-прежнему ли Мейнард владеет долей Метавейна.

Холли поговорила с Бобби и вернулась ко мне.

– Вроде бы да. Он продал его долями и выручил несколько миллионов.

– Я не знаю, важно ли это, – сказал я. – Но завтра узнаю. Не вешай нос, ладно?

– Бобби просит передать, что дракон заходит на посадку.

Я положил трубку, улыбаясь. Если Бобби еще может шутить, значит, прогулка по Полю пошла ему на пользу.

Дед принялся ворчать, что я вытащил его из постели, но согласился сходить вниз и посмотреть.

– Перрисайд, – прочел он. – Майор Клемент Перрисайд, Ферс, СентОлбанс, Хертфордшир, номер телефона... – в старческом голосе звучало негодование. – Ты знаешь, что этот мужик держал лошадей у Аллардека?

– Извини, да.

– Тогда ну его к черту! Что-нибудь еще? Нет? Ну, тогда спокойной ночи.

Я перезвонил по телефону, который он мне дал, и голос на том конце провода сказал, что да, это Ферс, но Перрисайды здесь уже лет семь не живут.

Голос купил этот дом у майора и его супруги. Если я подожду, он поищет их новый адрес и телефон.

Я подождал. Адрес и телефон нашлись. Я поблагодарил и пожелал спокойной ночи.

По тому номеру другой голос ответил, что майор с супругой здесь больше не проживают. Голос купил у них это бунгало несколько месяцев назад. Перрисайды вроде бы перебрались в уединенный дом в Хитчине. Где он находится? Это голосу было неизвестно, он только знал, что это в Хитчине. Или где-то в окрестностях. Ему так кажется.

– Спасибо, – сказал я, вздохнул и повесил трубку.

Видимо, майор с супругой постарели и, возможно, обеднели. Они, конечно, знают, что Мейнард сделал миллионы на их лошади, но хватит ли у них одержимости мстить ему через столько лет? Но я подумал, что даже если это и не их рук дело, все равно будет полезно с ними поговорить.

Если я, конечно, смогу их найти. В Хитчине или где-то в окрестностях...

Я перезвонил к себе в коттедж и прослушал сообщения. Четыре от разных тренеров, одно от Холли и последнее – от неизвестного мне человека, который оставил свой номер и просил перезвонить. Сперва я позвонил Уайкему Фарлоу он, как и мой дед, рано ложился спать, и он тоже сказал, что я вытащил его из постели. Мы поговорили о лошадях, которые сегодня участвовали в скачке, и о тех, которые будут участвовать в скачке завтра и до конца недели. Обычный вечерний разговор. И Уайкем, как обычно в последнее время, сказал, что в Тоустере его завтра не будет – слишком далеко. Вот в пятницу и субботу скачки в Аскоте. В Аскоте он будет, может быть только в один из дней, но будет непременно.

– Замечательно! – сказал я.

– Ты ведь понимаешь, Пол, – сказал он. – Старые кости, старые кости...

– Понимаю, – сказал я. – Только это Кит.

– Что? Ну конечно, Кит. Кто же еще?

– Никто, – сказал я. – Я вам перезвоню завтра вечером.

– Хорошо, хорошо. Позаботься об этих новичках. Ну, Пол, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказал я. Потом я поговорил с тремя остальными тренерами – все по поводу их лошадей, на которых я должен был скакать на этой и следующей неделе, и в конце концов, уже после десяти вечера, отчаянно зевая, позвонил последнему человеку, который был мне неизвестен.

– Это Кит Филдинг, – сказал я.

– А-а! – Пауза, слабый, но внятный щелчок. Потом любезный голос произнес:

– Я предлагаю вам золотую возможность.

Он помолчал. Я ничего не сказал.

– Три тысячи вперед, десять после, – вкрадчиво продолжают он.

– Нет, – ответил я.

– Но вы же еще не слышали подробностей!

Я слышал вполне достаточно. Я бросил трубку, не сказав больше ни слова, и некоторое время сидел, глядя в стену невидящим взглядом.

Мне и раньше делали подобные предложения, но не такие. Не на такую сумму. Подобные благодетели всегда хотели, чтобы жокей проиграл ту или иную скачку, но ко мне они не подъезжали уже много лет. С тех пор, как им надоело слышать "нет".

Сегодняшний голос был мне незнаком. По крайней мере, я слышал его не настолько часто, чтобы узнать. Высокий. Явно принадлежащий человеку образованному. По спине у меня поползли мурашки. Этот голос, это предложение, сумма и время, когда он мне позвонил, – все наводило на страшную мысль о ловушке. Я сидел, глядя на номер телефона. Номер лондонский. Первые три цифры – 722. Я перезвонил оператору и спросил, какой район обслуживает АТС 722.

Это есть во всех телефонных справочниках. Девушка попросила меня подождать и почти сразу ответила: Чок-Фарм – Хампстид.

Я поблагодарил ее. Это не давало ничего, кроме одного: обитатели этого района не отличаются приверженностью к конному спорту. Пожалуй, даже наоборот. Жители Хампстида живут напряженной интеллектуальной жизнью, им не до спорта.

Почему же все-таки Хампстид?.. И я заснул в кресле.

Проснувшись после ночи, проведенной хотя бы с минимальными удобствами, я выпил кофе и отправился за покупками. Мне пришлось поторчать на ветру у дверей магазинов на Тоттнем-Корт-роуд, ожидая, пока владельцы чудес электроники поднимут свои стальные шторы.

Я нашел место, где мне, не задавая вопросов об авторских правах, согласились переписать запись Розы с пленки в три четверти дюйма на нормальную кассету, которую можно было просматривать на моем плейере. Переписывавший кассету услужливый и всезнающий юноша был страшно разочарован, что это не порнография, но я отчасти утешил его, приобретя портативную видеокамеру, упаковку батареек к ней и несколько чистых кассет. Он подробно объяснил мне, как ее всем этим управляться, и посоветовал попробовать прямо в магазине.

Кроме того, он сообщил мне, что если мне нужна помощь, он может направить меня в славный клуб для холостяков.

Я отклонил его предложение, загрузил покупки в машину и отправился на север, в Хитчин. Это было не совсем по дороге в Тоустер, но все же и не в противоположную сторону.