Марк Олден - Гайджин
Она размышляла: «Он придет за мной. Наверняка, это мелкое дерьмо придет за мной. Я видела это в его лице. Он обязательно придет».
Она могла бы привести Саймону и другие аргументы и подкрепить их, но это привело бы только к противопоставлению ее войны его войне, как то уже случалось, и не раз. Ее война была необходимой войной, она поддерживалась миром и пониманием в тылу: все, стиснув зубы, делали все от них зависящее и в тылу, и на фронте.
Вьетнам, война Саймона, была лошадкой совсем другого цвета. Беспорядки в тылу и ставящие в тупик, некомпетентные, безответственные действия на фронте. Не говоря уже о продажных политиканах Южного Вьетнама. Саймон, как и многие другие, вернулся из Нама совсем не в настроении говорить о патриотизме.
Алекс до головной боли спорила с Саймоном о Боге, стране и, конечно же, Джоне Уэйне, с которым она встречалась и которым восхищалась. Когда шум и крики спора стихали, выяснялось, что никто никого не убедил, и, что еще хуже, Саймон оставался сам по себе. Слово, от которого Алекс бросало в дрожь, но оно как никакое другое передавало смысл сказанного. Сам по себе, отрезанный, выброшенный. Синдром ветеранов вьетнамской войны. И в первый раз за все время их взаимоотношений Саймон действительно был настроен к ней как-то антагонистически.
Может быть, он был и прав. Между прочим, это Алекс уговорила его принять предложение ЦРУ вступить в их специальное подразделение. И после этого он попал во Вьетнам, где ЦРУ предало его и попыталось убить. Для нее была невыносима его холодность, временами это доставляло ей такую боль, что она не спала ночи напролет и проводила их в слезах. Но Господь милостив иногда, и в конце концов они снова стали близки друг другу.
Поэтому именно на Алекс лежала забота по сохранению мира в семье, что означало держать свою войну и свой патриотизм при себе. И ничего не говорить по поводу его воровства и ее страха, что Саймона могут посадить в тюрьму или убить. После того, через что он прошел во Вьетнаме, она чувствовала себя виноватой.
Она рассказывала ему о нацистском офицере, который был очарован красотой, застенчивостью и покорностью Касуми. После смерти де Джонга у Касуми не было другого выбора, чтобы выжить в яростных катаклизмах, пронесшихся по Европе с окончанием войны. Вместе с нацистским офицером она бежала из Европы по «крысиной тропе», подземной железной дороге для нацистов, организованной Ватиканом. Американская КРС, служба контрразведки, знала об этом все. Нацист и Касуми не смогли бы бежать, если бы не американские деньги, фальшивые документы и протекция.
Бог свидетель, Алекс не хотела, чтобы хоть один нацист остался на свободе. Она хотела, чтобы он, как и многие другие, был убит. Но на ее мнение наплевали. Война в Европе была окончена, а новая уже просилась на сцену. На этот раз врагом был Советский Союз, имевший большие планы по экспорту коммунизма по всему миру. Нацистский же офицер Касуми довольно много знал о советской системе шпионажа.
А так как Америка была заинтересована в разоблачении коммунистических агентов в Германии, Франции, Польше, Болгарии, Греции, Италии и даже в Америке, нацистскому офицеру Касуми и сотням ему подобных нужно было сохранить жизнь и свободу. Таким-то образом мистер и миссис Оскар Коль отправились сначала в Южную Америку, а потом в Лос-Анджелес, где в течение многих лет мистер Коль служил консультантом нескольких разведывательных агентств США. А немного погодя начал процветать в текстильном бизнесе: покрытия для пола автомашин, покрывала для постелей, различные полистироловые смеси. Тот, кто скрывался под именем Коль, не был худшим из нацистов, но, по мнению Саймона, его надо было грохнуть, а не защищать.
Это была война Алекс. И это было давно. Война Саймона была еще слишком свежа в памяти и слишком абсурдна, чтобы воспринимать ее как необходимую и достойную поклонения. Война Саймона была провалом.
Саймон встал, потрогал свои бинты под футболкой и сказал:
— Сделай мне одолжение, выбрось из головы все это дерьмо, связанное с новыми убийствами людей, хорошо? Война закончилась. Твоя, моя, они обе закончились. Сегодня я встречаюсь с Эрикой и Молли. Когда твой самолет на Вашингтон?
Алекс ответила, не поднимая головы:
— В восемь пятнадцать сегодня вечером.
Она почувствовала, как он обнял ее.
— Как у тебя с деньгами?
Она пожала плечами, все еще не поднимая головы.
