Рут Ренделл - Убийство в стиле "психо"
– Дети не думают, на что живет семья, откуда берутся деньги. Позже, когда я подрос, мать сказала, что отец нам не помогал. Она пыталась найти его через суд, но безрезультатно, отец просто исчез. У него был небольшой доход, какие-то вложения, достаточные, чтобы не работать. А мама подрабатывала служанкой, вязала и шила на продажу, пока я учился в школе. Так что всю правду я узнал только годам к восемнадцати.
Бёрден слушал, надеясь, что скоро последует признание. Разговор записывался, Клиффорд сам предложил принести магнитофон.
– Я обязан ей всем. Она посвятила мне жизнь, из кожи вон лезла, чтобы мне было хорошо. Серж говорит, не бери в голову, все мы изначально делаем лишь то, что нам хочется, твоя мать не исключение. Умом я понимаю, но чувство вины все равно не уходит. Оно меня преследует. В восемнадцать я закончил школу и мог бы пойти работать. Отец одноклассника звал меня к себе в контору, но мать настояла, чтобы я поступил в университет. Она всегда хотела как лучше. Конечно, мне платили максимально высокую стипендию, но я все равно сидел у нее на шее. Я почти не зарабатывал, разве что во время каникул шел в садовники. Так я попал к мисс Макфейл. В университете я отказался от общежития, каждый вечер возвращался домой, – Клиффорд искоса взглянул на Бёрдена. – Ее нельзя оставлять ночью одну, по крайней мере, в этом доме. А деваться ей некуда. – И он добавил с некоторой небрежностью: – Она боится привидений.
– Да, понимаю, – пробормотал пораженный Бёрден. По спине забегали мурашки.
Стемнело. Клиффорд задернул бархатные шторы, сначала одну, затем вторую и замер, вцепившись руками в ткань.
– Меня мучает это чувство вины. Я должен быть благодарным сыном, и я стараюсь. Я должен любить ее, но не получается. – Он бросил испуганный взгляд на закрытую дверь, наклонился к Бёрдену и громко прошептал: – Я ненавижу ее!
Бёрден молча смотрел на него. Клиффорд снова сел на стул.
– Потом умерла вторая бабушка, миссис Клиффорд. Девичья фамилия моей матери – Клиффорд, – он усмехнулся с легким презрением. – И мама перевезла в дом ее мебель, сняла ее деньги со счета. Деньги небольшие, но мы смогли купить подержанную машину, тот самый красный «метро». Я сдал на права, научился водить. Я старательный, могу научиться всему. Единственное, что у меня плохо получается, так это зарабатывать деньги. Из-за этого меня тоже мучает чувство вины, ведь я должен отплатить матери за ее заботу. Например, купить квартиру, где она перестанет бояться привидений. Сам я могу остаться в этом доме, почему нет? Я бы с удовольствием пожил один. Она бы уехала, и стекло в моей клетке…
Дверь неожиданно распахнулась, и вошла Додо Сандерс в своей коричневой одежде. Белое морщинистое лицо, красный клоунский рот. Полуботинки на шнуровке, коричневая косынка поверх бигуди. Додо посмотрела на сына, потом на Бёрдена, и тот с трудом выдержал ее взгляд.
– Вы зря думаете, что это он убил.
Интересно, подумал Бёрден, сохранятся ли на пленке эти металлические нотки.
– Что бы я ни думал, миссис Сандерс, я вряд ли ошибаюсь.
– Глупости, – бросила она. – Мое чутье не обманывает. Я знаю Клиффа как облупленного.
Вот сейчас Клиффорд не выдержит, закроет лицо руками. Но он только вздохнул и произнес:
– Давайте поговорим завтра.
Бёрден молча кивнул и ушел в полном смятении.
Слава богу, Шейла не пострадала. На письме было указано: «Арендатору». Возможно, бомбу прислали не ей, а просто человеку, проживающему в этой квартире, кем бы он ни был, уговаривал себя Вексфорд утром в понедельник. Он шел вниз по Баттл-Хилл, укрывшись от ливня под зонтом. Но нет, в случайности он не верил.
На следующей неделе Шейла предстанет перед судом. Скорее всего, ей предъявят обвинение по статье «нанесение ущерба имуществу, акт 1971 года». Вексфорд представлял, как судья встанет и зачитает: «В четверг, 19 ноября, вы оказались на воздушной базе Лоссингтон, графство Нортгемптоншир, имея при себе плоскогубцы, которые незаконно использовали в целях порчи материальной собственности, а именно – проволочной изгороди, принадлежащей Министерству обороны». Примерно так. Дора, Сильвия и Нил правы. Шейле нужно заявить суду о том, что ее ввели в заблуждение, признать себя виновной, заплатить штраф. Тогда ее оставят в покое. Ведь по сути такая малость – в обмен на жизнь, славу, счастье, возможность рожать детей. Вексфорд чуть не рассмеялся. С души словно камень свалился.
В доме Робсона ему открыл не хозяин, а Дита Джаго.
