Уильям Айриш - Леди-призрак
— Нет, рассказывал. Что-то такое, чего нельзя было рассказывать. А теперь ты пойдешь и кому-то скажешь. Кто-то следит за мной. И они придут и доберутся до меня, как обещали…
— Нет, честное слово, ты мне ничего не говорил, тебе только кажется, что ты говорил.
Вместо того чтобы успокоиться, он приходил все в большее возбуждение. Ему казалось, что ее лицо как-то съежилось. Кэрол уже не могла больше скрывать от него свои попытки ускользнуть. Она стояла у самой стенки, ее руки, незаметно вытянутые за спиной, отчаянно пытались нащупать дверной замок, но вместо этого натыкались на гладкую отштукатуренную поверхность. Она выбрала неверное направление, нужно было двигаться в другую сторону. Краешком глаза она увидела темный проем двери, до которой оставалось несколько ярдов. Если бы он только еще секунду-другую оставался там, где стоит…
Незаметно двигаться в сторону оказалось еще труднее, чем назад. Она осторожно ступала на один каблук и, перекатываясь на нем, поворачивала всю ступню, затем проделывала то же самое другой ногой, ставила их рядом и при этом старалась не сделать ни единого движения верхней частью туловища.
— Разве ты не помнишь? Я сидела на ручке твоего кресла и теребила твои волосы, вот и все, что я делала. A-а, не надо! — простонала она в отчаянии, едва успев увернуться в последнюю минуту.
Прошло лишь несколько секунд с того момента, как начался этот смертельный менуэт. Ей казалось, что прошла целая ночь. Если бы только у нее нашлась хотя бы одна из тех дьявольских сигарет, может быть…
Медленно продвигаясь боком, она случайно задела легкий столик или подставку, и какой-то маленький предмет упал на пол. Едва слышный, приглушенный стук — и она невольно выдала себя. Он заметил движение; этого было достаточно, лавина тронулась. Казалось, его натянутые нервы только этого и ждали, дав наконец волю тому, что, как она инстинктивно чувствовала с самого начала, должно было последовать с минуты на минуту. Он вышел из оцепенения и, словно неуклюжая восковая фигура, сошедшая с постамента, двинулся на нее, вытянув руки и сильно кренясь в сторону.
Кэрол бросилась к двери с придушенным, слабым криком, который, собственно, и криком назвать было нельзя. Судорожно размахивая руками, она успела лишь убедиться, что забытый ключ все еще торчит в замке. Ей пришлось проскочить мимо — он не дал ей времени что-нибудь предпринять.
Она оторвалась от стены и, срезая угол, метнулась к окну, которое виднелось с другой стороны. Шторы были задернуты, скрывая четкие очертания оконного переплета и обрекая на неудачу любую попытку выбить стекло и позвать на помощь через окно, — а это было все, на что она могла рассчитывать, уклоняясь от стремительного натиска. По обе стороны окна свисали тяжелые пропыленные портьеры. Обернувшись на бегу, она толкнула одну из портьер на своего преследователя, это немного задержало его, и ей удалось набросить свободный конец ему на голову.
В противоположном углу комнаты наискосок стоял ветхий диван. Она забежала за него, но не успела выскочить с другой стороны, как Милберн преградил ей путь.
Они дважды пробежали туда и обратно вдоль дивана, он со своей стороны, она со своей, это было похоже на игру в кошки-мышки или на пантомиму викторианской эпохи «Красавица и чудовище». Раньше, до того, как пять минут назад все это началось, она всегда смеялась над такими вещами, казавшимися ей совершенно неправдоподобными, принадлежащими другому миру; теперь она не будет смеяться над ними до конца своей жизни — хотя, очевидно, этой жизни оставалось две-три минуты.
— Не надо, — задыхаясь, повторяла она. — Нет! Не смей! Ты же знаешь, что с тобой сделают, если ты посмеешь, ты знаешь, что они с тобой сделают!
Она обращалась не к человеку, перед ней был наркоман, накурившийся до одурения.
Он вдруг резко рванулся к ней, встав одной ногой на диван и пытаясь дотянуться до нее через спинку. В тесном треугольнике не было места, чтобы она могла отскочить на достаточное расстояние. Его пальцы вцепились в вырез ее платья, чуть сбоку. Но прежде чем он успел крепко сжать их, она сумела освободиться, два или три раза крутанувшись вокруг своей оси. Платье сползло с плеча, но зато он выпустил ее.
Девушка выскочила из-за дивана, с той стороны, где не было спинки, воспользовавшись тем, что Милберн еще стоял, нависая над диваном всем телом. Она проскользнула вдоль четвертой, последней стены комнаты. Таким образом она сделала полный круг и опять приближалась к двери, но уже с другой стороны. Сократить путь, пробежав по диагонали, — означало миновать его, так как он стоял как раз посередине.
