Максим Шаттам - Во тьме
— Мы установили имена пятидесяти одного человека; осталось меньше шестнадцати, — крикнул он, торжествуя.
Было чему радоваться. Всего за пять дней они идентифицировали всех, однако, если задуматься, этот факт вызывал некоторое беспокойство. Подобная быстрота означала, что большая часть жертв числится в списках пропавших, составляемых полицией. Секта не связывалась с бомжами и маргиналами — нападать на этих можно было бы незаметно, — нет, они предпочитали мистера и миссис Всех-Подряд, они были всюду. В предварительных полицейских отчетах, фиксирующих исчезновения, не было указаний на каких-либо свидетелей и отсутствовало описание улик.
Страшная организация.
Эти люди знают свое дело. По мере того как тени рассеивались, Аннабель все сильнее чувствовала, что обнаруженная пирамида оказывается все больше и больше: то, что вначале они приняли за обыкновенный жертвенник, теперь выглядело гигантским храмом.
Брэтт Кахилл взялся за почти неподъемную задачу сопоставить все дела об исчезновениях. Ручкой он отмечал детали, казавшиеся хоть сколько-нибудь важными, но пока их было очень мало.
К семнадцати часам Аннабель позвонил коронер Эд Фостер и предупредил ее, что отправляет по электронной почте результаты вскрытия; пока у него не было ничего по цитологии и токсикологии — соответствующие исследования еще предстояло провести.
— Вы можете что-то добавить к сказанному утром? — спросила детектив.
Из-за помех связи голос коронера в трубке был свистящим:
— Прежде всего, относительно нашей жертвы. Чтобы идентифицировать ее, я измерил диаметры двух последних фаланг больших пальцев на правой и левой руках — правый оказался явно больше. Значит, она правша, это можно утверждать на восемьдесят процентов. К этому можно добавить, что речь идет о наркоманке, доза была огромной, почти семьсот микрограммов, на обеих руках следы от уколов; кроме того, у нее серебристый дерматит. Все остальное будет в отчете.
— Что-нибудь удалось выяснить относительно хронологии событий? Фостер выдержал паузу.
— Да, — мрачно ответил он наконец. — Я не ошибся, сделав вывод, что смерть наступила от удушения. Но следует добавить, что она была уже почти мертва к тому моменту, как ее начали душить.
Аннабель не поняла, что он имеет в виду.
— Поясню, — продолжил Фостер. — Ее пытали очень жестоко, эту бедную девочку. На самом деле, я полагаю, что, когда ей стали жечь влагалище, возможно автогеном, она была еще жива. Я обнаружил разрывы стенок желудка и двенадцатиперстной кишки — это и привело меня к подобным выводам. Разрыв стенок внутренних органов вызвал обильное кровотечение, что свидетельствует о продолжительной агонии. Проще говоря, малышке было так больно, что внутри у нее лопнули органы, началось кровотечение, приведшее к шоку, и она умерла бы в любом случае.
— Вы уверены, что, когда с ней делали это, она была еще жива?
— Она одиннадцать раз до крови прокусила язык.
Аннабель в ужасе опустилась в кресло.
— Ближе к финалу убийца начал торопиться, он задушил ее голыми руками, сзади, хотя нам не удалось найти никаких следов — они сохраняются на коже недолго. Много царапин, ожогов, видно, как скользили ногти. Повреждения гортани, следы ногтей и кровоподтеки «типичной» формы говорят о двух вещах: первое — убийца был слабым человеком, ему пришлось душить ее очень долго.
— А второе?
— У убийцы маленькие руки. Руки ребенка.
Аннабель лишилась дара речи. Что еще?
— Жертва уже была совершенно измучена, когда ее задушили. Вероятно, она уже не могла сопротивляться, это объясняет тот факт, что убийце не требовалось много усилий. Однако ему пришлось душить ее минут восемь — десять, прежде чем все закончилось.
Смерть от асфиксии очень жестока, Аннабель всегда ее боялась. Во время одного расследования она узнала от судмедэксперта про три фазы удушения, и это стало ее кошмаром. От асфиксии не умирают быстро — обычно это происходит в течение длительного периода времени. Первая фаза связана с обильным потоотделением и головокружениями, каждое из которых длится не более минуты. Вторая занимает следующие две минуты, она сопровождается жестокими судорогами, затем в глазах жертвы, как во время фейерверка, вспыхивают искры. Третья фаза самая длинная, от пяти минут до четверти часа, она связана с рвотой, мочеиспусканием, иногда семяизвержением или дефекацией, потом происходит остановка дыхания, и все заканчивается; в течение долгих минут удушения сердце еще бьется — без малейшего притока воздуха. Но грудная клетка уже не поднимается — она лишь дрожит, сердце трепещет и в конце концов перестает качать кровь, его резервы истощены. Оно замирает…
Аннабель вздрогнула, попытавшись сконцентрироваться на голосе коронера.