– А мы как раз заглянули к мистеру Робсону узнать, не нужно ли что-нибудь купить.
Вексфорд закрыл зонт и оставил его на крыльце. Он вошел в комнату, уютную и одновременно унылую. Нина Квинси и Ральф Робсон сидели в креслах возле камина. Хозяин наклонился вбок, стараясь перенести тяжесть на здоровое бедро, но его совиное лицо все равно исказилось от боли. По сравнению с этим страдальцем Нина поражала молодостью и пышущим здоровьем. Никакой косметики, розовый румянец, темные блестящие глаза, волны каштановых волос. Она чем-то напоминала Джейн Моррис[10] правда, Россетти[11] никогда не писал таких цветущих женщин. Дочь и мать были одеты в прекрасные вязаные наряды, конечно, произведения Диты. Нина пришла в тунике из темной синели, с аппликациями в виде синих и малиновых бабочек. Дита сухо представила дочь инспектору. Нина протянула руку со словами:
– Восхищаюсь вашей дочерью. Нам очень понравилось, как она сыграла в сериале. И она совсем на вас не похожа.
Довольно невыразительный голос при столь яркой внешности. Вексфорд изумился, как человек с таким умным лицом может оказаться недалеким, а это стало ясно по первым же фразам. Инспектор вежливо и холодно кивнул и обратился к Робсону:
– Ваша племянница в Лондоне?
– Она уехала вчера вечером. Я уже скучаю. Не представляю, как я буду без нее.
– Жизнь продолжается, – с наигранным оживлением произнесла Дита. – Ведь ей надо зарабатывать, она не может все время сидеть возле вас.
– Пока Лесли гостила у меня, она провела генеральную уборку во всем этом чертовом доме.
Вексфорд удивленно вскинул брови. Генеральная уборка в декабре? Да и кто теперь устраивает такие авралы? К тому же трудно представить себе безупречно одетую Лесли с тряпкой в руках, надраивающую плинтуса или выметающую пыль из-за шкафа.
– Она сказала, что хочет навести в доме полный порядок, – пояснил Робсон. – Хотя у нас и так порядок, Гвен без конца убиралась. Но Лесли настояла. Сказала, что неизвестно когда теперь появится. Она перетряхнула все шкафы и комоды, кое-какие вещи Гвен отнесла в комиссионку. У Гвен было зимнее пальто, купленное в прошлом году. Я хотел отдать его Лесли, но оно для нее простовато.
Вексфорд заметил, что Нина сдерживается, чтобы не возвести глаза к потолку.
– Она даже на чердаке разобралась, хотя я говорил ей: не стоит, как ты полезешь туда с пылесосом. И еще перетряхнула все ковры, вымыла под ними. Лесли все делает досконально, если уж возьмется. У меня дом весь блестит. Я так по ней скучаю. Без Лесли – как без рук.
Нина Квинси поднялась с кресла. Судя по внешности, она из тех людей, которые не любят толочь воду в ступе. С трудом подавляя зевоту, она произнесла:
– Мы, пожалуй, пойдем. У вас готов список?
Вексфорд тоже откланялся. Они вместе вышли и распрощались у калитки. Женщины направились к своей машине, прячась от дождя под черно-желтым зонтом, а Вексфорд в который раз удивился, какая легкая у Диты походка. Почему-то вспомнился «Дневник чумного года» Дефо. Он написал эту книгу, словно автобиографию, словно сам пережил ужасы чумы. Хотя на самом деле был тогда младенцем.
Бёрден сидел в своем кабинете и ждал, когда Дэвидсон привезет Сандерса. Накануне Клиффорд позвонил с просьбой, чтобы его вызвали. Бёрден крайне озадачился, даже разозлился. Но потом решил, что Клиффорд все же хочет признаться в убийстве. В комнату вошел шеф.
– Не думал, что доживу до такого. Главный подозреваемый напрашивается на беседу, – произнес Бёрден. Вексфорд, боясь снова обидеть Друга, сделал вид, что ему интересно. – Он сам захотел, чтобы его привезли. Может, он просто отлынивает от работы?
Вексфорд посмотрел на него.
– Скажу тебе интересную вещь, Майк. Лесли Арбель устроила в доме дядюшки генеральную уборку: переворошила все шкафы и даже забралась на чердак под предлогом, что его необходимо пропылесосить. Она перевернула все ковры. Что она могла искать?
– Может быть, просто убиралась?
– Очень сомневаюсь. Зачем? В доме было чисто. Только фанатичный чистюля смог бы придраться. Теперешние девушки не зациклены на уборке, Майк. Они не умеют этого делать, или им безразлично. Я понимаю, если бы она приехала к Робсону, а там все вверх ногами. Тогда она могла бы и убраться – но только если очень добра и заботлива для своего возраста. А это не так. И потом, я обратил внимание на ее ногти. На прошлой неделе у нее были длинные ногти и маникюр. Но уже в прошлую пятницу она их постригла. Либо сломала ноготь, либо готовилась к уборке. Я думаю, что она гордится длинными ногтями, как наложница китайского императора.
