Роберт Мазелло - Зеркало Медузы
А потом он на всякий случай произнес заклинание на родном языке:
Воды вечности,Благословенные сияющей луной,Остановите прилив времениИ пожалуйте дар бессмертия.
Теперь, когда он сделал медальон, оставался последний завершающий шаг. Челлини нужно было убедиться, что амулет выполнял свои функции. Если магия действовала, любой человек, поймав в зеркале лунный свет и свое отражение, должен был навсегда застыть во времени — то есть, обрести такое же неизменное состояние, как его образ, сохраненный в медальоне. Иногда Челлини спрашивал себя, существовал ли на земле искусник, достигший столь больших результатов? Мог ли какой-нибудь мастер его возраста и положения добиться подобных достижений?
Он сел на верстак и, взглянув на свет лампы, отраженный в зеркале, почувствовал… Что? Ликование? Да, но к нему примешивалась горечь сожаления. Он понимал, что никогда не сможет возвестить всему миру о своем феноменальном успехе. Никто не должен был знать о его магической работе. Если святая римская церковь проведает о волшебном амулете, его сожгут на костре. Если короли и принцы узнают о медальоне бессмертия, его поймают, заточат в тюрьму, а бесценная вещь попадет в чужие руки. Позже миром завладеет раса бессмертных людей — без сомнения, такая же коррумпированная и продажная, как смертные монархи и властители. Нет, единственно разумным решением было сохранение «Медузы» в тайне. Пусть ее магические силы достанутся только ему и тем достойным персонам, которых он выберет сам.
Фитиль зашипел и, вобрав в себя последние капли масла, угас. Мастерскую залил свет зимней луны — такой же белой и холодной, как ледник на вершине горы. Челлини вдел цепочку в ушко медальона и повесил его на шею. Спустившись на первый этаж и пройдя на цыпочках мимо спавших учеников, он вышел во двор. Со всех сторон поднимались каменные стены, а над ними в звездном небе сияла полная луна, похожая на мятую монету. Он взволнованно дышал, и в воздух поднимались струйки пара. Был ли он готов подвергнуть амулет окончательной проверке? Сможет ли он принять любые последствия — будь то вечная жизнь или внезапная смерть? Ни один гримуар не гарантировал удачного результата.
Дрожь от тревоги и холода пробежала по его спине. Оцепеневшими пальцами он поднес «Медузу» к подбородку. Сердитый лик горгоны смотрел в его глаза. Челлини нервно перевернул амулет, и искривленное зеркало замерцало в лунном свете. В нем появилось его лицо — с изогнутым носом, темными глазами и пышными усами. Но отражение выглядело странным. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять происходящее. Казалось, что не он смотрел на отражение, а некто другой, застрявший внутри зеркала и чем-то похожий на него, устремил на Челлини растерянный взгляд.
Поверхность зеркала как будто ожила. Словно жидкость внутри была доведена до кипения. Где-то за домом завыла собака, но Челлини не мог оторвать взгляд от зеркала. Он чувствовал, что его затягивало в магический водоворот. Он вращался и тонул, вращался и тонул… Его волосы встали дыбом, кожа покрылась мурашками. «Медуза» вырывалась из его рук, как маленькая напуганная птица. Прежде чем он выпустил медальон из пальцев, его разум померк, колени подогнулись, и брусчатая мостовая метнулась ему навстречу, словно огромная морская волна…
* * *— Ты уже поел? — спросил тюремщик из-за железной решетки.
Челлини, печалясь о проглоченных осколках алмаза, уныло кивнул головой.
— Тогда передай мне миску.
Челлини поднял ее с пола и понес к двери.
— Скажи, старик, эту пищу сегодня готовили в доме синьора Луиджи? Прости, я имел в виду герцога Кастро.
— Ты спятил? — с улыбкой ответил тюремщик. — Конечно, нет. Если хочешь высказать ему претензии, то ничего у тебя не получится. Еду прислал друг герцога.
Челлини молча ждал.
— Ювелир Ланди, — продолжил старик. — Он всегда носит на цепочке лупу с увеличительным стеклом.
Понятно, подумал Челлини. Тот самый ювелир, который пытался всучить Элеоноре Толедской плохие жемчужины. Позже он перебрался из Флоренции в Рим. Наверное, он с большим удовольствием выполнил это поручение герцога.
— А почему ты спрашиваешь?
— Скоро узнаешь, — проворчал Бенвенуто, заметив еще один крохотный осколок на дне миски.
Он смочил слюной кончик пальца, удалил кусочек алмаза и просунул миску через железные прутья. Когда тюремщик ушел, он подошел к окну и поместил осколок на подоконник. Странно, что эта маленькая крошка могла оказывать смертельное воздействие. Сколько таких смертельных «жал» он проглотил?
