Мари Хермансон - Двойная жизнь
Ивонн отправилась на кухню, сварила кофе и разморозила несколько сдобных булочек. Затем она понесла полный поднос в комнату с телевизором. На экране мужчина и женщина, находясь на довольно близком расстоянии друг к другу, о чем-то яростно спорили. Презрительно сузив глаза, герои совершали вполне определенные движения губами. Всегда, когда Ивонн входила в эту комнату и бросала взгляд на экран телевизора, она видела одну и ту же мизансцену: с мужчиной и женщиной, где те либо целовались, либо отчаянно ругались.
Но Бернхард даже не смотрел на экран. Свесившись наполовину с дивана, он листал фотоальбом. Ивонн поставила поднос на стоявший рядом журнальный столик, отключила звук телевизора и уселась в кожаное кресло.
– Какие у тебя планы на лето? – спросила она и налила Бернхарду кофе.
Он отложил альбом в сторону и взял чашку.
– Никаких, а у тебя?
– Не знаю. А чем ты обычно занимался во время отпуска?
– Мы с Хеленой всегда путешествовали. Больше всего нам нравилась Италия. Мы были во многих европейских столицах: в Париже, Будапеште, Праге, Барселоне. И потом наша дача в Эсе. Но летом мы бывали там не часто. Дома в этом поселке стоят довольно близко друг к другу, и летом там тесновато. Да и на пляже не протиснешься. Нет, на том пляже лучше всего весной и осенью, и тогда он был почти полностью в нашем распоряжении. В такое время мы выбирались туда так часто, как только могли.
Бернхард снова взял в руки альбом и отыскал в нем снимок усеянного пучками сухих водорослей побережья на фоне неспокойного серого моря. На переднем плане стояла улыбавшаяся Хелена в пуховике. Светлые волосы развевались над голубой флисовой повязкой, закрывавшей ее лоб.
– Сначала прогулка вдоль берега, а потом возвращение к огню в камине и вкусному ужину, – с ностальгической тоской в голосе пояснил Бернхард и с легким щелчком захлопнул альбом. – Домик мы, конечно, продали, – сухо добавил он.
– Съешь булочку, пока они совсем не остыли. Я разморозила их в микроволновке, и они стали такими же вкусными, как свежие.
– Ты очень любезна, – заметил Бернхард, даже не касаясь булок. – Ты просто фантастическая женщина. Сдерживай меня хоть чуть-чуть. Прошу тебя, Нора, держи меня как можно крепче.
Ивонн встала и села на краешек дивана рядом с Бернхардом. Она положила ладонь на его руку и прижалась губами к его небритой щеке.
– Нора, Нора, – простонал он, поглаживая тело женщины от груди до бедер.
Ее платье было сшито из такой тонкой и мягкой материи, что ему казалось, будто он гладит ее голую кожу, и это ощущение еще больше усиливалось, словно через прикосновения ткань заряжала его энергией, придавая больше сил.
И с каким – то совершенно неестественным чувством, которое при этом было таким приятным и желанным и, возможно, даже неизбежным, она, низко склонившись над лежавшим на диване Бернхардом, позволила ему задрать ее платье, стянуть с нее трусики и медленно овладеть ею.
При этом он ни на мгновение не упускал из вида закрытую дверь и зашторенные окна, то и дело стремительно, будто птица, вращая головой. Ивонн обратила внимание на то, что и она делает то же самое.
После душа Ивонн накинула на себя бордовый купальный халат Бернхарда и отправилась на кухню. Ополаскивая кофейные чашки, внезапно она почувствовала, как ее тело содрогнулось от неприятного ощущения.
«Пора с этим кончать, – сказала она сама себе. – Пора положить конец этому унижению».
Ивонн распахнула окно кухни, словно хотела избавиться от спертого запаха. Почувствовав аромат сирени, доносимый до нее теплым ветерком из одного из отдаленных садов, она с облегчением вздохнула.
– Все приходит к завершению, – громко произнесла Ивонн, словно продолжая втолковывать эту мысль своим слушателям.
В этот самый момент она увидела, как по ту сторону окна, в альпинарии, что-то шевельнулось. Солнечный свет, который в этот вечер пылал багрово-золотистыми всполохами, обрисовал контуры фигуры на фоне бамбуковой листвы, которая сначала двигала взад-вперед большую тень, а потом замерла на месте.
Отпрянув от окна, Ивонн попыталась все спокойно взвесить. Она больше не допустит подобную оплошность и не спугнет незваного гостя.
Помыв всю посуду и протерев мойку, она снова подошла к окну. Тень все еще была там.
На всякий случай Ивонн порыскала по полкам в поисках подходящего предмета, которым могла бы воспользоваться для защиты. Самое эффективное оружие она брать не стала, поскольку вовсе не стремилась убивать кого-либо.
