Лумис Грег - Синайский секрет
Дойдя до середины полутемного коридора, Лэнг остановился перед дверью с табличкой «Дж. Аннулевиц, адвокат». Ничего похожего на кнопку звонка на двери не имелось, и Лэнг просто постучал.
— Войдите, — послышалось из-за двери. Одновременно щелкнул механизм электрического замка.
Как только Лэнг переступил порог, дверь закрылась, и щелчок известил о том, что замок заперт. Дж. Аннулевиц, адвокат, как и Лэнг, имел старые привычки, которые никак не желали уходить в прошлое.
Можно было подумать, что по комнате, в которой оказался Лэнг, пронесся ураган: везде валялись — не были сложены стопками, а именно валялись — бумаги, на всех плоских поверхностях, в том числе и на полу. Из-под кучи листов торчал кожаный переплет явно старинной книги. Примерно посреди комнаты в этих бумажных сугробах была прочищена узкая дорожка, на которой стоял немолодой человек.
— Лэнг Рейлли, — утвердительно произнес он, подвигая к переносице сползшие на кончик носа очки. — Наверно, тебя здорово прижало, раз ты прилетел ко мне за помощью.
Лэнг попытался как можно лучше ответить на медвежье объятие.
— А разве не за тем же к тебе приходит большинство посетителей?
Хозяин кабинета отступил на пару шагов, как будто желал присмотреться к посетителю. Лэнг смотрел сверху вниз на каемку седых волос, окружавших розовую лысину.
— Или тебя прижало, или ты запутался.
На хозяине кабинета были серые брюки с ярко-красными подтяжками и частично выбивавшаяся из брюк накрахмаленная белая сорочка с расстегнутым воротником. Повернувшись, он провел Лэнга в крохотный внутренний кабинетик; беспорядок там оказался еще сильнее (хотя на первый взгляд казалось, будто такое невозможно), чем в том помещении, которое они только что покинули. Над бумажными сугробами, которым могла бы позавидовать и Арктика, возвышались, словно айсберги, только компьютерный монитор да стойка с множеством вересковых курительных трубок.
Джейкоб Аннулевиц, склонив голову, посмотрел на два имевшихся в кабинете стула, обтянутых кожзаменителем, потом наклонил один из них и попросту сбросил лежавшие на нем папки на пол.
— Присаживайся, — предложил он, протискиваясь на свое место за столом. — Присаживайся и рассказывай, как твои дела. Как Герт — довольна жизнью?
«Раны, которые наносят, не желая того, всегда бывают самыми болезненными», — подумал Лэнг, осторожно устраиваясь на стуле.
— Не знаю. Она ушла от меня почти год назад.
— Я не стал бы осуждать ее за это. Она хорошая, благовоспитанная девочка. — Он потянулся за трубкой. — И иметь дело с таким грубияном, как ты…
Лэнг смотрел, как его друг набивал трубку табаком из кожаного кисета.
— Я думал, что Рэйчел наконец уговорила тебя бросить курить.
Джейкоб кивнул и чиркнул спичкой.
— Уговорила… Дома. Потому-то я так держусь за этот дурацкий офис — единственное место, где я могу более или менее спокойно выкурить трубку-другую.
Вряд ли в биографии Джейкоба Аннулевица можно было найти место для спокойствия. Его родители, уроженцы Польши, чудом не пали жертвами холокоста и вскоре после войны эмигрировали во вновь созданное государство Израиль. Пройдя обязательную военную службу, молодой Джейкоб отправился учиться в Оксфордский университет. По каким-то известным лишь ему одному причинам он предпочел сырой английский климат средиземноморскому солнцу Палестины и получил британское гражданство, а потом степень доктора прав. Это не помешало ему остаться гражданином Израиля, и вскоре его завербовала израильская разведка «Моссад», чтобы он следил за арабскими посольствами и дипломатами.
И МИ5[28], и резиденты ЦРУ знали о его действиях и, относясь к ним со сдержанным неодобрением, все же не вставляли ему палки в колеса. Евреи, прожив не одну тысячу лет в условиях непрерывного и очень резкого изменения отношений к ним, считали необходимым с одинаковой тщательностью шпионить и за врагами, и за друзьями. А вот о чем почти никто не знал — так это о мастерстве Джейкоба (кое-кто предпочитал слово «искусство») в обращении со взрывчатыми веществами, которое он приобрел за время службы в израильской армии. Он был нунцием нитратов, пандитом пластида, виртуозом гексогена.
Познакомились они с Лэнгом, когда того на непродолжительное время прикомандировали к лондонскому отделению Управления. И вскоре подружились. А то, что обоим удалось не единожды спасти жизнь друг другу, укрепляло эту дружбу еще сильнее.