Внезапно лучи вечернего солнца осветили осколок, и он заметил в нем зеленоватый оттенок. Его сердце подскочило от радости. Это был берилл или какой-то другой полудрагоценный камень. Он присмотрелся к кусочку камня. Солнце уже опускалось к римским холмам, но света хватало. Он снова заметил зеленоватый оттенок. Во рту так пересохло, что Челлини едва мог дышать. Он схватил ложку и прижал ее к осколку. Раздался приятный треск, и когда Бенвенуто сунул ложку в карман, на подоконнике осталось лишь пятно безвредной пыли.
Он опустился на пол, радуясь тому, что нечестность ювелира избавила его от страданий. Очевидно, для выполнения деликатного поручения Ланди получил от герцога алмаз. Но он оставил драгоценный камень себе, подумав, что для такого дела сгодится и дешевый берилл.
Если Бенвенуто и ждал для бегства какого-то знака свыше, то это был как раз тот самый случай. От него решили избавиться, замаскировав убийство под естественную смерть. Он знал, что враги не успокоятся. Челлини перевернул влажный матрац и вытащил из него длинную веревку, сделанную из обрывков тряпок. С ее помощью он планировал спуститься с крепостной стены. Будь у него время, он удлинил бы ее и дождался безлунной ночи. Но теперь его надежды на папскую амнистию исчезли, а попытка убийства запустила план в действие. Когда колокол на башне возвестил о наступлении полуночи, он ложкой поддел расшатанные гвозди, снял дверь с петель и тихо прокрался мимо комнаты тюремщика. Тот благословил его громким храпом.
Через несколько минут Бенвенуто взобрался на парапет замка Сант-Анджело. Весь Рим раскинулся перед ним. Полагаясь на защиту ночи и силу, сохранившуюся в его истощенном теле, он закрепил веревку и спустил вниз свободный конец. Короткая лента из тряпок заканчивалась высоко над землей. Тем не менее он начал осторожно спускаться по ней.
Глава 14
Понедельник выдался холодным и серым. Съев горячий завтрак, доставленный в номер, Дэвид сложил документы в сумку и отправился пешком в библиотеку «Лоренциана». Он все еще хотел быть первым посетителем, вошедшим сегодня в ее двери.
Иногда Флоренция, с ее старыми зданиями, нависающими над улицами, площадями и вездесущими толпами туристов, выглядит непривлекательным городом. Но когда пронизывающий ветер заставляет людей склонять головы вниз, когда пыль и мусор летят по мостовой, закручиваясь в вихри, городская атмосфера кажется особенно зловещей. На виа Проконсул он прошел мимо Барджелло — дворца, где когда-то размещался городской магистрат. В окнах башни здесь веками вешали преступников, и если они оказывались иностранцами, их тела затем отдавали для изучения студентам-медикам или таким «анатомам», как Леонардо да Винчи.
У ворот Барджелло несколько жуликов играли в наперстки и кости. Дэвид инстинктивно прижал сумку к телу. Италия славилась не только величайшими мастерами всех времен, но и самыми искусными ворами-карманниками. На улицах царил утренний час пик. Рядом по мостовой с грохотом мчались машины. Мотороллеры проносились со свистом, как шершни. Отпрыгнув от очередного мотоцикла, он заметил пешехода, идущего за ним, — фигуру в шляпе с опушенными полями. Как только Дэвид обернулся, человек сунул под мышку свернутую в трубку газету и быстро направился к ближайшей беседке. Как раз в этот момент в потоке транспорта возник разрыв, и Дэвид, не мешкая, перебежал через улицу.
Впереди появился Дуомо — розовый купол кафедрального собора Санта Мария дель Фьоре. Когда в 1420-х годах строители возвели его крест, городской муниципалитет издал закон, запрещавший новым зданиям превосходить собор в высоту. Построенный по проекту Брунеллески, купол стал чудом инженерного искусства. Он поднимался вверх на триста футов и занимал такую площадь, что, по словам архитектора Альберти, мог вместить в свою тень всех жителей Тосканы. Марк Твен писал, что купол походил на привязанный аэростат, парящий над великим городом.
Подъехал автобус, и навстречу Дэвиду хлынула группа туристов. Он оказался среди людей, готовивших видеокамеры и фотоаппараты. Выбираясь из толпы, он снова заметил фигуру в надвинутой шляпе. Этот странный человек тут же скрылся из виду. Впрочем, Дэвид мог и ошибаться. Инцидент у ледового катка в Эванстоне породил в нем небольшую паранойю.
