Волчье кладбище - Тони Бранто
– В здании живёт только Секвойя, наш уборщик. Кухарка и экономка приходят из деревни.
– Отлично. С ними мы поговорим, но чуть позже.
Хиксли взглянул на часы. В этот момент в дверь постучали.
– Сэр, отец Лерри здесь, – доложил констебль.
– Ненавижу католиков, – процедил Хиксли на выдохе. – Проводите его сюда!
Он повернулся к Дарту.
– Ваше мнение о католиках?
Дарт дёрнул кончиком носа.
– Думаю, они делают своё дело, как и мы с вами.
– А я считаю, что Англии католическая церковь нужна, как собачьему хвосту репей.
Брови Дарта удивлённо вздёрнулись.
– Лишнее, – Хиксли горячо прожестикулировал. – Ритуалы-обряды их помпезны, а церкви напоминают пряники с тортами. Это слишком инородно. Не по-английски.
Он хмыкнул.
– Чудачество, ей-богу! На рассвете, пока наши эксперты по дактилоскопии занимались делом, ваш святоша стоял рядом и долдонил что-то библейское.
– Он служил траурную мессу на месте убийства, – уточнил Дарт, не снижая чопорности в голосе. – Это не только в католичестве…
– Это раздражало! – гавкнул Хиксли и с гадливостью посмотрел в сторону вошедшего священника.
Отцу Лерри предложили кресло, в котором минутами ранее отсиживало допрос бренное тело Милека Кочински.
– Надеюсь, вы не против, что я послал за вами, святой отец?
– Нет, я всё понимаю, – мягко отозвался Лерри, угадывая в следователе приверженца еретической идеологии. – Прошу извинить, что не явился раньше. С утра в церкви собралось много людей, как на воскресную службу. Я читал им проповедь о мученической смерти и…
Суперинтендант поднял руку.
– Расскажите мне о кресте, который фигурирует в деле. Это какой-то ритуальный крест?
Как можно кротко и смиренно, видя раздражение Хиксли, отец Лерри поведал историю креста, а также о том, как мы с Адамом явились к нему вчера без десяти десять и как вместе искали крест в подвале, пока не услышали крики.
Милек Кочински и его сын заходили в церковь примерно в девять часов. После этого отец Лерри никого до нас с Адамом не встречал. Нет, он не выходил из церкви. Он мыл полы и протирал пыль, как и всегда. Он не может сказать, украли крест после того, как ушли Кочински, или же раньше, ввиду того, что не спускался в подвал уже довольно долгое время.
– Как священнослужитель, что вы думаете об этом убийстве? – спросил Хиксли.
– То же, что думаю, когда не надеваю рясу, – изрёк Лерри. – Любое убийство – чудовищно. А это…
– Я не об этом. Вы как священник, знающий множество проповедей и учений, что-нибудь видите в таком методе убийства? Что-то религиозное?
Отец Лерри наморщил лоб, пытаясь понять, к чему клонит суперинтендант.
– Мне, к примеру, всё это напоминает какой-то зверский сатанинский ритуал…
– О, – перебил Лерри. – Уж точно не это. Крест несёт в себе совершенно другую суть…
– Тогда что же? – с нажимом вопросил Хиксли.
Священник задумался. С минуту в комнате царили тишина и утренняя свежесть из открытого окна.
– На кресте распяли Христа, – негромко произнёс отец Лерри. – Но в случае с Тео… Пожалуй, крест в этом деле видится мне скорее неким символом. Гм… символом искупления, что ли.
Лицо Дарта стало заинтересованным.
– Искупления? – спросил он.
Отец Лерри кивнул.
– Да. Крест в христианстве вообще считается символом искупительной жертвы. В этом и смысл, думаю. Если считать крест лишь предметом из дерева, то не проще ли привязать человека к дереву в лесу, чем красть для этого тяжёлый предмет из чужого подвала? – сказал он рассудительно.
– Согласен, – буркнул Хиксли, закурив. – Потому я спросил вашего мнения.
– Я думаю, что смерть Теофила была связана с символическим значением креста и… с Господом, – добавил Лерри.
Хиксли вдруг поперхнулся и закашлялся.
– Да, – Лерри всё кивал, – мученическая смерть откроет многогрешному Тео врата в Царствие Небесное, где пребудет он с Господом и со святыми. Господь послал ему мученический венец…
Суперинтендант встал.
– Благодарю вас, святой отец! Больше не смею вас задерживать.
Лерри понимающе кивнул и откланялся.
Хиксли облегчённо выдохнул.
– Мистер Дарт, соберите для меня ваших студентов.
Дарт встал.
– После завтрака вас устроит?
Суперинтендант скорчил довольную гримасу.
– Ну, только если и нам чего вкусненького перепадёт! – Он подмигнул.
Мрачное лицо Дарта и мускулом не дрогнуло.
Мы слезли с выступа, чтобы ретироваться, как вдруг орешник за нашими спинами зашуршал и раздвинулся. Из пышного куста выбрался Адам.
– Вы чуть всё не испортили, – сказал он, отряхиваясь и поправляя очки. В руках его была тетрадь.
– Лещину рисуешь?
– В общем, да, – Адам продемонстрировал рисунок.
Мы взглянули. На бумаге карандашом были весьма близко к правде изображены два остолопа, висящих на георгианском подоконнике, их пятки щекотали разросшиеся щупальца орешника, похожие на языки пламени.
– Ноги отменные, – заметил я.
– Не ноги, а кручи! – сказал Питер.
Адам захлопнул тетрадь.
– Только мозгов не видать. Но я рисовал с натуры.
Мы скорчили придурковатые рожи. Адам удалился с важностью Моисея со скрижалью в руках.
Глава 15
Кто надел рясу Робина?
Перед началом занятий Дарт загнал своих овец в главную кошару. Вопроса, чью на этот раз овцы траву пощипали, не возникло даже у ботанов.
Суперинтендант Хиксли браво выпятил грудь, заняв место у кафедры. Он держал руки за спиной, и узкие плечи его совсем скруглились, почти исчезли.
Собрание не принесло ожидаемых плодов. Словом, никто не видел ничего. Но, может быть?.. Нет, ничего. Уверены? Так точно, сэр. Все, без исключения, находились в театральном павильоне, никто и никуда не выходил.
Хиксли был раздосадован и, как всегда, раздражён. Пока он тихо бормотал проклятия себе под нос, Дарт выгонял наше стадо на занятия. На коридорном повороте Джо отстал и тенью скользнул обратно. Мы с Адамом притормозили. Джо вернулся в аудиторию, где оставались Дарт с суперинтендантом. Мы протопали к дверям, навострив уши.
– Я не хотел при всех, – начал Джо.
Хиксли закурил.
– Говорите, молодой человек.
Джо замялся.
– Что ты хотел? – спросил Дарт.
– Ну… в общем, я только видел, сэр…
– Запишите это, – приказал офицеру суперинтендант. – Как ваше полное имя?
– Джо Пинкертон, сэр.
– Пинкертон, Пинкертон… – Хиксли почесал висок. – Знакомое что-то. Ваши родственники, случаем, не в парламенте засели?
– Мой отец, сэр, Ральф Пинкертон, – виновато изрёк Джо.
– Конечно, я же знаю, что слышал