— …погода.
— Простите, я не расслышала, что вы сказали. — Аннабель вздохнула.
— Что невозможно определить точный момент наступления смерти. Потому что снег может помешать сделать правильные выводы. Вероятнее всего, это случилось вчера. Думаю, ее пытали во второй половине дня и убили вечером.
Эд Фостер закончил свой рассказ, уточнив, что прикрепил к своему письму файлы с фотографиями, сделанными во время вскрытия, и это, естественно, никак не могло успокоить Аннабель.
Она погрузилась в тишину кабинета, и на нее нахлынули воображаемые призраки.
Руки ребенка.
Возможно ли это?
Как убийца, не обладая достаточной силой, мог завладеть своей жертвой? В этой истории оказывалось слишком много ненормального.
Аннабель получила отчет о вскрытии и провела остаток дня, вчитываясь в каждую фразу коронера. Она почувствовала, как тяжело пульсирует вена у нее на лбу, когда подняла голову, чтобы послушать Тэйера и Кахилла, споривших в коридоре по поводу того, какой отдых требуется мозгу детектива. Аннабель закрыла дело, в которое добавила недавно распечатанные страницы, и откинулась в кресле. Ночь уже наступила, действительно пора было отдохнуть. Аннабель показалось, что в дневное время суток она больше не живет, что она превратилась в вампира и ее жизнь активизируется в период между закатом и рассветом.
Она встала и надела свой бомбер, решив вернуться домой и тупо посидеть перед телевизором в ожидании завтрашнего дня. Она слишком устала, и для чего-то еще просто не было сил.
Однако на глаза ей снова попалась папка с надписью «Вскрытие трупа X. Ларчмонт, 23.01.02».
Вот черт! Это сильнее тебя, не так ли?
Аннабель взяла папку, которой посвятила целый вечер.
Но тут ей в голову пришла идея получше. Она уже успела внимательно изучить текст, ничего нового, кроме того, что рассказал по телефону Эд Фостер, она не откроет.
Да, у нее есть идея получше.
23
Ее шаги скрипели по снегу, словно по жатому хлопку; она остановилась перед входом в «Каджо Мэншн» на Атлантик-авеню. Аннабель вошла в теплый холл, отделанный в мексиканском стиле… Зеленые растения и характерная музыка, льющаяся над стойкой администратора. Если хорошенько подумать, то, что она делала, можно назвать глупостью — в его отсутствие она могла оказаться перед запертой дверью. Ее направили в 31-й номер «люкс».
Вот так. Мистер окружил себя роскошью…
Она поднялась на лифте и постучала в дверь под номером «31».
— Входите, — произнес приглушенный голос, — открыто.
Аннабель так и сделала. И от восхищения на пороге чуть не выругалась. Широкая гостиная, облицованная мексиканской плиткой, покрытый мальтоновым ковром пол, обилие лакированной мебели. Через всю комнату до балкона проходила стеклянная перегородка; сам балкон, отделанный белым камнем, нависал над внутренним двориком, который был увенчан стеклянным куполом. Во дворе росла целая колония кактусов — на карнизах и в подвешенных к ним кашпо. Интерьер номера чем-то напомнил Аннабель ее квартиру, правда, он был посолиднее и более экзотическим.
— Прошу вас, закрывайте дверь и входите, — спокойно, но твердо произнес голос Бролена. — Если честно, я ждал вашего визита.
Аннабель повернулась и увидела его сидящим на канапе с ножками из кованого железа и белыми подушками. Босые ноги, черные льняные брюки и рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами. В руке — бокал вина. Чистые волосы собраны назад, но некоторые непослушные пряди опять выбились и уже почти касались щек и губ. Над головой Бролена поднималось украшение в виде куста роз, сделанное из завитков металла. Густые тени гостиной — единственным источником света был стоявший позади канапе абажур — подчеркивали угловатые черты лица частного детектива.
Аннабель внезапно стало тревожно — впервые с того момента, когда она встретила этого человека. Она смутилась, спрашивая себя, хорошо ли поступила, придя сюда, без предупреждения проникнув в его одиночество… не дав ему времени нанести на себя «защитный слой», которым обычно пользуются живущие в социуме люди.
