Эдди Шах - Оборотни
— Никчемные калифорнийцы! — пробормотал Эдем, следуя за Билли, чтобы подождать остальных на автостоянке.
Вот оно, Маркус, место «американской мечты».
Обратная поездка на Миримарскую военно-воздушную базу проходила в еще более гнетущем молчании. Даже Триммлер не просил Такера выключить кондиционер.
В гостиницу прибыла полиция, но Такер, придя в себя, объяснил, что они действуют по поручению ЦРУ. Свадьба возобновилась, только без швейцара, который почти в невменяемом состоянии едва добрался до своей комнаты. Триммлер потребовал, чтобы его увезли немедленно по завершении церемонии.
— Я свяжусь с вашим начальством! — рявкнул он, выходя из машины на Миримарской базе. — Меня не удастся снова поставить в такое глупое положение.
Они смотрели, как ученый гневно протопал в свои временные апартаменты, а затем вернулись в дом Билли.
— Вам лучше не уходить отсюда, — сказал Такер, — пока мне не скажут, что с вами делать.
— Небось домашний арест? — съязвил Эдем.
— Черт побери, вы еще пытаетесь шутить, чуть не убив случайного человека.
— Но не убил же.
— Что вы этим хотите сказать?
— Подумайте на досуге, — ответил Эдем и ушел в свою спальню.
— «Но не убил же»! — передразнил Эдема Такер. — Парень говорит загадками, — сказал он Билли.
— Он просто хотел сказать, что всегда сохраняет контроль над ситуацией.
— Какой-то чокнутый контроль. Какая-то вообще чепуха. Но в нашем управлении это понравится. Пошлите Такера в широкий мир, и получите стрельбу. Неплохо для моего послужного списка.
— Но ведь могло быть и ружье.
— Его не было.
— Но оно вполне могло там оказаться. И это вы должны заявить Вашингтону.
Такер обдумал ее совет, в котором присутствовал какой-то здравый смысл.
— О’кей. На этот раз мы его поддержим. Но если он снова отчубучит такое… Вам не кажется, что он какой-то неуравновешенный человек?
— Он из другого теста. Не нам ровня. Он профессионал. И поступил, как его обучали. Мы для него просто дилетанты. И это факт.
Штаб-квартира ЦРУ
Лэнгли
Заместитель директора по административным делам читал отчет, который Такер лично передал по факсу на следующее утро. Рядом с ним сидел ЗДР, человек, про которого было известно, что он не любит тщательно изучать письменные материалы. ЗДР откинулся в своем кресле и ждал, когда его коллега закончит чтение. Пробежав отчет по диагонали, он понял, что события развиваются в его пользу.
Фил Такер, связанный с ними телефоном, можно сказать, присутствовал на совещании. Ему казалось, будто его готовы сию же минуту пригвоздить и распнуть. И они понимали, с каким волнением ожидает этот сотрудник реакции на свою бумагу.
— Нехорошо, — произнес ЗДА, поднимая наконец глаза от разложенных перед ним листков.
— Не то слово, милейший, не то слово! — взорвался ЗДР. Терпение его лопнуло, когда он дошел до описания действий англичанина. — Какой дурак разрешил ему брать оружие?
— Я, — спокойно ответил ЗДА.
— Очень умно, не правда ли?
— Британцы хотели, чтобы их человек был вооружен. Нам пришлось на это согласиться.
— Нам?
— Исполнительному директору и мне.
— Но почему бы вам, черт возьми, не посоветоваться со мной?
— Поставьте этот вопрос перед исполнительным директором.
— Нашли профессионала! Стрелять в бедного фотографа!
— Выстрелов не было.
— Но все его видели. Это же курам на смех — искать профессионала и найти, этого сучьего британца.
— Оставьте. Нам все еще нужно держать это дело в тайне. Мы по-прежнему имеем дело с этим проклятым компьютером. — ЗДА повернулся к внутреннему телефону. — Фил, хоть немного удалось продвинуться с этим ящиком?
— Пока нет. — Такер уже успел переговорить с обоими программистами. — Существует общее мнение, что нам следует обратиться к частным специалистам. Из Силиконовой долины.
— Вот это здорово! Давайте привлечем весь мир! — фыркнул ЗДР.
— По какой причине? — спросил ЗДА у Такера.
— Там есть люди, пользующиеся доверием, — ответил Такер металлическим голосом. — Хорошие программисты. Может быть, лучшие в мире. Они и раньше делали для нас секретную работу. Утечки не будет, они работают на правительство.