Тем не менее свой выбор остановила на маленьком ножике для резки овощей, который можно было довольно быстро пустить в ход, не нанося им серьезных увечий.
Все в том же купальном халате и с ножиком для резки овощей в одном из его просторных карманов Ивонн выскользнула из двери дома на улицу. Ступая босыми ногами по земле, она прокралась по краю сада, а потом шагнула в лес. Обогнув заросший огород, Ивонн направилась к покрытым мхом камням, откуда, не будучи замеченной, могла наблюдать за альпинарием.
Увиденное больше удивило ее, чем напугало.
Позади зарослей бамбука на корточках сидел какой-то мужчина в растянутой футболке и штанах цвета хаки. Он направил бинокль на окно, из которого, вдыхая летние ароматы, она еще недавно выглядывала наружу. Рядом с незнакомцем стоял открытый рюкзак, содержимое которого лежало здесь же: термос, кружка, книга и спальный мешок. Со стороны это выглядело как очень милый пикничок. Да и сам мужчина, худой и подвижный, с всклокоченной рыжей шевелюрой, целиком сосредоточенный на своих наблюдениях, смахивал на биолога во время полевых исследований.
– Ну что, сегодня удалось увидеть редкие экземпляры? – спокойным и уверенным тоном спросила Ивонн.
Бинокль выпал из рук незнакомца и, болтаясь, повис у него на шее. За долю секунды он вскочил на ноги и повернулся в сторону Ивонн. Он с удивлением уставился на нее: Ивонн прекрасно осознавала, что выглядит нелепо, стоя босиком в этом халате на лесной опушке. Когда незнакомец понял, что в кармане она сжимает рукоятку ножа, то, по всей вероятности, удивился еще больше. Вскоре, придя в себя от изумления, узнал женщину.
– А, хозяйка дома, – не без удовольствия констатировал незнакомец, словно она была особо редким экземпляром, который он сумел, наконец, определить. – Классный халат.
– Мне очень хотелось знать, что же здесь, собственно, происходит, поэтому я и выскочила прямо в таком виде, – объяснила Ивонн.
– А он вам к лицу.
Это была правда. Бордовый цвет очень шел к ее каштановым волосам с мелированными красными прядями, а поскольку она была с Бернхардом одного роста, то халат сидел на ней как влитой.
– У него есть свой или это как раз его?
Ивонн не сразу поняла, кого этот тип имел в виду, но, прежде чем смогла найти подходящий ответ, он продолжил:
– Здесь поблизости живет один мужчина, который всегда, и днем и ночью, ходит в купальном халате. И это его нисколько не смущает. И к тому же он его не завязывает.
– Тот тип, что живет на Ливневой улице?
– Я не знаю, как называется эта улица. Я не знаю названий ни одной из здешних улиц, поскольку все время провожу в садах.
– Вместе с биноклем?
– Ну да.
– Это не совсем порядочно.
Незнакомец сделал извиняющийся жест рукой.
– Но зато очень действенно. Уж если тебя угораздило оказаться во власти этой порочной привычки подсматривать за кем-то, то почему бы при этом не воспользоваться техническими средствами?
– А почему вы это делаете? – спросила его женщина.
– Это мое хобби. Кто-то наблюдает за птицами, а я за людьми. Люди значительно интереснее птиц.
Комок подкатил к горлу женщины. Она опустила глаза и посмотрела на свои ступни, наполовину утопавшие в ковре из поблекшей листвы.
– И когда же вы увлеклись этим?
– Прошлой осенью. Я приходил к одному из моих друзей, живущих в этом предместье, и помогал ему налаживать компьютер. Я – специалист по ремонту компьютеров, и можете себе представить, как часто этим пользуются мои друзья и знакомые. Сначала меня приглашают на обед, а потом, как бы невзначай, говорят, что их компьютер в последнее время стал часто барахлить, и уж коль скоро я здесь, не мог ли бы я его посмотреть. Так вот, когда я закончил возиться с компьютером, было уже поздно, и, направляясь к автобусной остановке, я заметил в одном из садов сливу с висевшими на ней большими синими плодами. Я вспомнил то время, когда мне было лет десять – одиннадцать и мы с друзьями воровали из садов фрукты. Тогда я перемахнул через забор, прокрался в сад и наелся там слив.
– Вот так, нисколько не стесняясь?
– Да, я даже не могу припомнить, чтобы мне вообще когда-нибудь было стыдно. Это было так здорово. А затем я подумал, что, пробираясь садами, я бы мог существенно сократить себе путь к остановке. Мне не терпелось узнать, можно ли таким образом пройти беспрепятственно, или и там путь преграждают стены и заборы.