Перед тем как вонючее синее облако табачного дыма доползло до его места, Лэнг успел набрать полную грудь относительно чистого воздуха.
— А Рэйчел знает, что ты здесь продолжаешь курить?
Джейкоб вынул трубку изо рта и зачем-то внимательно осмотрел чашку.
— Как ты должен знать, вся сила закона заключается в возможности принудительно добиться его выполнения. По-моему, это слова Локка.
— У него, наверное, не было жены, которая стремилась бы заставить его бросить курить.
— Вполне возможно. Ну а теперь признавайся, что, кроме стремления ознакомиться с искрящимися перлами моего остроумия и тончайшими умозаключениями, привело тебя сюда? Или, вульгарно выражаясь, какой еще чирей засвербел у тебя на заднице?..
Джейкоб слушал, не перебивая, лишь время от времени приминал табак в трубке да затягивался, выпуская клубы дыма. Когда Лэнг закончил, Джейкоб с громким хлюпаньем потянул воздух через догоревшую трубку и выбил пепел в уже заполненную до краев пепельницу.
— Вот чертовщина! Очень жаль, что так получилось с профессором Льюисом. Он казался мне хорошим парнем. Во всяком случае, для гоя. Я помог ему в очень неприятном разводе. Он хотел убраться от своей бывшей как можно дальше. Атланта оказалась самым дальним местом, которое я смог для него подобрать.
Лэнг промолчал.
Джейкоб поднял руку над столом.
— Эти записи по-иудейски… Ты считаешь, что там могут быть какие-то сведения о том, кому, что и зачем нужно?
— Я считаю, что нужно перевернуть все камни и внимательно посмотреть, что под ними находится.
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я перевел их?
— Ты хвастался когда-то, что умеешь читать на этом языке.
— Нет, парень, я не хвастался. Умею и, случается, читаю. — Он протянул руку в недвусмысленном жесте, означавшем: ну, давай сюда. — Ну-ка, посмотрим.
Лэнг полез в карман пиджака и вынул конверт.
— Как ты понимаешь, это всего лишь копии. Оригиналы находятся где-то в Австрии.
Джейкоб вновь надел очки.
— Постараюсь запомнить это на тот случай, если вдруг понадобится. — Он вдруг вскинул голову. — А тебе-то самому какой в этом интерес?
— Ты, что, уже забыл, что кто-то пытался убить меня?
Джейкоб со свистом втянул воздух через пустую трубку.
— Ну, если верить телевизору, в вашей стране такое случается ежедневно.
— Это было не в США, а в Брюсселе и Амстердаме.
Джейкоб взглянул в потолок.
— Могу понять, что технология создания золота могла заинтересовать кого угодно в каком угодно количестве, если убитые ученые действительно этим занимались. Но никак не могу сообразить, какое отношение к этому может иметь древняя рукопись.
— Именно это я и рассчитываю узнать.
Джейкоб внимательно рассмотрел листы, держа их кончиками пальцев, словно боялся, что они могут быть пропитаны ядом.
— Для действительно старинной рукописи — очень многословно, — пробормотал, он, погладив свободной рукой блестящую лысину. — За час-другой тут не управиться. Нужно порыться в справочниках и всякое такое… — Он неопределенно махнул рукой в сторону выхода из своего офиса.
— Думаю, что особых причин для спешки нет.
Джейкоб положил листы на стол и извлек сотовый телефон.
— Чудесно! В таком случае я позвоню Рэйчел и прикажу посильнее разбавить суп водой, чтобы хватило на троих.
Лэнг чувствовал, как его захлестывает паника.
В чрезвычайно тесном профессиональном сообществе разведчиков, где все знали всё обо всех, Рэйчел Аннулевиц славилась как самый худший в мире повар. До каких высот творчества поднимались ее знакомые, изобретая различные предлоги, чтобы только не пойти к ней на званый обед! Не одно из этих объяснений могло бы получить Пулитцеровскую премию в области беллетристики. С тех пор, как Лэнгу пришлось в последний раз вкусить ее стряпни, прошло более двух лет, но он до сих пор не мог понять, когда его сильнее жгло: когда он употреблял эту пищу за столом или когда его организм освобождался от ранее съеденного. Как бы там ни было, тогда его кишечник производил такое количество газов, что мог бы с надеждой на победу соревноваться в загрязнении атмосферы с любым автобусом, которые «Грейхаунд» выпускает на междугородные трассы.
— Постой! В прошлый раз у Рэйчел уже было множество хлопот из-за меня. Меня нужно было кормить…