— О’кей. Но убедитесь, что они понимают секретность этого дела. Иначе они потеряют все правительственные контракты. Добейтесь, чтобы они осознали это.
— Хорошо, сэр.
— Выполняйте задание. Я свяжусь с вами, если будут какие-то изменения.
— Как быть с Триммлером?
— Продолжайте, как раньше. Только скажите этому… э… бриту, чтобы в следующий раз он был поосторожнее.
— Да, сэр. — Они услышали, что Такер отключился от связи.
— Клеркам следует водить перьями по бумаге, а не осуществлять тайные операции такой важности. — ЗДР говорил о Такере.
— Но мы же так решили.
— Мы?
— Исполнительный дир…
— А почему вы встречаетесь без меня?
— Спрашивайте не меня, а исполнительного директора. — ЗДА знал, что его коллега не посмеет признаться в том, как еще недавно каждое утро он поджидал исполнительного директора, чтобы пройти к нему в кабинет, лично передать ежедневную сводку и снискать начальственное расположение. Это простая, но эффективная тактика, поскольку она убеждает руководителей других департаментов, что у него особые отношения с исполнительным директором. Но все это и поощряется самим исполнительным директором. Тот всегда полагал, что следует поддерживать напряженность между своими подчиненными. Это помогает держать их в узде и укрепляет его собственное положение.
— Пришло время вышвырнуть британца, — сказал ЗДР, сознавая, что он снова утрачивает свое преимущество, — и подключить наших собственных людей.
— Не могу этого сделать.
— Но, Христа ради, ведь он вытащил пистолет на публике.
— Не создавайте нам имидж глупцов. Нельзя же сначала запрашивать помощь, а потом отзывать человека, потому что он пытался защитить Триммлера.
— Ладно. А что с Новым Орлеаном?
— Им придется ехать. Вместе с британцем. Может быть, когда это закончится, у нас возникнет более ясное представление о том, что происходит. И, может быть, тогда мы с легким сердцем отправим его домой.
— Дело дрянь. Ничего это нам не даст. Ничего.
ЗДА ощутил прилив удовлетворения. Его соперник прав. Ничего это ему не даст. Но для ЗДА ход дела вновь принимал какие-то нормальные очертания.
— Что ж, — пожал он плечами, — нам нужно время. Тогда все прояснится. Так всегда в конце концов получается.
Ла-Джолла
Эдем, сидя на балконе, размышлял о своих делах, когда прозвенел дверной звонок.
— Билли, это к тебе, — услышал он Культуриста.
— Иду, — раздалось из кухни.
Минуту спустя послышался ее пристойный крик и визг, дверь захлопнулась.
Что там, в конце концов, происходит? — недоумевал культурист в комнате для гимнастических упражнений.
— Этот негодяй, — визжала она, — принес мне повестку. Для оформления этого гнусного развода, без всякого учета договорных отношений.
— А чего ты, дорогуша, ожидала от этого дерьма?
Она в ярости выскочила на балкон, размахивая пачкой документов, подбежала к балюстраде, чтобы еще раз обругать доверенного своего мужа. Культурист вышел вслед.
И тогда она увидела Питера собственной персоной.
— Ты, дерьмо! — прокричала она через ограду в сторону яркой желтой «бентли-малсенн», стоявшей на улице. — Не слишком ли ты желт, чтобы делать свою грязную работу?
Он сидел в машине и улыбался самоуверенно и озорно.
— Поднимись-ка сюда, просто поднимись сюда, — присоединился к ее крикам культурист.
Питер помахал рукой, наслаждаясь ее раздражением.
— Ты говорил, что подождешь, — продолжала она пронзительно кричать, — что не оставишь меня без средств! Ты лгун и сволочь.
Доверенный залез на свое место, Питер включил мотор.
— Я буду бороться с тобой за каждый цент. Ты обещал мне справедливую долю. За каждый дохлый цент, который я смогу получить. — Гнев ее пропал даром, поскольку он в последний раз на прощанье махнул рукой и выехал с парковки.
Она не могла прийти в себя, полная ненависти и обиды. Затем увидела Эдема, с ужасом понимая, что он оказался свидетелем этой отвратительной сцены.
— Ну, что уставились? — прошипела она ему.
— Ничего, простите, — осторожно ответил он. Не хватало еще этого семейного скандала. За ее плечом маячил культурист, ожидая, что он ответит. Уголком глаз Эдем заметил подъехавшую машину. — Кажется, вернулся Такер.
В самом деле, на стоянку въезжала «гранада», из которой вышел Такер, улыбнулся стоявшим на балконе и, не подозревая о разыгравшейся только что драме, пошел к дому.