С этой стороны была еще одна дверь, за которой виднелось какое-то темное помещение, возможно туалет или ванная, но после своего печального опыта с диваном Кэрол проскочила мимо не останавливаясь, опасаясь, что еще быстрее окажется в тесной ловушке, что бы там ни оказалось за дверью. Кроме того, дверь на лестницу, единственный путь к спасению, была в другой стороне.
На бегу она налетела на деревянное вращающееся кресло, крутанула его и толкнула назад, надеясь задержать преследователя. Но он успел заметить этот маневр и обежал вокруг. Она выиграла лишь пять секунд.
Девушка уже начала задыхаться. Когда она достигла последнего угла и повернулась в ту сторону, где началась эта бесконечная игра в пятнашки, Милберн бросился ей наперерез, развернулся и отрезал все пути к бегству. Она не успела отскочить назад и едва не налетела на него. Теперь, прижатая к стене, она была в его власти. Его руки готовы были сомкнуться на ее горле. Она не могла бежать ни вперед, ни назад, и она нырнула вниз, это было единственное, что ей оставалось. Она успела проскользнуть между его руками прежде, чем они сомкнулись, и стремительно выскочить из-под них, слегка оттолкнув Милберна.
Она выкрикнула имя. Имя того человека, который в настоящую минуту меньше всех на свете мог помочь ей:
— Скотт! Скотт, дорогой!
Путь к двери был свободен, но ей не успеть добежать. А промчаться мимо и начать все сначала уже не было сил.
Маленькая лампа, та самая, с помощью которой она пыталась оживить его воспоминания, все еще стояла на том же месте. Она была слишком легкой и вряд ли могла причинить какой-нибудь вред, но девушка схватила ее и швырнула назад. Она даже не попала в своего врага: лампа без толку упала где-то в стороне на грязный ковер, и даже лампочка в ней не разбилась. Не останавливаясь ни на секунду, он сделал последний бросок, и оба знали: как только…
И тут что-то случилось. Должно быть, он зацепился обо что-то носком ботинка. Тогда она этого не заметила, а вспомнила уже потом. Уцелевшая лампа за его спиной яростно затрещала и коротко вспыхнула ослепительным синим пламенем, и он во весь рост растянулся на полу, широко раскинув руки.
Между ним и вожделенной дверью оставалось небольшое расстояние. Она не решалась пройти мимо него, но еще больше боялась остаться на месте. Эти руки, сейчас почти безжизненные, чуть загораживали проход. Она перепрыгнула, едва не коснувшись судорожно сжимавшихся пальцев.
Мгновение может длиться так долго. Мгновение может оказаться таким коротким. Одно лишь мгновение он беспомощно лежал лицом вниз, всего лишь одно мгновение. Она ощущала, как ее руки поворачивают ключ. Ей казалось, что все происходит во сне или с кем-то другим, а не с ней. В первый раз она повернула ключ не в ту сторону, замок не открылся. Ей пришлось вытащить ключ, перевернуть и вставить другой стороной. Ее противник не встал, но перекатывался на животе по полу, стараясь преодолеть те несколько дюймов, что разделяли их, дотянуться, схватить ее за щиколотки, чтобы и она упала рядом с ним.
Ключ щелкнул, Кэрол потянула ручку, и дверь распахнулась. Она бросилась в образовавшуюся щель и уже на бегу почувствовала какое-то слабое царапанье, словно чьи-то ногти тщетно пытались ухватить ее за задник туфли.
Потом был какой-то невероятный сумбур, Кэрол чувствовала облегчение и одновременно ужас. Ужас, что вот-вот он бросится следом. Она помчалась вниз по тускло освещенной лестнице, она почти ничего не видела, бежала почти наугад. Она нашла дверь, открыла ее, там была ночь, там была прохлада, там она была в безопасности. Но она, спотыкаясь, шла все дальше, дальше от этого зловещего места, которое она не скоро сможет забыть. Она шла по безлюдной улице зигзагами, шатаясь из стороны в сторону, точно пьяная, она действительно опьянела от переполнявшего ее ужаса.
Она помнила, как завернула за угол. Теперь она уже перестала понимать, где находится. Потом она увидела впереди свет и пошла на него; теперь она бежала, чтобы скорее добраться до источника этого света, прежде чем Милберн настигнет ее. Она вошла и оказалась среди зеркальных витрин, в которых лежали колбасы и тарелочки с картофельным салатом. Должно быть, она попала в магазин деликатесов, торгующий всю ночь.