— Я так и думал.
Он поцеловал ее волосы, и это заставило ее почувствовать себя гораздо лучше, как и те две тысячи долларов наличными, которые он ей дал. Саймон никогда не использовал кредитные карточки и ни под чем не подписывался. Внимание от него было приятно, но Алекс не могла согласиться с тем, что она должна сдаться, отступить. Она никогда не пятилась в своей жизни и не собиралась это делать сейчас. Так победить было нельзя.
* * *Вашингтон
1942
Война. Шифровальщики работали в унылом, грязно-желтом, похожем на фабрику строении на Конститьюшионал-Авеню. Оно было неудобным, но шла война, и о комфорте нужно было забыть до лучших времен. Здесь ты должен был обнаружить закономерность во вражеском шифре и не опускать руки, и не впадать в отчаяние от работы, не имеющей ни конца, ни края, как и от постоянной сосредоточенности на том, что ты делаешь. Никаких компьютеров, никаких машин. Только точность и наблюдательность. И дай Бог, чтобы все совпало.
Ты работаешь с листами газетной бумаги три на четыре фута, испещренными группами цифр, по пять в каждой строке, потому что ровно столько может увидеть глаз сразу и запомнить. Слово с большим, чем пять, количеством букв предполагает работу с двумя или тремя строчками. Немцы и японцы не стараются упростить тебе задачу. Забудь о цифрах на одной строчке, совпадающих по количеству с буквами в данном слове.
Первое правило: что написал один человек, может прочитать другой. Второе правило: ставь себя на место другого. Делай предположения, используй все шансы. Подозревай, строй догадки. Пробуй.
Сначала по колонкам вниз, потом вверх. Затем каждую строчку слева направо, потом поменяй колонки или строчки. Далее по диагонали туда, сюда, и всегда ищи повторение двух и более цифр вместе. Надейся и молись, чтобы это повторение, которое ты обнаружил, не было следствием закона вероятности.
Продолжай искать еще повторения и снова начинай танцевать от них. Это отчасти похоже на бред. Но такова эта ужасная работа.
Будь особенно осторожен в самом начале. Колонка за колонкой, страница за страницей будут лишены всякого смысла, просто какие-то сплошные длинные бессмысленные наборы букв, тарабарщина, которую вражеские радисты специально запускают, чтобы деморализовать тебя и предотвратить твои попытки добраться до настоящего сообщения, которое может начаться двумя футами ниже по странице. К тому времени, когда ты доберешься туда, глаза у тебя уже закатываются, ты весь измотан, и сердце колотится.
Неоценимую помощь в карьере Алекс оказало то обстоятельство, что она была воспитана таким образом, что не могла встать из-за своего письменного стола до тех пор, пока не выполняла всю свою домашнюю работу. Другие шифровальщицы, недавние выпускницы колледжа, являлись не более чем жертвами современного прогрессивного образования. Преподаватель должен был сделать работу интересной или — Господи, помоги нам — полной смысла. А если этого не было, то виноват преподаватель, и, следовательно, нечего стараться.
Алекс уставала или впадала в отчаяние не меньше других, но она никогда не опускала руки, что частенько делали другие. Их шеф, унтер-офицер, приятный мужчина небольшого роста, начинал ходить вокруг них и упрашивать продолжить работу. Так войны не выиграешь. Никто не упрашивал Алекс. Никто.
* * *Саймон поцеловал ее в щеку и посмотрел мимо нее. Алекс обернулась и проследила за его взглядом. Это прокладывала свой путь среди закусывающей публики Молли, с модной курчавой прической, в очень открытой красной шелковой блузке, багги-джинсах и на каблуках-шпильках; за ней тащилась мрачная Эрика. Алекс расцвела одной из самых своих очаровательных улыбок. Но не для Эрики и Молли, а для человека, идущего за ними.
Алекс протянула руки.
— Иди сюда, маленький, страшный итальяшка.
Они обнялись. Его голова едва доходила ей до плеча.
Это был Джозеф Д'Агоста, для краткости Даг, отставной нью-йоркский детектив, ныне теневой делец. Он был близким другом Саймона и его «набойщиком», то есть человеком, который выбирал места краж. Алекс он нравился, потому что он мог смело возразить Саймону и без колебаний отказаться от намеченной цели, если она казалась ему слишком рискованной. Даг всегда стоял на своем, что не так легко, особенно когда споришь с Саймоном. Это Д'Агоста настоял на том, чтобы Саймон считал себя профессионалом, а не каким-то там пуэрториканцем, тайком наполняющим пластиковый мешок для мусора в супермаркете.
